Охотники на фазанов - Юсси Адлер-Ольсен

Он встал перед таблицей, которую они, по-видимому, только что разбирали, и спросил:

— Как, ребята, вы все понимаете, что я говорю?

Оглядев присутствующих, он отметил энергичные кивки норвежцев и синий галстук с ракушками на Бьёрне.

В следующие двадцать минут он изложил ход расследования по делу Мереты Люнггор и, поняв по выражению лиц норвежцев, что они уже в курсе, завершил свое сообщение кратким обзором дела, над которым вел работу в настоящий момент.

По растерянным лицам представителей Министерства юстиции было ясно, что они ничего не понимают. Значит, об этом деле они ничего не слыхали, решил Карл.

Затем он обратился к начальнику отдела убийств:

— В ходе расследования у нас только что оказались в руках несомненные доказательства того, что Кимми Лассен косвенно или непосредственно была связана с этими событиями.

Карл изложил историю тайника, заверил всех, что выемка ящика производилась в присутствии заслуживающего доверия свидетеля. При этом он заметил, как лицо Ларса Бьёрна все больше мрачнеет.

— Ящик Кимми могла получить от Бьярне Тёгерсена, с которым тогда жила! — вставил начальник отдела убийств.

Такая возможность тоже обсуждалась в подвале у Карла.

— Могла, но я так не думаю. Посмотрите на дату в газете: она вышла в тот самый день, когда Кимми, по словам Бьярне Тёгерсена, переехала к нему жить. Я думаю, она собрала улики в ящик перед переездом к Бьярне как раз потому, что не хотела, чтобы он это все видел, и свежую на тот момент газету постелила на дно. Но могут быть и другие объяснения. Я надеюсь, что мы найдем Кимми Лассен и сможем ее допросить. В связи с этим мы вносим предложение объявить ее в розыск и просим откомандировать нам в подкрепление несколько человек для наблюдения за окрестностями Центрального вокзала. Также требуется слежка за наркоманкой Тиной, а еще за господами Прамом, Дюббёль-Йенсеном и Флорином. — При этих словах Карл мстительно воззрился на Ларса Бьёрна, затем перевел взгляд на норвежцев. — Эти трое — бывшие учащиеся школы-пансиона, которые в свое время проходили как подозреваемые по делу о двойном убийстве в Рёрвиге. Очень известные в Дании люди, занимающие высокое положение в обществе и пользующиеся уважением сограждан, — пояснил Карл.

Теперь и начальник отдела убийств тоже заметно нахмурился.

— Видите ли… — Карл обратился непосредственно к норвежцам, которые так рьяно пили кофе, словно у них на родине мокко не видали со времен немецкой оккупации. — Как вам хорошо известно по опыту криминальной полиции и по вашей собственной потрясающей успешной работе в городе Осло, благодаря подобным случайностям иногда раскрываются преступления, в свое время оставшиеся нераскрытыми, или такие, о которых раньше никто даже не подозревал.

Тут один из норвежцев поднял руку и с певучей интонацией задал вопрос, которого Карл не понял даже после нескольких повторений. Выручил один из чиновников, который перевел речь норвежца на датский язык:

— Комиссар Трённес спрашивает, составлен ли список предполагаемых преступлений, которые, возможно, соотносятся с рёрвигским убийством.

Карл вежливо наклонил голову. И как только этому типу удалось разобрать смысл этого птичьего щебетания?

Благо ему было что ответить. Он достал из папки список Йохана Якобсена и повесил на доску:

— Данная часть расследования происходила при участии начальника отдела убийств. — Карл с благодарной улыбкой взглянул на Маркуса, тот в ответ тоже вежливо заулыбался, хотя всем видом являл вопросительный знак. — Он предоставил в распоряжение отдела «Q» работу одного из вольнонаемных сотрудников. Без таких хороших коллег, как он сам и его служащие, и без дружной совместной работы разных специалистов невозможно было бы настолько продвинуться в расследовании за такое короткое время. Нельзя забывать, что это дело двадцатилетней давности и оно находится в нашей разработке всего лишь две недели. Спасибо тебе, Маркус.

Приветственным жестом Карл поднял воображаемый бокал, прекрасно понимая, что рано или поздно это ему еще аукнется.

Несмотря на все старания Ларса Бьёрна, Карлу без труда удалось заманить норвежцев к себе в подвал.

Услужливый работник Министерства юстиции старательно переводил комментарии представителей братского народа. Он сказал, что они восхищаются скромностью и нетребовательностью датских коллег, для которых главное — это результаты, а не материальные ресурсы и личные удобства. Вероятно, эти восторги вызовут некоторое раздражение наверху.

— Послушай, один парень сзади все время задает мне вопросы, а я ни слова не понимаю. Ты знаешь норвежский? — шепотом спросил Карл Розу, пока Ассад разливался соловьем, расхваливая и превознося до небес датскую полицию за ее интеграционную политику. Впрочем, и текущую каторжную работу он объяснял на удивление толково и с редким знанием дела.

— Вот ключ к этому делу, который служит нам указателем в работе, — сказала Роза и вкратце пояснила содержание бумаг, которые привела в систему за ночь, причем сделала это на самом понятном и даже, можно сказать, красивом норвежском языке, какой когда-либо доводилось слышать Карлу.

Скрепя сердце он вынужден был признать, что Роза не лишена некоторых достоинств.

Когда они добрались до кабинета Карла, там на большом экране шла видеоэкскурсия по залитому солнцем Хольменколлену. Разумеется, это Ассад догадался в последнюю минуту приобрести диск с красотами Норвегии, и все были растроганы до слез. Когда через час гости соберутся на завтрак у министра юстиции, она будет просто таять от улыбок.

Норвежец с неразборчивым именем, который, по всей видимости, был главным начальником, в прочувствованной речи, где упоминался братский народ, пригласил Карла в Осло. А если, мол, Карла не удастся уговорить, то, по крайней мере, просит его прийти на завтрак, а если у Карла и для этого не найдется времени, то он, по крайней мере, хочет дружески пожать ему руку, ибо это Карл заслужил.

Проводив гостей, Карл посмотрел на своих помощников с выражением, отчасти похожим на теплое чувство благодарности. Они так хорошо познакомили норвежцев с работой отдела, что, по всей вероятности, его скоро вызовут на третий этаж и вернут жетон. А когда ему отдадут жетон, отстранение потеряет силу. А раз он уже не будет отстранен, ему больше не придется ходить на психотерапевтические сеансы к Моне. А раз не будет больше психотерапии, то будет обещанный ужин в ресторане. А раз ужин, то и всякое может быть.

Он уже собрался было сказать им пару дружеских слов и, возможно, даже в порядке поощрения позволить сегодня уйти на час раньше.

Но этому благому намерению помешал телефонный звонок.

Это дали результат переговоры Ассада с гимназией Рёдовре, и Карлу по его просьбе позвонил некий преподаватель по имени Клаус Йеппесен.

Да, конечно, он согласен встретиться с Карлом. Да, он действительно в середине восьмидесятых работал в школе-пансионе и очень хорошо помнит то время.

Для него это был малоприятный период.

24

Тину она нашла в одном из подъездов на Дюббёльсгаде неподалеку от площади Энгхаве. Та сидела, забившись в самый дальний угол под лестницей, где было совсем темно, — грязная, избитая, изголодавшаяся по очередной дозе. Она находилась там уже почти сутки и, как сказала одна из бродяжек на площади, ни за что не соглашалась выходить.

Когда Кимми заглянула под лестницу, Тина вздрогнула.

— Господи! Неужели это ты, Кимми, голубушка! — воскликнула она с облегчением и бросилась к ней в объятия. — Привет, дорогая! Я так мечтала, чтобы ты пришла.

Тина дрожала как осиновый лист, выбивая зубами дробь.

— Что случилось? Почему ты там прячешься, почему у тебя такой вид? Кто тебя побил? — Кимми погладила подругу по распухшей щеке.

— Ты же получила мою записку? — Отодвинувшись, Тина заглянула ей в лицо желтыми глазами, сплошь в красных прожилках.

— Да, я ее видела. Ты молодец.

— Так я получу тысячу крон?

Кимми кивнула и отерла пот с ее лба. Лицо Тины выглядело жутко, один глаз заплыл, рот перекошен, всюду кровоподтеки и синяки.

— Не ходи больше туда, куда ты раньше ходила. — Тина обхватила себя дрожащими руками за плечи, стараясь остановить озноб, но это не помогло. — Те мужчины приходили ко мне. Было очень плохо. Но теперь я останусь тут.

Кимми хотела расспросить, что произошло, но в эту минуту скрипнула входная дверь. Один из жильцов возвращался домой — дневная добыча звякает в пакете, на обеих руках самодельные татуировки.

— Чего тут расселись! — буркнул он злобно. — А ну пошли отсюда, вонючие шлюхи!

Кимми поднялась с корточек и шагнула в его сторону.

— Иди своей дорогой и оставь нас в покое!