Свадьбы не будет. Ну и не надо! - Ирина Меркина

Было уже совершенно темно и поздно, Ромке пора спать, дома лежит недоделанная работа, очередная подборка писем чокнутых интернетовских женихов и невест. И Беата впервые так остро пожалела, что нет в ее жизни мужчины, которого можно всегда, в любой момент позвать на помощь.

Выезжать из неприветливого двора она не решалась – ее красная машинка была слишком заметной, даже в темноте. Идти в разведку тоже опасно – неизвестный враг знает в лицо и ее, и Ромку. Если бы не мальчик, она бы не так дергалась – скорее всего, настойчивый ухажер давно отвалил, а у его дяди с компанией нет причин ее преследовать. Пока нет – они же не подозревают о ее знакомстве с Бесаме мучо.

Но сейчас она отвечала за жизнь другого человека, ребенка, и логика не работала. Беата боялась хоть на минуту отпустить от себя Ромку или покинуть спасительную скорлупку машины.

– Давай позвоним твоим папе и маме, – предложила она, наконец. – Они приедут и заберут тебя.

– А вы?

– Со мной все будет в порядке.

– Нет, я вас не брошу.

Беата только вздохнула. Кому же все-таки позвонить? От знакомых мужиков из журналистской тусовки не будет никакого толку, Даниил в Японии, Иван Федорович умер... Игорь, редактор «Ажура»? Тоже мне, защитник. Татка, да включи же телефон!

Двор был пуст, даже окна светились тускло, нехотя, как будто жители здесь ложились спать с заходом солнца. Только из одного подъезда вышла женщина в бесформенной куртке и понесла объемистые тюки куда-то за угол, видимо, к помойке.

«Наверное, дворничиха, – подумала Беата. – Надо у нее спросить, нет ли здесь другого выезда».

Женщина вышла из-за угла и пошла, переваливаясь, не к своему подъезду, а к их машине. В тусклом свете дворовых фонарей ее объемистая фигура выглядела зловещей. А может, это и не женщина вовсе? Неприветливый двор, в таком запросто могут спросить, какого лешего вы здесь потеряли и зачем стоите под чужими окнами? А?

– Эй, вы тут какого лешего потеряли? Стоите уже два часа. Чего надо?

Беата опустила окно. Это было рискованно, но разговаривать через стекло неудобно и глупо. Впрочем, о чем разговаривать? Она не знала, что сказать, и прибегла к своему обычному оружию – улыбнулась в темноту.

– Мы тут просто остановились... У нас проблемы...

– Беатка, ты, что ли?

Беата выскочила из машины. Люда – бытовая химия из незабвенного магазина «Семеро козлят» ахнула и едва не задушила ее в медвежьих объятиях.

– Ты каким боком здесь, подруга? А я тебя так искала, так искала! Сереге этому, козлу, чуть глаза не выцарапала, что тебя уволил. Где ты теперь?

– Я здесь, – уклончиво ответила Беата. – А это твой дом?

– Ну, а чей еще? Да ты рассказывай! Слушай, ка-акая тачка! Неужто твоя? А что за пацан? Тоже твой?

– Мой... в общем. Потом объясню.

Беата решила Людке не врать. Подруга не простит, что в доверительных беседах о личном и главном от нее скрыли наличие взрослого ребенка. А она сейчас единственный человек, который может помочь.

– А, поняла. Ну, а что ты тут делаешь? Приехала к кому?

– Я...

– Слушай, пойдем к нам! Я такой пирог испекла! С морковкой! Ела когда-нибудь с морковкой?

Беата нерешительно оглянулась по сторонам. В конце концов, Ромка все равно от нее не отстанет, потребует объяснить, почему они убегают и прячутся.

– Садись в машину! – велела она Людмиле. – Сейчас все расскажу.

На Рому рассказ произвел впечатление.

– Так они бандиты? – спросил он в восторге. – Эти дядьки в боулинге?

– Нет, не бандиты, – неуверенно ответила Беата. – Просто не очень порядочные люди.

– И Михаил Антонович, который меня в боулинг учил играть, тоже непорядочный? Не может быть! Он в университете учился, он мне сам рассказывал...

О, святая интеллигентская простота! Кто внушил тебе, мальчик, что человек, учившийся в университете, не может быть непорядочным или бандитом?

– Так что, понимаешь, Люд, я никуда идти не могу. Машину-то они все равно найдут. Начнут обходить дворы... Ой, мамочки!

Над лобовым стеклом нависла густая тень. Еще две фигуры, как тучи, заслонили с обеих сторон двери «Ауди». Беате показалось, что сейчас грянет гром. И он грянул хриплым прокуренным голосом:

– Людка, ты здесь? Какого...

– А ну не матюкайся, не видишь – дети! – бесстрашно откликнулась Люда. – Да отойди ты от машины, Сенька, балбес! Смотри, людей напугал.

– Это кто? – прошептала Беата. – Ты их знаешь?

– Братья€ мои, – сказала Людмила с деревенским ударением на последний слог. – Вот ведь идиоты. Чего из дома вылезли?

* * *

– Чего, чего, когда ты мусор пошла выносить, и час тебя нет! – ворчал по дороге к подъезду Сенька. Он один был действительно Людиным братом. Коренастый Виктор с забинтованной рукой оказался шурином, мужем сестры, лысоватый Павел Григорьевич – вообще соседом. От всех троих несло луком, водкой и дешевым табаком, и были они отличными ребятами.

Павел Григорьевич просто открыл свой гараж-ракушку, и Беата загнала туда машину. А потом Сенька с Людой повели их домой «обмозговать», что делать дальше. Ромка еще на улице успел наладить со всеми приятельские отношения и теперь доставал Виктора с Павлом задачей собственного сочинения. Эту задачу Беата знала, ее на свою голову велела придумать ученикам математичка. То есть она-то велела придумать что-то другое, но у Романа Жаворонкова получилось так:

Задача по математике

Мальчик нашел 10 долларов (фальшивых) и 10 рублей (настоящих). Украли у него 5 долларов и 1 рубль. Он у других украл 8 долларов (фальшивых) и 18 рублей (настоящих). Милиция забрала 10 долларов и 10 рублей и посадила в тюрьму. Сколько осталось?

– О! Жизненная задача! – оценил Павел Григорьевич. – Я так понимаю, что осталось парню сидеть года два. А менты остались при своих. Как думаешь, Витек?

В Людкиной большой густонаселенной квартире было шумно и жарко, несмотря на открытые форточки. Ромку и Беату усадили на кухне, налили по огромной тарелке щей и выдали по куску теплого морковного пирога, который действительно был необыкновенно вкусным, особенно на фоне боулинговых бутербродов.

– Это мой фирменный! – гордо сказала Людмила.

Затем мужское население квартиры – «братья€» плюс примкнувший к ним сын Павла, семнадцатилетний Ванька, уселись вокруг стола, и Беате пришлось еще раз повторить рассказ о своих приключениях в боулинг-клубе.

– Культурные люди пошли! – с уважением прокомментировал Павел Григорьевич. – Нет чтобы поджечь ресторан конкурента – и привет родителям. Слухи распустят, в газетах пропишут, так и угнобят тихо-мирно, безо всяких наездов.

– Эт-то все не так просто, Григорьич, – возразил рассудительный Виктор. – Поджечь – дело нехитрое, да только потом и тебя подожгут – вот и гикнулись оба. Опять же война, шум, милиция, того и гляди, пальба начнется. А тут, прикинь, все культурно, а разберешься – тот же наезд. Они же, если я верно понял, не только в газетах, но и людей потравить хотят в этом самом ресторане. Вот тебе и наезд, только подлый. А имя человеку испоганить, с людьми его поссорить – это хуже, чем поджечь.

– Ну. Так делать-то чё будем? – спросил Сенька, который был среди них человеком боя и в длинных разговорах не участвовал.

– Да ничё, – встряла Люда. – Беата позвонит своей подруге, та хахалю своему, у которого ресторан. Пусть сам разбирается. У него бабки должны быть, охрана.

– Да меня ресторан не колышет, – отмахнулся Семен. – С подругой твоей что будем делать? Сели же они ей на хвост, немцы эти хреновы.

Беата не стала уточнять, что немец был всего один, и тот ненастоящий. Да и не такой уж хреновый, если честно.

– А они знают, где ты живешь, как фамилия? – спросила Люда.

Беата помотала головой.

– Ну и все, – оживился Павел Григорьевич. – Человека в Москве найти – как иголку в стогу сена.

– А машина?

– Машина у меня в гараже постоит, места не жалко. Пока ваши ресторанщики между собой не разберутся.

Беата захлопала глазами. Конечно, спрятать засвеченную «Ауди» в чужую «ракушку» – самое правильное решение. Но только на чем же она будет ездить? На метро, как в лучшие времена приютского поломойства? В час пик, с Ромкой в школу? Да туда и метро-то никакое не ходит...

– Чего у вас, другой машины в семье нет? – тихо спросила, наклонившись к ней, Людмила.

Беата развела руками.

– Не годится ей без тачки, – заявила Люда выпрямляясь. – Вить, а Вить!

– Да мне чего... Я – пожалуйста, – откликнулся Виктор. – Дашка бы не развонялась.

– Не развоняется, я ее уйму.

– Денег, наверное, захочет, – скучно сказал Виктор. – Я-то что, я – пожалуйста.

– Слушай, Витька тебе пока свою «Волгу» даст. – Люда опять нависла над Беатой своей роскошной грудью. – Он все равно поломанный, с одной граблей водить не может.

Виктор уныло покосился на свою забинтованную руку.

– ...Вот только жена у него жмотина, сестра моя родная. За так у нее и снегу зимой не допросишься.