Грат - Валентин Холмогоров

сколько здесь берут за постой. Мне досталась небольшая, но уютная комната с мягкой кроватью и — о чудо! — ванной, наполненной теплой водой. Этой роскошью я не замедлил воспользоваться, правда, перед тем Бамбур строго велел нам не тянуть время.

— Приведите себя в порядок и переоденьтесь, новое платье вам принесут, — напутствовал он, — оружие оставите в гостинице, с собой его брать нельзя. Ровно через два часа за вами прибудет экипаж. Нас ждет приём, опаздывать нельзя.

— А к кому на прием мы отправимся? — хлопая глазами, поинтересовался Холт.

— К его величеству королю Люциану Бламонту Лоуэллу Первому.

Похоже, смуглолицый не шутил. Когда я принял ванну, обтерся вкусно пахнущим махровым полотенцем и вернулся в комнату, меня уже ждал молчаливый слуга с аккуратной стопкой одежды в руках. Признаться, без его помощи я не сумел бы облачиться в подобающее случаю платье. Для начала мне пришлось напялить длинную белую рубаху с пышным жабо и воланами у запястий — с этим я справился без проблем. Затем натянул чулки до середины бедра — пока я возился с этим предметом гардероба, слуга подал мне высокий хрустальный бокал белого вина, дабы, как он выразился, «освежить разум». За чулками последовали короткие синие штаны выше колен: спереди они имели широкий накладной гульфик, оснащенный двумя рядами медных пуговиц, с которыми я провозился не менее десяти минут. Страшно даже представить, что придется все это сызнова расстегивать, если срочно приспичит по нужде. Слуга деликатно указал мне, что помимо чудовищного гульфика портки имеют дополнительные пуговички по бокам — без него я не обратил бы на них внимания. Широкие штанины пристегивались к чулкам позолоченными металлическими зажимами, а затем подгонялись по ноге еще парой мелких проклятых пуговиц с внутренней стороны бедра. Слуга протянул мне шейный платок — его следовало зафиксировать сзади на шее блестящей застежкой. На рубашку я надел жилет без рукавов в цвет штанов, причем жабо от рубахи следовало выпустить наружу поверх него. Гардероб завершали кожаные туфли, на которые мой молчаливый помощник нацепил вычурные металлические пряжки. Покончив с этим, я залпом допил вино. Если аристократам приходится проделывать столь утомительную процедуру каждый день перед выходом из дома, то лучше уж быть простым орком из глубокой провинции. У них нет нужды терпеть подобные измывательства.

Когда я спустился вниз, запряженный четверкой лошадей экипаж с незнакомым гербом на двери уже ждал нас у входа. Герб с парящей ласточкой на лазурном фоне я видел впервые, но не придал этому значения, а вот на что я сразу обратил внимание — так это на Отру, наряженную в дорогое изумрудное платье с пышным кринолином. Ну вылитая принцесса! Холт, одетый так же, как и я, явно чувствовал себя не в своей тарелке и ёрзал на мягком сидении, Эльдмар отрешенно молчал и был мрачнее тучи. Щелкнул хлыст возницы, экипаж тронулся, мягко качнувшись на рессорах.

Во дворец мы прибыли быстро: видимо, он находился неподалеку. Разглядеть его я толком не сумел — окна экипажа были зашторены шелковыми занавесками, а потом он въехал на пандус и остановился прямо у раскрытых дверей, пред которыми замерли истуканами суровые стражники в кирасах с самострелами на плечах. Зато внутри дворец поражал великолепием: пушистые ковры, высокие вазоны с благоухающими цветами, хрустальные люстры и просторные залы с искусной потолочной росписью. Откуда-то лилась чуть слышная приятная музыка, пахло розами и лавандой. Я глазел по сторонам, стараясь хорошенько запомнить обстановку: когда еще удастся сюда попасть?

Нас провели в украшенный мраморными колоннами зал, где уже скучал Бамбур. Смуглолицый по случаю приема облачился в богатый лиловый камзол, расшитый серебряными позументами. На поясе у него болталась длинная шпага с позолоченной двудольной гардой, украшенной замысловатым узором. Шпага покоилась в кожаных ножнах с золотыми накладками по бокам.

— Ты говорил, что с оружием сюда не пускают, — подколол его я. — Для тебя сделали исключение?

Вместо ответа Бамбур молча повернул шпагу эфесом ко мне. Я взялся за резную ручку, потянул… Потом потянул сильнее… Безрезультатно: гарда и эфес представляли с ножнами единое целое. Шпага оказалась декоративной, наверное, и клинка внутри не имелось вовсе.

— Его королевское величество Люциан до икоты боится покушений, — вполголоса пояснил Бамбур,— но лишить дворянина шпаги вправе только Высокий суд, да и то — за серьезное преступление. Таковы традиции. Потому во дворце придумали вот это.

Ожидание затянулось. Я принялся разглядывать развешенные по стенам картины: каждая изображала одного и того же воинственного вида мужчину в доспехах, правда, сюжет от полотна к полотну различался. Вот он верхом на вороном коне, вот победно поставил ногу в изящном башмачке на поверженного вепря, вот смотрит на зрителя суровым взглядом, сжимая в руке длинный меч.

— Это он? — повернулся к Бамбуру я.

— Да, — кивнул смуглолицый, — впрочем, в жизни его величество выглядит… несколько иначе. Скоро сам увидишь.

В туже минуту распахнулись украшенные искусной резьбой двери в дальнем конце зала, и на пороге возник разодетый в богатую ливрею, преисполненный важности церемониймейстер.

— На приём к его величеству, властителю Валлора и Геррода, Люциану Бламонту Лоуэллу Первому! — зычным голосом провозгласил он. — Маркиз Олдрик да Монфор, граф Вигу!

Он выжидающе посмотрел на смуглолицего, затем перевел взгляд на нас, переминающихся с ноги на ногу в нерешительности, после чего звонко добавил:

— И какие-то орки!

— Маркиз? Граф? — расширившимися глазами посмотрела на Бамбура Отра.

— У всех свои недостатки, — пожал плечами тот.

Глава 24

Королевский прием

— Ага, привел, значит?

— Именно так, ваше величество, — прижав руку к груди, изящно поклонился Бамбур, вернее, как теперь выяснилось, Маркиз Олдрик да Монфор, граф Вигу.

Воспользовавшись случаем, а также репутацией орков, которые, как известно, не обучены деликатным манерам, я принялся пристально разглядывать короля. На свои портреты тот и впрямь походил лишь отдаленно, хотя что-то общее, безусловно, прослеживалось. На троне восседал пожилой и весьма грузный мужчина, страдающий одышкой. Одутловатое лицо, мешки под глазами и сеточка лиловых сосудов на мясистом носу красноречиво свидетельствовали о том, что его величество не брезгует регулярно заглядывать на дно бокала. Щеки Люциана Первого были тщательно выбриты, видимо, стараниями придворного брадобрея, а вот редкие седые волосы спадали на плечи немытыми космами. Судя по всему, правитель Валлора не слишком заботился о своей внешности, и если бы не усилия приближенных царедворцев, и вовсе сделался бы похожим на