Опасный горец - Донна Грант

Вдруг Лукан остановился, жестом заставив остановиться и ее. Кара замерла и прислушалась.

— Что случилось? — прошептала она.

Лукан поднял руку, чтобы она помолчала. Потом она увидела в тени дерева какое-то движение, и Гэлен шагнул на их тропу. Кара почувствовала, как ногти Лукана вытянулись.

— Чего ты хочешь, Шоу? — грозно потребовал он.

Но глаза Гэлена были прикованы к ней.

— Ты выставляешь это всем на обозрение? — спросил он, обращаясь к Каре.

Лукан задвинул ее себе за спину.

— О чем ты говоришь?

Гэлен ткнул в нее пальцем:

— О флаконе. «Поцелуе демона». Его следует прятать.

Кара взглянула вниз и обнаружила, что мамино ожерелье и в самом деле висит поверх платья.

— Обычно я его прячу, но только потому, что люди находят его странным.

— Где ты его взяла? — спросил Гэлен.

— Это, черт возьми, не твое дело, — прорычал Лукан.

Однако Кара догадалась, что Гэлен может что-нибудь знать о сосуде. Она вышла из-за спины Лукана.

— Мне дала его моя мама, когда я была еще совсем маленькой.

— Вирраны убили ее, так ведь? — спросил Гэлен.

Она кивнула.

— Родители спрятали меня и только поэтому я спаслась.

— Ты знаешь, что это такое?

— Нет.

— Кара, — предостерег Лукан.

Она взглянула на Лукана и дотронулась до его руки.

— Сколько я себя помню, мне хотелось узнать, что это за ожерелье. Но мама умерла, и рассказать мне было некому. Если Гэлен знает, позволь ему поделиться этим знанием со мной.

Лукан вздохнул и кивнул:

— Хорошо.

Она повернулась к Гэлену:

— Так что же это за ожерелье?

— Кровь, которую ты носишь, это кровь драу.

Кара вспомнила, как Лукан рассказывал ей о двух ответвлениях друидов: маи, или добрые друиды, и драу — друиды злые.

— Мои родители были хорошими, добрыми и порядочными. Они никому не причинили зла.

Лукан обвил ее рукой за талию и привлек к себе.

— Продолжай, — велел он Гэлену.

— Ритуал кровопускания — это обряд, который проводит каждый драу на свое восемнадцатилетие. Считается, что кровопускание открывает им доступ к черной магии.

— Нет, — замотала головой Кара. — Еще раз повторяю: мои родители были добрыми людьми.

— А вы часто переезжали? — спросил Гэлен.

Она открыла было рот, чтобы сказать «нет», когда в памяти вдруг всплыло воспоминание о том, как они заходят в коттедж. Как доволен был отец, а мама сказала, что надеется, они проживут здесь дольше, чем в последней деревне.

— Часто, не так ли?

Она кивнула Гэлену, грудь сдавило.

— Но почему? Зачем нам нужно было постоянно переезжать?

— Из-за Дейрдры, — ответил Лукан.

Гэлен коротко кивнул.

— Дейрдре собирает всех друидов, и маи, и драу, всех, кого ей удается найти. Она убивает их ради большего могущества и власти. Драу представляют угрозу для ее магии, и говорят, некоторые маи знают, как связать злых духов.

Кара посмотрела на Лукана. Его взгляд, полный беспокойства, встретился с ней. Если кто-то из маи может связать живущего в нем духа, она найдет для него этого маи.

Кара прикоснулась к сосуду.

— Один Воитель сказал, что Дейрдре нужна эта кровь. Зачем?

— Кровь друида содержит в себе великую магическую силу, особенно для того, кто либо пролил кровь, либо завладел ею. — Взгляд Гэлена сузился, словно только сейчас до него дошло: — Это тебя ищет Дейрдре.

Она взглянула на Лукана.

— Я знаю.

— Значит, тебе понадобится столько Воителей, сколько ты сможешь найти, Маклауд. Дейрдре жаждет заполучить твою женщину больше, чем любого из Воителей.

— Почему? — спросил Лукан.

— Сила Кариной крови, смешанная с кровью ее матери, слишком велика, чтобы такая, как Дейрдре, прошла мимо. Приток могущества, который она получит, будет огромен. Это большая редкость — найти друида, который носит кровь матери драу у себя на шее.

Кара сняла ожерелье через голову.

— Тогда я просто вылью мамину кровь.

— Нет, — сказал Гэлен и протянул руку, останавливая ее. — Не надо этого делать.

— Чего ты нам не договариваешь? — нахмурился Лукан. — Драу были злом. Они были бы полезны Дейрдре, а поскольку кровь выпускается ритуально, Дейрдре легко было бы получить их кровь. Зачем их убивать, когда она может привлечь их на свою сторону?

Гэлен вздохнул и провел ладонью по лицу.

— Дейрдре сама является драу. Она поддерживает свою жизнь, используя кровь собратьев, около пяти сотен лет. Каждый раз, убивая драу и получая их кровь, она становится сильнее. И она боится, что кто-нибудь из драу может узурпировать ее власть.

Лукан выругался тихо, но с чувством.

— Твою женщину нужно любой ценой держать подальше от Дейрдры. Она также должна хранить сосуд как зеницу ока, ибо однажды ей может понадобится материнская кровь.

— Я об этом позабочусь, — заверил Лукан.

Гэлен прислонился плечом к дереву.

— Кара могла бы бороться с Дейрдрой при помощи своей магии.

— Но я ничего не знаю о друидах и их обычаях, — возразила Кара, покачав головой. — Я даже не знала, кто такие эти драу, пока Лукан не рассказал мне. У меня нет никакой магии.

— Это не так, — возразил Гэлен. — Каждый потомок друидов обладает магическим даром. Маи за своим даром обращаются к природе. Драу выпускают свою кровь, таким образом принося себя в жертву злу. И как только обряд совершен, черная магия вступает в силу.

Она положила ладонь на грудь Лукана.

— Я не хочу использовать черную магию.

— Тебе и не придется, — пообещал он. — Мы что-нибудь придумаем.

Когда они подняли глаза, Гэлена и след простыл.

— Тебе придется опереться не только на своих братьев, Маклауд, — эхом разнесся голос Гэлена среди деревьев.

— Он движется как ветер, — сказала Кара.

— Пошли. — Лукан взял ее за руку. — Нам пора возвращаться в замок.

Кара подхватила юбки другой рукой, и они побежали. Он несся с такой скоростью, что она еле могла поспевать.

Вскоре на землю опустилась ночь. Когда Кара выбилась из сил, Лукан, не останавливаясь, подхватил ее на руки и побежал дальше.

Кара положила голову ему на плечо и закрыла глаза, перебирая в памяти все то, что поведал им Гэлен. Ей не хотелось верить, что ее мама занималась черной магией. В жизни Кары было слишком много любви, слишком много добра, чтобы поверить, что ее родители были на стороне зла.

Но сосуд с материнской кровью у нее на шее говорил о другом. Ах, если бы только мама была жива, она бы обо всем рассказала дочери.

— Мы что-нибудь придумаем, — прочитав ее мысли, повторил Лукан.