Фундамент для сумасшедшего дома - Синтия Хартвик

Но волосы Скай остались по-прежнему розовыми. Скай менялась, оставаясь самой собой. И это радовало всех нас.

Прошло не так много времени, и я задумалась над странным заявлением Долли насчет сказать: «Прощай!»

Четвертого января нью-йоркская промышленная корпорация «Арктурис» уволила вторую группу рабочих с завода. В пресс-релизе было сказано: «Уступая острой необходимости ускорить процесс экономического подъема производства». Три сотни рабочих были уволены ради процесса.

Это было, с одной стороны, не очень крупное увольнение, с другой стороны, оно могло быть предвестником полного закрытия завода. Я высказала свое мнение отцу, который там работал.

– Мы выживем, – веско сказал он.

Я не особенно поверила ему, но он загородился от меня газетой, и разговор прекратился.

Через пару дней в моем офисе появилась Долли.

В свои сорок пять лет Долли погрузнела, но, если была в хорошем настроении, по-прежнему выглядела цветущей, красивой блондинкой. Как я уже говорила раньше, впервые я увидела ее в церкви, когда была ребенком. Она пела в церковном хоре и казалась мне Валькирией из моей любимой книги «Северные и германские сказания для младшего возраста».

Но в тот день она была очень бледной, и одежда сидела на ней как-то мешковато. Казалось, что крепкие формы Долли оплыли, как подтаявшее желе.

– Мне нужны деньги, – сказала она, садясь напротив меня. – Как ты думаешь, я могу их снять?

Она сидела, опустив голову и сложив руки на коленях, и говорила так тихо, что я с трудом слышала ее. Возможно, вспомнив Агнес и ее библиотечную историю, я отнеслась к ее словам несколько легкомысленно.

– Эй, признавайся, что ты натворила? – сказала я, погрозив ей пальцем.

Долли через силу улыбнулась.

– Ладно, раз уж ты пришла сюда, – продолжала я, – пора научить тебя вести себя, как положено богатой собственнице. Молотком по столу или… – Я заложила два пальца в рот и громко свистнула. Даже когда мне было шесть лет, я умела свистеть так громко, что дрожали стекла. На свист прибежала испуганная Хэйди, но я своего добилась: Долли улыбнулась по-настоящему. – Ладно, сколько тебе надо, – спросила я, когда Хэйди вышла.

Я из деликатности не интересовалась, зачем ей нужны деньги. Но Долли сама все выложила.

– Боза вчера уволили. Поэтому нам нужно столько, сколько он получал в месяц, пока не найдет себе работу. – Она замялась. – Тысячу шестьсот долларов в месяц.

Я расслабилась и села поудобней.

– Никаких проблем. В уставе сказано, что вы можете снимать до двадцати пяти тысяч долларов из нашего резервного запаса минус восемь процентов без согласия остальных партнеров. – Я все старалась подбодрить ее. – Но правило гласит, что для этого надо залезть на стол и отдать приказ!

Долли опустила голову. Ей явно было не до шуток.

– Ну, прости, прости. – Мне вдруг стало стыдно за себя, и я развернулась к компьютеру, чтобы отпечатать распоряжение. – Эта идиотская экономика довела нас всех.

***

Долли отнеслась к моей выходке добрее, чем я сама. Я ушла с работы в тот вечер расстроенная и полная решимости относиться к жизни серьезно.

Я прошла пешком пять кварталов по Главной улице. И насчитала шесть пластиковых табличек «Закрыто» на стеклах погасших витрин магазинов, хозяева которых обанкротились. За темными стеклами фонарей еще поблескивали рождественские украшения из фольги. Конечно, это была случайность, но мне вдруг показалось, что все проезжающие мимо машины выглядят старее, а улицы грязнее, чем раньше. Последние три дня наконец шел снег, но он быстро таял и превращался в серо-черное месиво под ногами.

Три старых фургона для перевозки мебели проехали мимо меня.

Волшебная часть зимы подходила к концу.

Глава 40

ПРОБЛЕМА ДОЛЛИ

Долли рассказала мне адаптированную версию своей проблемы. Она никогда не откровенничала со мной. Но Долли дружила с Мэри и доверяла ей, и от нее значительно позже мы и узнали всю историю.

Боз, муж Долли, был огромным мужчиной с очень маленьким сердцем и большими проблемами с алкоголем. Все это мы давно знали, хотя очень редко видели его на наших вечеринках. Он всегда был небритым и угрюмым и не располагал к общению. На пикнике Четвертого июля он вообще безобразно напился.

Но мы не знали, что он был не в силах пережить успеха Долли.

Зачем вообще она рассказала ему о клубе, я не знаю. Хотя подозреваю, что этим, видимо, она надеялась смягчить его гнев в очередной семейной ссоре.

Сначала ее стратегия сработала. Во-первых, ему понравилось тратить ее деньги, и Долли ему потакала в этом насколько могла.

Весь предыдущий год по его требованию ей пришлось вносить ежемесячно в семейный бюджет ровно столько, сколько он зарабатывал. А каждый квартал Долли сама делала ему дорогие подарки и в конце концов отдала ему все, что у нее накопилось на личном счете за год.

Но самое ужасное, что все это его бесило. Все подарки, включая удобное кожаное кресло, шикарную одежду, часы, телевизор и шоколадно-коричневый «Кадиллак», который она преподнесла ему на последнее Рождество, действовали на него как-то двояко. С одной стороны, он им радовался, как ребенок, который никогда не получал подарков в детстве, его кое-как тянула одна мать, а с другой – они только распаляли его зависть и злобу.

И когда Боз потерял работу грузчика на заводе не по сокращению, так как его очень ценили благодаря физической силе и уволили бы в последнюю очередь, а исключительно из-за своего пьянства, эта злоба выросла многократно.

Во время рождественских праздничных возлияний Боза и обмывания щедрого подарка Долли жила как на пороховой бочке. Потеря работы стала мощным детонатором взрыва, разрушившего их семью. Боз только ждал удобного случая, чтобы закатить грандиозный скандал. Причем самое парадоксальное, что предлог для него он нашел псевдорелигиозный. Боз потребовал, чтобы Долли бросила работу в магазине, чтобы по-библейски «прилепиться к мужу», то есть чтобы ему не скучно было дома одному смотреть телевизор. И когда она ответила, что не может бросить работу, так как им не на что будет жить, муж взорвался.

– Я думал, что ты богобоязненная женщина! – заявил он.

– Так и есть, милый!

– Тогда как, во имя господа, ты можешь бежать и зарабатывать деньги вместо того, чтобы слушаться своего мужа?

– Может быть, бог хочет, чтобы теперь я зарабатывала? – спросила Долли, но с недостаточно вопросительной интонацией.

– Ты хочешь сказать, что бог не хочет, чтобы я зарабатывал? – взбесился Боз.

– Нет, милый, что ты? Нет… я…

Но было уже поздно. Она не успела договорить, как его ладонь со всей силы врезалась ей прямо в лицо. Он хотел дать ей пощечину, но рука его была тяжела, как кувалда. Голова Долли резко откинулась назад. Долли зажала кровоточащий рот рукой.