Подлинная история русского и украинского народа - Андрей Медведев

Михаил Петрович Драгоманов. Он родился в 1841 году в семье мелкопоместных дворян, которые являлись потомками казачьей аристократии, старшины. Родители Михаила Драгоманова были людьми либеральных взглядов, что во многом определило и его политические пристрастия. Уже в Киевском университете он вступил в студенческую громаду, потом стал членом громады киевской, и, видимо, там началось его становление как одного из идеологов украинства. В 1863 году, в год издания Валуевского циркуляра, Драгоманов закончил университет и остался в нем преподавать.

Уже в юности Драгоманов был человеком крайне одаренным, он много читал, причем научной литературы. К концу 1860-х годов он уже был признанным, как сейчас сказали бы, «политическим лидером, влияющим на общественное сознание». Его убеждения — это смесь социализма и украинского автономизма — были настолько необычными, что и простое определение «первый украинский социалист» к Драгоманову не слишком подходит. С одной стороны, он был яростным сторонником украинской автономии, украинского языка и вообще определения «украинец» как особой национальности. Его работа «Что такое украинофильство» — яркий пример воззрений Драгоманова. Там акценты предельно четко расставлены. Украина была всегда, и даже в составе Польши это почти отдельная страна, украинская нация существует давно, и она, безусловно, не хуже русской, она заслуживает уважения, и сама Малороссия/Украина ничуть не менее цивилизованна, чем Россия, а местами и более. Но это с одной стороны. С другой — в его работах часто встречается слово «русины-украинцы». Даже будучи глубоко убежденным в особом пути украинского народа, он продолжал считать, что у него общий корень с русским народом.

«Обертаючись спеціально до нас, русинів-украінців, трудно навіть сказати, яка, власне, віра в нас може вважатись за фактично національну? Коли взяти пам’ятники «народноі мудрості» — легенди, пісні, прислів’я украінські — та по них характеризувати народну релігію, то побачимо, що в ній над грунтом натуралістично-політеістичним лежить найбільше кора релігіі маніхейсько-богумільськоі, як і в болгар, сербів і великорусів, так що коли б треба було застосувати до

якої з історичних релігій наш народ, то я б його застосував скорше всього до богумільства, і наперед хвалюсь, що одолію кожного свого противника в науковім спорі про цю справу. А тим часом одні з наших народовців вважають за нашу народну віру православіє, другі — унію, треті — навіть римський католицизм»[29]. (Обращаясь специально к нам, русинам-украинцам, трудно даже сказать, какая, собственно, вера в нас может считаться за фактически национальную? Если возьмем памятники «народной мудрости» — легенды, песни, пословицы на украинском — и по ним характеризуем народную религию, то увидим, что в ней над почвой натуралистически-политеистической лежит кора религии манихейско-богумильской, как и у болгар, сербов и великороссов, так что если бы надо было применить к какой из исторических религий наш народ, то я бы его применил скорее всего к богумильству и заранее хвалюсь, что одолею каждого своего противника в научном споре об этом деле. А между тем, одни из наших народников считают нашей народной верой православие, другие — унию, третьи — даже римский католицизм.)

Драгоманов всегда был ярым противником монархии, но при этом таким же страстным противником террора и революций, он полагал, что только добиваясь реформ, можно изменить страну. И национальное движение для него было частью мирового социалистического движения. Народное пробуждение должно быть лишь инструментом для больших преобразований общественного строя. В одной из статей он в нескольких словах выразил эту мысль: «Космополитизм в идеях и целях, национальность в основе и форме культурной работы». И национальный украинский вопрос мог быть, по его мнению, разрешен только в рамках большого государства, внутри России.

«Отделение украинского населения от других областей России в особое государство (политический сепаратизм) — есть вещь не только во всяком случае очень трудная, если не невозможная, но при известных условиях вовсе ненужная для каких бы то ни было интересов украинского народа».

Украинские автономисты и русская революционная молодежь, полагал Драгоманов, борются за одни идеалы — реформы в Российской империи. А чтобы изменить жизнь в империи, чтобы сделать ее социально справедливой, нужно решить две задачи: ограничить самодержавие и децентрализовать систему управления. Нужно широкое самоуправление в общинах, уездах, областях, нужно гарантировать неприкосновенность местных обычаев и языка, и наступит новая эра, новая, справедливая эпоха. Он пишет статью «Опыт украинской политико-социальной программы» и в ней предлагает разделение Российской империи на 20 регионов по географическому, экономическому и этнографическому принципу. Ему кажется, что такая система должна устроить всех, и украинский народ вместе с русским будут строить новую Россию.

«Люди, посвятившие себя освобождению украинского народа, будут самыми горячими сторонниками преобразования всей России на началах наиболее благоприятных для свободы развития всех ее народов».

Вот еще дословная цитата из Драгоманова: «Политическая свобода есть замена национальной независимости», и к этому он как раз и стремился всю жизнь.

Как вспоминают современники, авторитет Михаила Драгоманова среди членов «Киевской громады», среди украинофилов, был огромен. Его идеология существовала вне всякой полемики — но в этом и была проблема.

«… эта безмолвность означала не столько единомыслие, сколько отсутствие политической мысли. То были хорошие этнографы и статистики, вроде Чубинского и Рудченко, хорошие филологи и литературоведы, вроде Житецкого, Михальчука, Антоновича; они наполнили «Записки» киевского отдела Русского Географического Общества ценными трудами, но в политическом отношении были людьми малоразвитыми. Драгомановский социализм принимали потому, что ничего ни изобрести, ни противопоставить ему не могли».

Когда был подписан Эмский указ, Драгоманова тут же лишили кафедры в университете. Увольнение Драгоманова не обошлось без прямого участия Михаила Юзефовича. Драгомановские социалистические идеи о федерализме и украинском самоопределении, конечно же, показались крайне деструктивными. И решив, что в России его больше ничего не держит, он уехал в Галицию, куда, как я уже упоминал, отправилось множество малороссийских украинских деятелей. Впрочем, это была не единственная причина. Я уже говорил, что украинское движение было малочисленным и скорее представляло собой этакий межрегиональный интеллектуальный клуб, далекий от реальной политической жизни страны.

Драгоманов, видимо, прошел болезненный процесс осознания этого. Он, подобно Костомарову или Кулишу, был сторонником идеи большой славянской федерации, куда на равных правах вошла бы и Украина. В 1876 году началось болгарское и сербское восстание в Османской империи. Россия вступила в войну против Турции, а со всех концов страны на Балканы хлынули русские добровольцы. Киевские громадовцы, собравшись на квартире Драгоманова, решили выдвинуть свой, отдельный, украинский отряд — чтобы на Балканах воевать под своим флагом. За добровольцами отправились в Одессу и стали их искать, собственно, в Киеве. Результат оказался просто унизительным: в Одессе нашелся один доброволец, в Киеве еще пятеро, и то несколько из них просто искали способ сбежать за границу, потому что были в розыске. Нет точных сведений, что именно этот случай повлиял на окончательное решение об отъезде, но на Драгоманова он произвел удручающее впечатление.

Впрочем, он не смог найти себя и в Галиции. Потому что, подобно Кулишу, столкнулся там с дремучим, диким национализмом. Малороссийские украинофилы видели в украинской идее возможность развития украинского народа, украинской литературы, культуры, чтобы украинский народ занял свое место в большой семье славянских народов. То есть основой малороссийских политических воззрений было уважение прочих народов наряду с правами народа украинского. В Галиции Драгоманов был шокирован провинциальным шовинизмом, узколобостью и националистической идеологией местных «народовцев» и украинцев. Для него было странным видеть, что галицийское украинство только и занимается поиском врагов, москальских шпионов, и в принципе вся его идеология базируется на том, что русин-украинец, безусловно, лучше москаля, или жида, или поляка. Из переписки Драгоманова:

«… все народы — русские, или поляки, или украинцы — имеют и свое плохое и свое хорошее в натуре. Плохое больше происходит от малого образования, чем из природы народов, и поэтому нам всем — и русским, и полякам, и украинцам — вместо того, чтобы враждовать, нужно просвещаться и добиваться вместе свободы».