Витязь на перепутье - Алексей Птица

иначе искали бы ещё очень долго.

Вадима подняли наверх, а в капище оставили охрану. Уничтожением и изучением чуждого православному христианству оккультного помещения решил заняться лично игумен. Вадима же отнесли в монастырь и ухаживали за ним до тех пор, пока он не пришёл в сознание и стал восстанавливаться от полученных ран.

Первоначально его поместили в изолированное внутреннее помещение со стражей у дверей. Убедившись в том, что молодой человек не опасен, в беса не перерождается и не способен причинить никому зла, стали ухаживать за ним уже усиленно, стараясь поставить на ноги любой ценой. Наконец, он стал понемногу поправляться и уже самостоятельно передвигаться, хотя это далось ему нелегко. В это время решалась его судьба.

В келье настоятеля монастыря собрались несколько монахов: игумен отец Мефодий, его заместитель архидиакон Алексий, приезжий монах, отец Пафнутий и… патриарх Гермоген.

— Как вы нашли этого недоброго молодца, как бишь, его зовут? — обратился патриарх к настоятелю.

— Вадим.

— Гм, очень необычное имя. Литвин, стало быть?

— Литвин, — подтвердил настоятель, — наверное…

— А род?

— Белозёрцев.

— Слышал о таком, захудалый, но есть.

— Говорил, что все у него погибли, он в Оптину Пустынь зашёл, а та сгорела после нападения мертвяков.

— И о том мне ведомо. И Козельск мертвяки одно время осадили, был там один молодой отрок, что многих в слободке порубал, и даже спас кого. О том тоже байки ведаю. А не этот ли молодец то совершил?

— То нам неведомо, ваше святейшество.

— А здесь он как оказался?

Настоятель посмотрел на отца Пафнутия, тот с готовностью изложил всё, что знал о Вадиме.

— Гм, то есть спас он вас недоброй ночью?

— Как есть, спас, — перекрестился монах.

— А и здесь вы его сразу к делу приспособили, и он в одиночку капище сатанинское нашёл, и не одно, да и оба разрушил, так?

— Так, — подтвердил настоятель.

— А где же были твои глаза? А что делали твои монахи, как упустили, как проворонили врага в собственных стенах?

— Не узрели врага, сам не знаю, как так, — тяжело вздохнул игумен.

— А я вот догадываюсь, как. Расслабился за высокими стенами, о Боге забыл, на самотёк всё пустил!

Игумен молчал, молчал и Алексий, и Пафнутий. Гермоген же бушевал, но недолго.

— Повезло вам с этим литвином молодым. Больно суров он оказался для своих лет и проворен, а также умён, не чета вам, да и сам чуть не погиб. Как нашли?

— Искали везде, по следам шли, а капище поганое никак найти не могли, всё вокруг да около бродили, больно спрятано в лесу хорошо было, пока литвин дверь в него не открыл и не упал без чувств на пороге. Там и нашли.

— Понятно, я так и думал. Ну, что же, хорошо, что так. Все упокоены?

— Да.

— Что нашли?

— Много чего нашли бесовского, да сатанинского, сейчас разбираемся.

— Разбирайтесь, пора эту напасть с земли нашей убрать и уничтожить, чтобы даже памяти о ней ни у кого не сохранилось в веках.

— То сделаем, ночей и дней считать не будем, спать и отдыхать не ляжем, а разберёмся и противоядие подберём против бесовской силы.

— То добре, я пришлю к вам монахов знающих, да лекарей особенных. Вместе с ними будете во всём разбираться да отрока к тому привлеките. И вообще, кто мне может объяснить, как он выжил и как в чёрта не обернулся?

— Никто того не знает. Необычный он, да такой, что мало на кого похож. Вроде бы и такой, как многие, а и не такой. Кусали его, рвали, а он в одиночку всех одолел. А когда раздели, так на теле ни единого живого места не нашли. Спина вся изорвана в клочья, но зажила, тем не менее, хорошо. А раны свежие на руках и ногах. А ещё старые есть на плечах, на шее, на боках его. Видно, что не раз он попадал под удары судьбы и мертвяков.

— Ясно, но в мертвяка или беса так и не превратился. А что же они хотели с ним сделать?

— Обряд они сатанинский с ним проводили, да что-то не так пошло, везде чуть ли не снег лежал, когда мы проникли в пещеру, словно в зиму дверь открыли.

— Так видно и открыли куда-то дверь, да в ответ и получили так, что оба сгинули.

— Да. Владыка, только сгинули они от руки литвина. Он очнулся и убил обоих, последнего в бою жестоком, и откуда только силы взялись⁈

— Бог помог! Хотели из него чёрта сделать, а получили праведника. Бывает так иногда, но редко очень.

В ответ повисло благоговейное молчание.

— Этот Белозерцев с какой целью пришёл сюда?

— Саблю святить просил.

— А покажите-ка мне её!

Игумен посмотрел на отца Алексия, тот всё понял, встал со стула и вышел из кельи за саблей.

— Денег мы у него нашли ещё в поясе. Много денег, все сплошь золотые. А ещё шкура у него демоницы болотной, по виду и слухам как бы не самой Мокшаны.

— Вот теперь я понял, откуда у него столько ран и почему всё тело изорвано. Странный и страшный человек, что в одиночку схватился с нею и выжил при том. Да, таким надо помогать и на свою сторону привлекать. Святой обряд над ним провели?

— Сразу же, как принесли в монастырь в бесчувствии. А потом ещё раз, на всякий случай, и чтобы Божий промысел уж наверняка состоялся.

— Одобряю, — кивнул патриарх. — Проведите сейчас ещё один, он уже в себя пришёл, хуже от того не будет, токмо лучше, а Бог, как известно, троицу любит!

Все дружно закивали. В этот момент вернулся отец Алексий и принёс килич Вадима. Патриарх взял в руки оружие и осмотрел со всех сторон.

— Кузнец-то у вас добрый?

— Добрый.

— Пусть тогда серебром насечку сделает до завтрашнего утра. А с утра начнём обряд над ней. Лично приму участие, да перед иконой Божьей матери помолюсь, и мощи святые принесите. Силу будем дарить сабле, да не простую, а стократную. Отдадим, братья, ей каплю святого духа и частицу своей веры и любви. Должна получиться настоящей, раз владеет ею воин, что в одиночку идёт туда, куда другие и носу казать бояться.

—