Второй (СИ) - Соль Вероника

— Звучит отвратительно. Это точно безопасно?

— С твоими способностями к ментальной магии, — она состроила рожицу, — абсолютно.

— С моими способностями всё понятно. Но есть же всякие… индивидуальные особенности. Мало ли у кого там что…

— Мало ли? — Офелия прищурилась. — Хочешь сказать, ты не читал личные дела учеников?

— Личные дела?..

Несколько секунд она смотрела на него так, как будто не могла поверить, что он действительно не знает, о чём речь.

— Видимо, это из-за моего предмета меня обязали их прочитать. Ну, теперь и тебе придётся. Они хранятся у госпожи Сорхе, попроси, чтобы выдала тебе.

— А можно как-нибудь в двух словах?

— В двух словах, — снова начала сердиться она, — у Альберта Дьюри убили всю семью, когда ему было одиннадцать, так что постарайся не довести его до нервного припадка.

— Я не знал.

— Конечно, не знал. Хотя ты уже четыре года с ними знаком, но это ведь не повод, правда? — Она выдохнула, возвращая себе спокойствие, и продолжила: — Там всё началось с пожара — деревню сожгли, он единственный выжил. Поэтому увидишь дым и огонь. Если он к этому моменту не блокирует тебя — а он, скажем прямо, не блокирует, — остановись. У остальных ничего прямо уж такого, ну, сам почитаешь… Просто будь умеренно осторожен, но зря не переживай, — она даже ободряюще улыбнулась, как будто и не злилась на него минуту назад. — Закончим на сегодня, хорошо? Надеюсь, я хоть немного помогла…

— А что за деревня?

— Что? — не сразу поняла она. — Ты про Альберта — где он жил? Понятия не имею, я не запомнила. Ну, ты же всё равно собирался читать личные дела, вот и посмотришь.

— Мм.

— Когда у тебя урок по ментальным атакам?

— Завтра.

— Что?! Прямо сейчас иди и возьми дела у госпожи Сорхе. Это же серьёзно! Ты собираешься работать с воспоминаниями людей, конечно же, ты обязан заранее представлять, с чем столкнёшься!

— Ты только что говорила, что это безопасно…

— Безопасно, когда знаешь, что делаешь! Я и подумать не могла, что ты даже не поинтересовался!

Возмущённо жестикулировали тонкие руки, раскачивались серьги-ромбы, вздрагивали кончики волос у лица. Такая подвижная, такая живая. Нет, даже если она сейчас против него, она не заодно с этим местом.

— Ты вообще слушаешь меня или нет?!

Изгиб скалы немного приглушал звуки скрытого за ним птичьего базара, не умолкавшего круглый год. Мимо носились птицы, окрашенные в чёрный и белый в различных пропорциях. Бросались в волны и взмывали обратно с добычей в когтях. Гадили с высоты в море.

«Совет что-нибудь придумает». В ужасе разбежаться и запереться по домам — максимум, что они могут придумать. Почему всегда так получается? Слабые и трусливые распоряжаются жизнями тех, кто лучше них.

Раздражёнными щелчками пальцев он гонял в ладони маленький огненный шарик, не глядя на него, гасил, не давая до конца сформироваться, и создавал снова.

Однажды, лет в пять, он чем-то не понравился соседскому мальчишке чуть постарше. Тот прятался за высоким забором, высовываясь, чтобы бросить камень, или ветку, или ещё что-нибудь. И когда в очередной раз над забором показалась его голова и вытянутая рука в клетчатом рукаве, рукав загорелся. Вроде бы всё закончилось хорошо, но соседи съехали.

Это было потрясающе — знать, что на твоей стороне стихия. Даже пока он ещё не умел толком ей управлять и то и дело что-нибудь нечаянно поджигал — это было весело, обдавало лицо жаром, осыпало тело взволнованными мурашками.

Нестерпимо хотелось погасить огонь в ладони, но он не за этим сюда пришёл. Раз уж всё так глупо вышло, надо заново что-то решить.

Огонь согревал, освещал, защищал. Давал привилегии, открывал дороги. Исполнял желания. Именно это он в конечном итоге и не смог ему простить — равнодушную покорность. В день, который он едва помнил: мешанина цветных картинок и чёрных провалов, удушливый металлический запах, заполняющий собой весь мир — мир, разваливающийся на куски, которые наспех сшивает тяжёлый дождь, сливаясь с кровью, сочащейся из земли. Что самое мерзкое, он теперь даже не знал, что из этого было на самом деле, а что впоследствии породил его потревоженный мозг. Но как дыра в пелене подступающего безумия — одно безжалостно чёткое воспоминание: огонь — его огонь — превращает в пепел всё, что у него было, настоящее и будущее, способность дышать и веру в упорядоченность вселенной. Так было нужно, так правильно, никогда нельзя оставлять тела. Но одно дело — понимать, а другое — увидеть. Огонь не должен был слушаться. Должен был отпрянуть, погаснуть, отказаться принимать то, на что не имеет права. Бездушная тварь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он перестал щёлкать пальцами, и огонёк в ладони начал робко вытягивать языки. Он смотрел на него — впервые за почти девять лет.

— Не так уж ты был и нужен.

Огонёк стыдливо пригибался на ветру и тут же гордо выпрямлялся. Это правда, он бы и дальше прекрасно обходился без огня, без других стихий, без магии вообще. Но как глупо, как бесконечно глупо всё закончилось. Он, наверное, даже никого не убил там, в Шанн-эй, битва была уже выиграна, когда… Почти девять лет — и всё зря. Зарок потерял смысл.

Он бездумно шевелил рукой, сгибал и разгибал пальцы, все вместе и по отдельности. Пламя вытягивалось, сжималось, свивалось вензелями. Прозрачно-оранжевое, никаких чёрных силуэтов в ровном свечении.

Может быть, то, что огонь пожирает, остаётся внутри него? Даёт ему силы гореть, становится его частью?

— Ну ты и помойка, если так.

Которую он всегда таскал с собой, даже если забывал об этом.

— Ну, приноси пользу, что ли.

***

— Ментальные атаки в ситуации боя… — начал Дженкинс, когда стихло шарканье стульев и шелест открываемых тетрадей.

«Ментальные А в сит. боя», — быстро вывел Альберт в середине строки, заменив слово «ментальные» соответствующим стихийным символом, и приготовился конспектировать.

— …бесполезны. Поэтому отрабатывать мы их не будем. Что важно — это освоить…

— Совсем не будем? — первым очнулся Ян.

— Почему бесполезны? — поддержал Бренги.

— А в исполнении сильного эфирного мага? — спросила Уна.

Дженкинс вздохнул, по-видимому, недовольный тем, что приходится задерживаться на теме, которую он собирался проскочить.

— А что вы считаете эффективной атакой? — усталым голосом обратился он ко всему классу.

— Очевидно, когда противник не может продолжать бой, — ответил Томар в тон учителю — как будто говорил с дурачком.

— Так.

— То есть, он либо мёртв, либо полностью обездвижен, либо не в сознании.

— И что из этого делает магия разума?

— Ну как, можно сделать так, что противник забудет, где находится и вообще кто он, или его охватит смертельный ужас или ещё какое-нибудь безумие…

Дженкинс чуть наклонился вперёд, облокотившись о кафедру, сбросил с колючих глаз пелену отстранённости.

— Как это помешает ему тебя убить, Томар?

Альберт, мысленно отвечавший вместе с Томаром, растерялся, остальные тоже молчали. Не сдался только Леоф.

— Но мой отец рассказывал, — сообщил он, — что в сражении в день Раскола магия Хадега заставляла его врагов нападать друг на друга или выбрасываться из окон. Мне кажется, довольно эффективно.

— Если среди вас есть кто-то с такими же способностями, — сказал Дженкинс, — он научится их использовать и без моих уроков. Остальным магия разума в бою не нужна. Что важно — это освоить блоки. Я надеюсь, вы разобрались с техникой на уроках магии разума. Теперь ваша задача — ставить ментальный блок так же быстро, как любой другой, предугадывая атаку. Айдер.

Марта встала из-за парты и шагнула в прямоугольник в полу, Дженкинс встал напротив неё.

— Ты только защищаешься. Я атакую восемь раз. Из них случайные три — магия разума: дезориентация, потеря памяти, воспоминание.

В том, что Марта отразит все три ментальные атаки, сомнений практически не было. Альберт поставил себе задачу их увидеть, поэтому смотрел во все глаза. Дженкинс, как всегда, атаковал только чистой энергией, активно используя преобразования. Вот Марта блокировала сразу два снежка, от рубящего удара увернулась грациозным полуоборотом — вспыхнул барьер у неё за спиной. Потом отбила стрелу, но перед этим две или три секунды ничего не происходило, они просто смотрели друг на друга и не двигались. Это была первая ментальная атака? Альберт всё-таки не успел её считать. Тут же последовал новый снежок, намного сильнее предыдущих, это Альберт почувствовал ещё в момент формирования заклинания. Марта никогда не блокировала такую мощную энергию, вот же козёл! Она попыталась отклониться, но снежок попал ей в плечо, развернув боком, и в тот же миг тяжёлая волна напряжения прокатилась между поединщиками, на этот раз позволяя безошибочно определить ментальную атаку. Которую Марта снова успешно отразила —она умница! Хотя и за себя Альберт тоже немного волновался, и теперь выдохнул с облегчением: если бы вдруг оказалось, что эфирная магия Дженкинса сильнее магии Марты, то у Альберта не было бы ни одного шанса с честью выдержать предстоящий поединок. Но Марта справляется. И хотя он так и не попросил её с ним позаниматься, зато с Яном тренировался добросовестно и по-настоящему чувствовал свой прогресс. Так что он готов.