Битва за страну: после Путина - Михаил Логинов

Уговорить командира не удалось — он извинялся, но повторял, что пока не поступил непосредственный приказ начальства, должен действовать строго по инструкции. Таня хотела было позвонить Батяне и обеспечить приказ, но махнула рукой и пошла в лицей.

С этой минуты ее ничто не радовало. Ни директриса, подобострастная до неприличия, будто за оплошность ее школу могли закрыть. Ни французская делегация, казалось, изящно намекающая: неужто не могли придумать чего-нибудь поинтереснее, чем песни для французов на французском языке? Ни даже детишки, с такими сосредоточенными мордашками, будто им предстояло не читать стишки и петь песенки, а сказать заклинание, дарующее бессмертие, но при ошибке — смерть. Таня некстати вспомнила, как перед знаменитым свиданием Александра с Наполеоном, на мосту через Неман, русские солдаты-песенники заучивали «Марсельезу»: «Алена сарафан потри».

Даже прыснула в кулак, вызвав удивление французов и испуг директрисы.

При первом же удобном случае нашла «заложницу», ожидавшую в кабинете конца мероприятия. Сказала, что выведет, если та покажет запасную лестницу.

Французская гостья увлеченно болтала с директрисой, на Татьяну не смотрели. Она кивнула издали охране: отлучусь недалеко — и вместе с несчастным педагогом вышла на лестницу.

Из здания вышли без проблем. У калитки стояли двое сотрудников, старший — парень совсем не симпатичный, недавно ее чем-то доставший. Татьяна подошла чуть ли не танцующей походкой к ошарашенному офицеру и тихо, душевно проворковала:

— Можно. Отпустили. Жди, сейчас вернусь. Скажешь, что ушла, до возвращения — вылетишь со службы.

И вышла на шумную московскую улицу. Поскорее рассталась с педагогом, чтоб не слышать благодарностей. По уму требовалось вернуться. Но так не хотелось!

Побег оказался импровизацией. Татьяна остановила такси, нормальное, с шашечками, торговаться не стала, и на Ленинградский вокзал. Наличных денег было не так и много. Зато проверила карту — впервые с прошлого декабря. Заметила, что жила все это время по безналичному расчету, не замечая, сколько на карте и на кармане. Денег набежало немало, больше ста пятидесяти тысяч.

Взяла билет на дневной «Сапсано» за пятнадцать минут до отхода поезда. Отключила связь, задремала, попутно обрадовавшись, что первая леди России еще не засветилась на экране и обложках, чтобы ловить на себе недоуменные взгляды попутчиков.

Приехала еще засветло. Не торопясь покинула вокзал, обогнула площадь Восстания. Не попросить ли мужа переименовать ее, назвав по старому — Знаменская? Перешла Невский, взглянула в створ самого известного проспекта России, увернулась от троллейбуса и поняла — дома.

Выпила чаю в какой-то новой сетевой забегаловке, съела простенькую плюшку. Дома она чуть-чуть вольничала с режимом, но сейчас, на выезде, а по правде говоря — в побеге, хотелось быть осторожнее. Погладила себя по животу: «Не волнуйся. Может, твоего папу и обижу, но тебя — нет».

Допив чашку, Татьяна поняла: ей недостаточно приехать в гости к камням. Требовались люди — старые друзья и подруги, хорошая, добрая посиделка. Татьяна знала: отравленные звери, и не обязательно дикие, обычная Мурка, инстинктом найдут на лугу травку, которая их если и не спасет, то даст шанс. Ей надоели эти официальные лица, вежливая, но безликая обслуга, немногочисленные, замотанные друзья. Кстати, где Макс? Помнила песенку из доброго мультфильма: «Нам дворцов заманчивые своды…». Узнала за полгода, насколько эти своды заманчивы, и насколько они не заменят привычных вещей.

Вынула мобилу, отключенную с прошлой осени. Нашла в контактном списке Димку Горыныча, позвонила. Выдержала минуту эмоционального удивления, потом удивила еще больше, сказав, что заглянет. Впрочем, Горыныч уже преодолел первый шок и назвал имена нескольких людей, которых он бы пригласил, если Танюша не возражает. Танюша не возразила.

Проблему она поняла, лишь ткнув кнопку отбоя. Рано или поздно об этом номере вспомнит Столбов. Позвонит. И, извини, Димка Горыныч, появятся волшебники на ковре-вертолете и вернут ее под заманчивые своды. Кстати, надо подумать, как? Летать бы она не хотела.

Да, еще Быков. Надо бы с ним встретиться, понять, что можно для него сделать, поддержать хотя бы. Заодно выяснить подробности этой гадкой истории. Тоже причина избежать отправки в Москву.

* * *

Переговоры продолжились, уже тет-а-тет. Тон был, как и прежде, максимально дружественным.

В чем-то они напоминали транзитную беседу с германским канцлером. Француз поблагодарил Столбова за то, что работать в России стало заметно проще, особенно бизнесу средней руки. Волокиты стало чуть меньше, поборов — очевидно меньше. Столбов ответил: это основная задача новой российской власти, будем стараться, чтобы французам было так же просто вложить деньги в российское предприятие, как в любой стране ЕС. Если учесть налоговые льготы, то выгода будет очевидной.

От бизнеса перешли к визам. Столбов сообщил о русской инициативе: отменить визы для ЕС Француз похвалил. В очередной раз сказал, что был бы рад отмене виз для граждан России.

— Мне бы все-таки хотелось понять, — улыбнулся Столбов, — что должны сделать мы, чтобы увидеть взаимность от Европы?

Француз перечислил несколько второстепенных причин технико-бюрократического свойства и перешел к главному. По его словам, ЕС пугает не столько Россия, сколько СНГ: не затопит ли сперва Россию, а потом и Европу азиатский миграционный поток?

— Буквально вчера я общался с коллегами из стран бывшего СССР, — ответил Столбов. — Постарался приучить их к мысли, пока не всех, лишь некоторых, что внешние границы этих стран должны контролироваться пограничной службой России, иначе нам придется создавать свою, полноценную границу. Само собой, это касается наших азиатских партнеров. Так что именно эта причина, надеюсь, скоро перейдет в категорию несущественных.

Француз предложил построить еще один «Мистраль». Столбов ответил, что Россия пересматривает свою военную концепцию и временно воздерживается от крупных проектов.

Во время минутного перерыва официант принес кофе. За ним, по традиции, предполагалось обсудить какую-нибудь проблему. Столбов надеялся, что французский гость, в отличие от коллег из северных стран, обойдется без обсуждений прав педерастов.

Официант протянул Столбову записку. Почерк Батяни.

«Миша, прости, проблема: Татьяна исчезла со встречи в лицее. Вышла на улицу, видимо уехала. Головы уже оторвал, ищу».

Столбов отхлебнул кофе — умеренно-крепкий, с легким, неназойливым ароматом. Убедил себя, что напиток доставляет удовольствие. Взял карандаш, секундным росчерком написал:

«Отвечу через 20 минут».

Отдал записку. Коротким усилием воли вогнал в голову мысль, что двадцать минут ничего не решат.

— Моя страна сделала достаточно много для урегулирования грузинского конфликта и не намерена отказаться от миссии посредника…

«А… Он опять про Грузию. Придется повторить».

Столбов улыбнулся и пересказал недавний разговор со своим тезкой. О том, что глупые санкции уже отменены, но если повторится что-то подобное августу 2008 года, тезка, из соображений человеколюбия, будет повешен за шею.

— В остальном нам спорить не о чем. Конечно, если, не дай бог, отношения изменятся так, что понадобится посредничество, можете не сомневаться, мы обратимся именно к Парижу. Но вряд ли кто-нибудь заинтересован, чтобы такая потребность появилась.

Француз согласился и перешел к другой проблеме — Уго Чавесу. Вчера, кстати, его тайно вывезли из российского посольства и отправили на Кубу, отдыхать и лечиться. Но кубинцы намекнули, что если ЕС осудит такое гостеприимство, красному диктатору придется искать новое убежище.

— Объясните, пожалуйста, почему Россия принимает такое участие в судьбе общепризнанного тирана? — спросил француз. И добавил: — Среди некоторых европейских стран бытует устойчивое мнение, будто новое руководство России хотело бы управлять своей страной, используя подобные демагогические и тиранские методы.

Столбов ответил на это, что политика России действительно изменилось и убежище, сугубо из гуманистических соображений, — часть новой идеологи. Потом добавил:

— Кстати, если проблемы возникнут и у вас, помните, Россия всегда предоставит вам убежище. Это не современная прихоть, это одна из наших традиций. К примеру, после Французской революции Россия приняла больше французских эмигрантов, чем все остальные страны Европы вместе взятые. Ведь царица Екатерина когда-то спонсировала просветителей, подарила Вольтеру соболью шубу, а значит, русская державность была ответственна за идеологию якобинства. Кстати, эта страничка истории будет сегодня упомянута не раз, но…