Полнолуние - Сергей Белошников

Я прекрасно видел: в нашем отделе внутренних дел царит смятение.

Оно не было явным – никто не кричал, не суетился, не носился чертом по коридорам, матерясь на все корки. Шла вроде как обычная, вернее, не совсем обычная рабочая ночь, когда одно чепэ следует за другим. Но по напряженным лицам Волкодавовых бойцов, по их негромким, быстрым и коротким разговорам я чувствовал, насколько второе убийство накалило обстановку. Казалось, даже стены здания издают напряженное гудение. Наша контора напоминала растревоженное гнездо шершней, а оперативники Волкодава – разъяренных обитателей, рыскающих по сторонам. Они пока что знали только одно: кто-то опять нарушил их покой. Но вот в кого дружно вцепиться – еще не знали и не видели.

В небольшом терехинском кабинете были настежь распахнуты оба окна второго этажа, выходящие на задний двор нашей конторы. И все равно в комнате слоями висел табачный дым – ночь выдалась совершенно безветренная. Ярко горела под потолком лампочка в стеклянном абажуре. В кабинете нас было четверо: сам Волкодав, его лучший сыскарь Саша Поливалов, который выезжал и на место первого убийства, я и Стася. Она сидела, спрятав руки между коленями, на стуле напротив Волкодава. А тот с угрюмым видом восседал в старом кресле с высокой деревянной спинкой за своим обшарпанным, видавшим виды письменным столом, который он категорически отказался поменять на современный офисный. На этом допотопном столе весьма странно смотрелись компьютер, факс, современный телефон "Панасоник" и портативная, но очень мощная рация.

Мы с Поливаловым забились по углам широкого кожаного дивана и молчали.

Все мы торчали здесь уже добрых минут тридцать – с тех самых пор, как приехали в отдел. А до этого много чего произошло.

Едва Стася, сумбурно рассказывавшая мне о таинственном ночном преследователе, дошла до того момента, как она услышала крики, я тут же немедленно ее прервал и позвонил Терехину. Потому что, как иногда выражается наш Волкодав: "Лучше перебдеть, чем недобдеть". Волкодав, ясное дело, меня обматерил, но тем не менее тут же велел вызывать дежурную бригаду к дому Шаповаловых, и мне приказал нестись туда, не медля ни секунды.

Что я и сделал.

Я оставил Стасю дома, с родителями, клятвенно пообещав позвонить, запрыгнул в машину и помчался по ночным улицам поселка. По дороге я лихорадочно думал, что делать, если я приеду первым. И где искать убитого Шаповалова, коли он действительно убит. Больше всего мне хотелось, чтобы Стася ошиблась. Но я нутром чувствовал, что тот крик в ночи действительно был криком умирающего человека. И вместо здоровехонького Игоря Андреевича я найду очередной труп.

Именно так и случилось.

Естественно, что самым первым делом, подкатив к участку Шаповаловых, я рванул к дому и забарабанил в дверь. На пороге появилась испуганная жена Игоря Андреевича, ни сном ни духом не ведавшая, где сейчас находится ее муж. В ответ на мои осторожные расспросы она только и сказала, что он вышел прогуляться и еще не вернулся. Мое внезапное появление с "макаровым" за ремнем джинсов жутко ее напугало, и она тут же впала в панику. Тем более что дочки-то их, Веры, тоже не было дома.

Я кое-как постарался ее успокоить, правда, без особого успеха, велел не выходить даже на крыльцо дома и пулей понесся обратно. Осматривать огромный дачный участок с пистолетом в одной руке и фонариком – в другой. Было как-то очень тихо – даже поселковых собак не было слышно. Ни черта не было видно – луна надолго спряталась за тучами, а свет уличных фонарей на участок не попадал. Темно было, как у негра, ну, сами знаете где. Я рысью пробежался по густому, тщательно ухоженному саду, осматривая при свете фонарика землю под каждым деревцем и кустиком.

В конце концов я добрался до парника. Дверь в парник была распахнута – что уже само по себе было подозрительно. Но на самом деле привлекла мое внимание не дверь, а огромная прореха в полиэтиленовой пленке. Клочья полиэтилена серебрились в лунном свете и слабо шевелились под легким ночным ветерком. Это было очень подозрительно: у таких аккуратных хозяев парник просто не может стоять драным.

Я снял пистолет с предохранителя (девятый патрон был уже в стволе, как вдалбливал нам Волкодав) и, держа фонарик в левой руке, а "макарова" наизготовку – в правой, осторожно заглянул в парник. То, что я там увидел, мне очень не понравилось. Потому что лежавшее в луже уже слегка загустевшей крови тело с вывалившимися наружу кишками живо напомнило мне уже виденные точно такие же трупы. На которых я вдоволь насмотрелся в Афганистане.

Но ничего сделать я не успел.

Потому что к калитке подкатила машина дежурной бригады, за ней "скорая помощь" – и завертелась привычная карусель. Почти сразу же за сыскарями примчался Волкодав. И кинолог с псиной, на этот раз сработавший оперативно. Конечно, жена Игоря Андреича не выдержала, прибежала к парнику, где мы только-только начали возиться, – и все увидела. Так что доктору Вардунасу первым делом пришлось приводить в чувство бедную женщину: она как стояла, так и рухнула рядом с мужем. Уже покойным.

Волкодав шепотом матерился, осматривая парник и прилегающую часть участка. Милиционеры с автоматами, которых в этот раз приехало аж шесть человек, по его приказу тщательно прочесывали окрестности, а я ходил за Волкодавом, обнюхивающим каждый кустик, и молчал. А что я мог сказать? Второй жмурик на моем участке. И, считай, за одни сутки.

А собака, кстати, опять не взяла след.

Потом тело увезли. Возле парника выставили милиционера, возле дома – второго. К жене покойного приставили медсестру, вызванную из больницы, а мы поехали в отдел, причем по дороге я забрал из дома Стасю. Так распорядился Волкодав. Ее родители тоже поехали с нами – мне не удалось уговорить их остаться дома. Позже к ним присоединился и Николай Сергеевич, которому, они, наверное, позвонили уже от нас. Он прикатил на своих стареньких "Жигулях".

Теперь все они сидели под дверью терехинского кабинета и ждали, когда он отпустит Стасю. Мы же четверо, как я уже говорил, были по другую сторону баррикад, в кабинете: Волкодав уже битых полчаса подробно расспрашивал Стасю о ее ночных похождениях. А в это время его ребята пахали в отделе и за его стенами, отрабатывая свой нелегкий сыщицкий хлеб.

Да, кстати.

Мало нам было этих ночных радостей: патрульные по всему поселку искали еще и дочку покойного Шаповалова – Веру, которая находилась черт знает где. Ее мать не знала, куда и к кому Вера пошла, и была в состоянии, близком к помешательству. Еще бы: внезапная и жуткая гибель мужа, исчезновение дочери – после такого свихнуться совсем не трудно. Слава богу, вызванная доктором Вардунасом медсестра вкатила ей лошадиную дозу успокоительного, и Верина мать попросту отключилась. А ребята вовсю искали дочку. Или ее тело.

В общем, та еще была обстановочка.

Поэтому и эксперт-криминалист Коля Бабочкин тоже пахал, как лось. И в данный момент он ворвался в кабинет к Волкодаву. Быстро и без стука: когда земля под ногами дымится, Волкодав не обращает внимания на субординацию. Поэтому-то Коля и не постучал. Не до того. В одной руке Коля на отлете держал несколько глянцево поблескивающих, еще влажных снимков, а в другой – какие-то бумаги.

Итак, Коля вошел без стука. Волкодав вопросительно уставился на него.

– Вот, Петр Петрович, – сказал Коля, аккуратно раскладывая бумаги на столе. – Заключение судмедэксперта и картинки… Доктор Вардунас говорит, что все это очень похоже на первый, вчерашний случай…

Терехин мельком взглянул на снимки, отложил их в сторону. Бегло просмотрел бумаги. Сгреб их в ящик письменного стола. Снова уставился на Колю. Вид у Волкодава был весьма мрачный, если не сказать грозный.

– Ладушки, Коля, можешь идти, – процедил сквозь зубы Волкодав. – А мы пока продолжим беседу.

И едва Коля вышел, как он снова накинулся на Стасю. При этом он уже в третий раз пошел по кругу: когда ушла, когда пришла, что видела, что слышала. О чем говорила с покойным Шаповаловым, как он себя вел, его ли именно голос прозвучал, когда она услышала второй крик, и так далее. Это очень похоже на Волкодава – он будет мотать и мотать по новой жилы из свидетеля, пока наконец не найдет какую-нибудь, пусть даже крохотную, зацепку, которая сможет продвинуть расследование. Кстати, свои вопросы и Стасины ответы он сам тут же и стенографировал. Надо отдать должное Волкодаву – он не только сам освоил стенографию, но и всех своих сотрудников заставил пройти краткие курсы. Мы ведь не в Америке, нам стенографистки не полагаются, все приходится писать самим. Так что теперь каждый Волкодавов сыщик вполне прилично стенографировал. А что, очень даже удобно: сначала быстро, не отвлекаясь пишешь, потом расшифровываешь записи и одновременно печатаешь на компьютере. Между прочим, все его ребята с компьютером на "ты". Хочешь не хочешь, а позавидуешь.