Жестокий броманс - Упырь Лихой

промямлил Иван. – Он тебе толкал в горло кишку, а ты…

– Какую кишку, неуч, это называется «желудочный зонд», – поправила Зина. – Сам виноват, идиот, с хера он полез промывать желудок от того, чего нет? Так, всё, зови людей, чтобы открыли эту чертову дверь, мы едем домой.

– Им пришлось тебя пристегнуть… к н-н-носилкам, – заикнулся Ваня.

– А на черта было меня пристегивать к носилкам, когда я просто заснула в ванне??? – Зина снова рванула дверь, на макушку Ивана свалился кусок побелки.

– Зина, пойми, я следовал рекомендациям врача, – промямлил Ваня еще более жалким тоном. – Ты вела себя… немного агрессивно.

– Это не я агрессивная, а ты размазня, – отбрила Зина.

И тут Ваня повел себя странно. Вместо того, чтобы замолкнуть с отстраненным видом, он смело уставился ей в глаза.

– Я не размазня, а жертва домашнего насилия, – сказал он. – Я терпел твои выходки семнадцать лет. Вчера ты чуть не убила меня этим бюстиком Цветаевой…

– Ахматовой.

– Один хрен… Ты чуть не убила меня в состоянии аффекта. Я вынужден был защитить себя и детей.

– Вы полюбуйтесь, какую хуйню он несет! – Зина чуть не заплакала. – Лучшие годы своей жизни я потратила на тебя и на воспитание твоих детей. Меня звали в Израиль, в Канаду, в Австрию куратором проектов. Сколько выставок и конкурсов я пропустила из-за тебя! Я оплачиваю аренду лофта! Сколько дополнительных часов мне пришлось взять, чтобы дать тебе возможность… – Знаю, знаю, – отмахнулся Ваня. – Но это не дает тебе права меня бить.

– Да кто тебя бьет, слабак? Разве женщина в состоянии побить мужчину? Это недоноски вроде тебя эксплуатируют женщин, сидя у них на шее, а ты еще нарочно выводишь меня из себя этим твоим молчаливым презрением. Ты меня опозорил вчера, оставив одну с этими… шакалами. – Зина всхлипнула.

– Ты вчера была очень даже в состоянии побить мужчину, – Ваня закатал рукав джемпера и показал ей синяки на предплечье. – Практиканту тоже досталось. Врача, как я уже говорил, ты не била, а кусала. Ты орала на весь дом…

– Еще бы, вы же вломились ко мне в ванную, как я должна была реагировать?

Ваня поставил пакет с одеждой под дверь, край юбки высунулся и оказался на полу.

– Подбери, а то запачкаешь, – сказала Зина.

– Знаешь что! – взвизгнул Иван. – Я еду домой!

– Ну и пошел! Шакал… – Зина упала на кровать и разрыдалась.

Объектив Ромочки осторожно заглянул в камеру через решетку. Бесформенное тело художницы тряслось от рыданий на больничной койке. Иван, естественно, никуда не ушел, он только перебрался к кофейному автомату, чтобы не слышать оскорблений.

Вдоволь наснимав Зину, Роман оставил вторую камеру на штативе у изолятора, прокрался в соседнюю палату и запечатлел сопящих сивухой бомжей. Зина снова грохотала дверью и выкрикивала проклятья шакалам.

Рома снял облицованный старым белым кафелем больничный коридор и дремлющего за столом охранника, похожего на Гиркина.

– Выпустите меня! Шакалы! Я задыхаюсь! – орала Зина.

Гиркин очнулся и подпер подбородок кулаком, делая вид, что ему все равно.

«Хорошо, что камера нормально пишет звук», – подумал Рома.

– В этой стране можно безнаказанно похитить человека и посадить его за решетку! – кричала Зина. – Шакалы! Ненавижу вас всех! Шакалы! Шакалий оскал продажной власти! Шакалий оскал тоталитаризма! Шакалий оскал капитализма! Шакалий оскал массовой культуры! Шакалий оскал современного искусства!

Охранник постукивал ключами по столешнице.

– Я хочу в туалет, – внезапно сменила тему Зина. – Охрана, я хочу в туалет!

Гиркин поднялся с продавленного кресла, не спеша добрел до изолятора и отомкнул навесной замок. Выйдя в коридор, Зина заметила Ваню у кофейного автомата со стаканчиком в руке и Рому с камерой на штативе, про которого она совсем забыла. Пакет с вещами уехал в сторону вместе с дверью.

«Ну и нахуй вас всех, – подумала Зина. – Не буду одеваться только потому, что меня снимает голубой чмырь. Он все равно голубой».

Охранник довел ее до туалета. Зине действительно хотелось по-большому, но туалетной бумаги в кабинке не было.

– У вас даже туалетной бумаги нет, – сказала Зина охраннику. – Нихуя у вас нет, одни амбиции.

Охранник молча потащил ее обратно в изолятор. Зина вывернулась и пнула его по яйцам, за что получила в ухо. Прибежавший на крики врач вдвоем с Ваней затолкал Зину обратно в камеру и швырнул на койку. Полусогнутый охранник пытался навесить замок, пока санитарка и Ваня прижимали дверь.

– Мы разводимся, – мрачно сказала Зина. – Поищи другую дуру, которая будет тебе и кухаркой, и агентом.

– Агент из тебя херовый, – буркнул Ваня.

– Попрошу не выражаться, – просипел Гиркин и защелкнул, наконец, замок.

Все ушли. Только Рома поставил камеру поближе к решетке и уселся на скамейке неподалеку, листая фейсбук.

Велосипедист вернулся с перевязки.

– Молодой человек, можно ваш смартфон? – попросила Зина. – Хотелось бы вызвать полицию.

Диспетчерша хоть и помялась, но вызов приняла: мало ли что может случиться в дежурной больнице. «Ну вот, они скоро приедут», – радовалась Зина. Потом она вспомнила, что менты вытворяют вещи и покруче, чем медики – например, насилуют несогласных с режимом бутылками из-под шампанского и ручками швабр. Но это был единственный шанс выйти из этой камеры, ведь никто не имеет права лишать человека свободы, кроме полиции, а медики и Ваня посягнули на чужую область ответственности.

В животе у Зины страшно урчало, прямо сводило внутренности. Ромочка по-прежнему листал фейсбук, временами ухмыляясь, Ваня сидел рядом с ним и рисовал в блокноте.

«Ну и рожи у них будут, когда приедут менты! – думала Зина. – А на Ваньку я еще подам в суд за насильственное заключение в изолятор».

Минут через двадцать больничный двор озарился синими вспышками, в коридор ввалились два огромных полицейских, неся шлейф холодного воздуха и мокрый снег на ботинках.

– Ну, выкладывайте, что тут случилось.

Ванька бросился им навстречу и торопливо начал объяснять, что его жена пыталась покончить с собой в состоянии аффекта, поэтому пришлось ее изолировать, чтобы она не причинила вреда себе и другим.

– Я не пыталась покончить с собой! – взвыла Зина. – Эти шакалы скрутили меня и притащили сюда! Выпустите меня отсюда!

– Гражданка, надо – значит, надо, – сказал один из ментов. – Оформим как ложный вызов?

– Да, пожалуйста, – Ваня сунул ему паспорта. – Видите ли, я ее муж. Судите сами, в каком она состоянии. Полностью невменяема.

– Шакалы! Выпустите меня отсюда! – Зина потрясла дверь. – Шакалье МВД!

– А вот за это можно и штраф, – пробормотал мент. – Учтите, гражданка, мы при исполнении. Если вас что-то не устраивает в этом учреждении, можете переехать к нам в КПЗ.

– Штраф – до сорока тысяч рублей, – добавил второй. – В ваших же интересах признать, что вы в состоянии аффекта.

Полиция уехала.

– Выпустите меня отсюда! – Зина снова затрясла дверь. – Пустите, ебаные псы! Шакалы, бляди!

– Ну и катись! – заорал вдруг охранник. Он с перекошенным от злобы лицом помчался к изолятору, сорвал замок и выволок Зину за руку. – Задолбала, либерастка херова, кому ты