Джек Ричер, или Заставь меня - Ли Чайлд

– Я сделал это совершенно сознательно. В противном случае нам их не найти.

– Это риск.

– Сейчас все рискованно. Мы рискуем, когда садимся в самолет. У всех пассажиров есть телефоны. Подумай о песнях и фотографиях. Подумай о дополнительной массе.

* * *

Однако на этот раз двигатели самолета выдержали дополнительную нагрузку от находившихся на борту телефонов. Их самолет легко взлетел и стал набирать высоту, как и любой другой, стартовавший в этот день из крупнейшего американского аэропорта. Ричер был уверен, что за ними никто не следил – во всяком случае, в самолете. Однако их настоящие имена находились в компьютере аэропорта, так что расчетное время их прибытия ни для кого не являлось тайной. Надейся на лучшее, готовься к худшему.

Они получили два места рядом, возле крыла – у окна и в среднем ряду, на этот раз не в последнем. Еще два находилось за их спинами. Ричер сидел у окна. Чан сама выбрала среднее место. Рядом, у прохода, села женщина в наушниках.

– Я думал о кузенах Мойнахан. Или о братьях, или кем там они друг другу приходятся.

– И?.. – спросила Чан.

– Их было двое, но справиться с ними оказалось в сто раз легче, чем с одним Хэкеттом.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как если бы меня ударили три раза. Об этом я и говорю. До сих пор такого не случалось. Я согласен с тобой: Хэкетт из Калифорнии, оружие из Иллинойса и босс из Аризоны. Это национальная организация. Но я не понимаю, как с ней связан Материнский Приют. Тамошние парни не удовлетворяют высоким стандартам. Они не могут быть представителями местного подразделения. Более того, они – слабое звено в цепи и выделяются, точно бельмо на глазу.

– Так кто же они?

– Вероятно, клиенты, – ответил Ричер. – Маккенн нанял Кивера. Материнский Приют нанял кого-то другого. Может быть, сейчас идет именно такой процесс. Возможно, плохие парни поставляют боевиков по всей стране. Почему нет? Это же сфера услуг.

– Тогда сестре может грозить опасность, – сказала Чан. – Теоретически. Потому что организации ведут себя как организации. Они просят детальную сводку. Знают ли в Материнском Приюте, что Маккенн общался с сестрой? Если да, то она попала в сводку. И тогда является серьезным источником информации. Потому что мы все еще живы. Мы можем с ней встретиться. А организации такого не любят. Они должны прикрывать свои задницы.

Ричер не ответил.

– Что? – спросила Чан.

– Я уверен, что сестра в порядке. Это подсказывает логика. Я хочу сказать, что Кивер находился в Материнском Приюте всего пару дней, а теперь мы спрашиваем, знает ли кто-нибудь адрес сестры его клиента? Очень мало шансов. Речь идет об очень больших числах.

– Но?..

– Я чувствую полную беспомощность, когда нахожусь в самолете. И начинаю испытывать тревогу.

* * *

Аэропорт Финикса назывался Международный аэропорт Скай-Харбор и выглядел как безопасная гавань – во всяком случае, сверху. Из-за металлических детекторов. На земле все было иначе. Поэтому Ричер и Чан вышли из самолета и направились в сторону, противоположную выходу, к дальним воротам. Там они остановились в кофейне, уселись на высокие стулья и стали ждать, когда последний пассажир с чикагского рейса сядет в идущий в отель автобус. Чтобы всякий, кто встречал людей, прилетевших из Чикаго, сдался и отправился домой.

Потом они неспешно направились к выходу, заглядывая в витрины магазинов, дожидаясь запоздалого узнавания, поспешных звонков по сотовым телефонам, но так и не заметили ничего подозрительного. Аэропорт был просторным, никто не спешил, люди выглядели расслабленными. Казалось, после Чикаго они попали в воскресенье. Ричер и Чан ненадолго задержались у выхода и принялись изучать обувь, спортивные фуфайки и украшения из бирюзы, пока не приземлился следующий самолет; тут же образовалась толпа прилетевших пассажиров, примерно человек сто. «Из Миннесоты», – подумал Ричер; с сотней сумок ручного багажа. Они с Чан присоединились к ним, прошли через зал выдачи багажа вместе с небольшой толпой, через последний зал с кондиционерами, и оказались на стоянке такси. На них сразу же обрушился жар пустыни. Но ждать пришлось всего минуту. Никто не обращал на них внимания. Никто не толкался, не смотрел на них и не отводил взгляд.

Они доехали на такси до огромной парковки, где можно было взять машину напрокат. Никто за ними не следил. У Ричера не было водительских прав, поэтому Чан встала в небольшую очередь и взяла напрокат «Шевроле» среднего размера. Белый автомобиль не должен привлекать внимание, кроме того, у него имелся навигатор. Они ждали, пока заполнят необходимые документы, и внимательно изучали окрестности. Никаких машин, стоящих у тротуара. Вообще никого вокруг. А для пешеходов слишком жарко.

Минут десять они катались, постоянно меняя направление, потом набрали в навигаторе адрес в аристократическом пригороде, где жил врач с сестрой Маккенна. Ричер нашел канал новостей, но про Чикаго в них ничего не говорили. В Финиксе, очевидно, хватало собственных новостей. Навигатор повез их на север, потом на восток, в сторону Скоттсдейла, затем они выехали на какую-то улицу, свернули на другую и, наконец, оказались у нужного квартала.

У въезда имелись ворота с будкой привратника.

Будка была построена в декоративном стиле с четырехскатной крышей и высаженными вокруг кактусами; полосатый красный шлагбаум справа и полосатый красный шлагбаум слева. Точно толстая птица с двумя худенькими крыльями.

Охраняемая резиденция. Богатые люди. Налогоплательщики. Спонсоры политиков. Телефон шерифа округа Марикопа на кнопке быстрого набора.

Они остановились у тротуара в сотне ярдов от въезда.

Было три часа дня. И пять в Чикаго.

За стеклом сидел охранник.

– Нам следовало бы сообразить заранее, – сказал Ричер.

– Если она слышала о смерти брата, нас сюда никогда не впустят. В том случае, если охранник должен сначала позвонить в дом. И я не сомневаюсь, что так здесь и делается.

– У тебя есть визитка ФБР.

– Но это не жетон. А он наверняка знает разницу.

– Он – полицейский по найму.

– Он – человек, в жилах которого течет кровь. А больше ничего не требуется.

– На миссис Хопкинс тебе удалось произвести впечатление.

– Другое поколение. Другое отношение к правительству.

Ричер промолчал.

– Ты в порядке? – спросила Чан.

– У меня болит голова.

– Что будем делать дальше?

– Давай попытаемся войти.

– Ладно, но если возникнут проблемы, мы тут же вежливо отступим. Нам нужно сохранить шансы на дальнейшую борьбу. Сестра – это мост, который мы не можем сжечь.

Они подъехали к будке и остановились возле шлагбаума, рядом с поднимающимся стеклом. Чан опустила стекло на своей двери, тряхнула головой, повернула голову и улыбнулась.

– Мы приехали к доктору и миссис Эван Лейр.

Полицейский по найму оказался пожилым белым мужчиной в серой форме из полиэстера. Рубашка с коротким рукавом. Худые, покрытые пятнами руки.

Он нажал на красную кнопку.

– Надеюсь, у вас будет отличный день, – сказал охранник.

Шлагбаум поднялся вверх.

Чан въехала внутрь и опустила стекло.

– Я бы не хотела платить за такую систему безопасности.

– Однако планировка ландшафта здесь превосходная, – сказал Ричер.

Лужайки полностью отсутствовали. Орошение не требовалось. Повсюду были стальные скульптуры, все еще блестящие и не покрывшиеся коррозией в лишенном влаги воздухе и искусственные каменные реки, сквозь которые, точно клинки, пробивались листья кактусов и кустики бледно-красных цветов. Плоская земля, большие участки, дома под разными углами, так и этак, словно они появились здесь случайно.

– Нам нужно ехать вперед и влево. Около четверти мили, – сказал Ричер.

Именно там находилась большая парковка с автомобилями самых разных марок и цветов. Большинство были дорогими. Они стояли бок о бок на подъездных дорожках, по три вдоль и по три поперек, бампер к бамперу, за ними тянулся пустой тротуар, словно дом являлся уникальным и мощным магнитом.

Всего Ричер насчитал тридцать машин.

Вот почему шлагбаум поднялся для них без единого вопроса.

На воротах висело сообщение.

Прием гостей.

Вечеринка с коктейлем или у бассейна, или как там еще может называться прием, на который в жаркий день прибывает тридцать автомобилей.

В конце подъездной дорожки они увидели табличку «Логово Лейров»[12].

Чан припарковалась около последней машины, стоявшей у края тротуара. Они вышли на жаркий воздух и огляделись по сторонам. Сам дом был красивым, широким и казался уверенным в себе – один этаж, сложная крыша, наполовину обычный дом, наполовину охотничья хижина с грубо отесанными стенами; достаточно эффектный, чтобы свидетельствовать о вкусе и богатстве, но по большинству стандартов скромный. Очевидно, все происходило во внутреннем дворике. Дом окружала стена высотой в человеческий рост. Часть архитектуры, вполне вписывающаяся в общую картину. Такая же обшивка, такой же цвет. Все вместе воспринималось как единое целое.