Флорентийский волшебник - Эндре Мурани-Ковач

Пришлось осадить лошадей. Дормез остановился. Леонардо и Аталанте вышли из него с противоположных сторон.

Драчуны оказались оборванными цыганами со звериными лицами. Один – сутуловатый, но на вид жилистый и сильный, с туго обтянутыми смуглой кожей скулами. Второй – похож на него лицом и сложением, только гораздо моложе. Что это, волки, изголодавшиеся степные волки? Или они, Эти двое, – странно только, что без зрителей – заставляют друг друга отплясывать танец смерти? Но тут же не ярмарка! Пока что ни один из ножей не был пущен в ход. Но вот старший ударил противника по челюсти. Тот зарычал и кинулся на него. Первый ловко отпрянул.

– Да прекратите же! – крикнул возница с козел. – Или ступайте прочь со своими семейными дрязгами, – указал он кнутовищем на окаймлявшие поворот дороги кустарники.

Вдали, в северной стороне обширной равнины, уже виднелись башни Пистои. На полдороге к ней клубилась пыль. Это был след вырвавшихся вперед попутчиков. Все равно, широкий дормез, в котором ехал Леонардо со своим другом, не мог бы так скоро продвигаться среди кустов, как те повозки. Не беда, вечером они нагонят их на постоялом дворе.

Осенний день подходил к концу, стремительно опускались сумерки.

– Да убивайте же друг друга поскорей! – прикрикнул Аталанте на цыган. – А то скучно, в конце-то концов, становится! Толчетесь на одном месте.

Но противники так были поглощены дракой, что, казалось, ничего кругом не слышали и не видели. Их меньше всего интересовало, что дормез не может продвинуться вперед.

– Наехать, что ли? – спросил возница.

Впрочем, это была лишь угроза, решиться на такое он не посмел бы.

– Погоди! – крикнул ему Леонардо и направился к цыганам.

Он уже находился в нескольких шагах от дерущихся, когда оба цыгана, одновременно отвернувшись друг от друга и оскалив зубы, с высоко занесенными ножами неожиданно ринулись на него.

Аталанте, стоявший на подножке дормеза, испуганно вскрикнул, хотя сразу и не осознал всей опасности, которая угрожала его другу. Но он понял, что дело приняло совершенно неожиданный оборот. А когда младший цыган, сильно замахнувшись, ударил Леонардо, он не на шутку струсил и неистово закричал.

Левой рукой Леонардо ловко схватил бродягу за запястье. Раздался хруст, и смуглая рука выронила кривой нож.

– Тебе конец! – крикнул старший цыган и нацелился, чтобы бросить в Леонардо нож, но Леонардо в то же мгновение швырнул ему его младшего собрата в объятия и этим выбил цыгана из равновесия, так что тот, при всей своей ловкости, промахнулся. Защищавшийся мигом превратился в нападающего. Если Леонардо и отпрянул на шаг, то только для того, чтобы обнажить кинжал и сразу перейти в наступление.

Разбойники однако быстро опомнились. Старшин, только что бросавший нож, теперь достал из-за пазухи топор.

– Колдун! Колдун! – взвизгнул вдруг в кустах хрипловатый женский голос. – Спасайся! Беги! Падре!

Цыган оцепенел, в глазах его появилось выражение тупого страха. Не мешкая, он схватил второго цыгана за руку.

– Неужто это он? Он?!

– Он! Он! Колдун! – всхлипнув, предостерегающе повторила женщина.

– Тогда все зря, – просипел цыган и, резко повернувшись, побежал прочь, таща за собой недавнего врага. Они оба прыгнули в кусты и что было мочи понеслись к вершине подступившего к дороге холма.

Там стояла закутанная в пестрые отрепья старуха. Ветер колыхал ее лохмотья, играл седыми волосами, на макушке прикрытыми грязной маленькой косынкой.

– Колдун! – выкрикивала она и что-то жалобно и быстро бормотала.

Леонардо не понял ее сочащихся болью, полных проклятий слов. Не понимал и смысла разыгравшейся здесь сцены. Аталанте же вообще был в полном недоумении. После того как цыгане исчезли, возница начал излагать свои бесконечные туманные предположения о причинах драки; то и дело он признательно кланялся, отдавая дань мужеству и саженному росту своего седока…

Поздно вечером на пистойском постоялом дворе за стаканом вина Леонардо почудилась какая-то давнишняя картина. Вспомнилась драка у ключа. Цыган и его подруга с младенцем. Неужели это тот малыш успел так подрасти? Ишь, с ножом ринулся… А отец – за топор… Морщинистая каркающая цыганка с седыми космами… Неужели это та юная красавица, улыбка которой и поныне чудится ему, когда он склоняется к ключу?…

Возможно ли, что так пролетело время? Да… С тех пор прошло шестнадцать лет. Просто невероятно…

На другой день дорога была длинной и трудной. Предстояло через горы добраться до Вергатского монастыря. Там можно было передохнуть.

– Давайте теперь уже держаться остальных, – предложил возница. Он засуетился, стараясь занять место в центре обоза. Но староста обоза, синьор Ботто, услыхав о том, что приключилось с ними в пути, приказал вознице дормеза ехать в хвосте, посадив для безопасности туда на козлы мушкетера. А беспечных молодых людей предупредил:

– Не отставать!

Досталось и вознице:

– Пора бы уж тебе ума-разума набраться!

Старому тосканцу оставалось только в затылке почесывать. Зато после он рьяно благословлял синьора Ботто, заставившего его плестись в хвосте… В тот же вечер, еще раньше, чем им удалось по размытым дождями, вязким дорогим добраться до гостеприимного Вергатского монастыря, и одном из ущелий на них напала небольшая разбойничья шайка.

Сопровождавшие груз наемные солдаты после короткой схватки обратили разбойников в бегство. Но в грудь возницы, ехавшего впереди, попала пуля, и он был при смерти. Во время перестрелки были ранены еще двое мушкетеров. Леонардо предложил старосте шелкоткацкого цеха Ботто устроить пострадавших в дормезе, а ему и другу его Милиоротти предоставить их лошадей – им совсем нетрудно продолжать путь верхом.

– Но ведь это же экипаж синьора Медичи! – ужаснулся почтенный Ботто.

Кончилось тем, что сам Ботто сел в дормез, поставленный теперь в середину обоза, а раненых уложили на тюки с сукном в одной из повозок. Пострадавший возница скончался еще до рассвета.

Глава вторая

В деревенском доме

Утром Леонардо и его друг, не дождавшись, пока выстроится обоз, ускакали верхом далеко вперед. Осеннее утро в горах пощипывало холодком, ветер, хоть и не особенно сильный, дул в лицо, затрудняя движение. Понукая, подбадривая и пришпоривая лошадей, друзья намного опередили обоз. С северо-востока перед ними уже открылась равнина, когда небо вдруг заволокло серыми тучами; оседая, они заслонили собой свет. Уже с трудом различалась дорога, когда пошел дождь. Быстро множившиеся капли ветер яростно швырял в глаза лошадям и всадникам, было похоже, что настал день страшного суда. Мрачная, темная завеса все ниже опускалась над окрестностью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});