Красная Страна - Джо Аберкромби

Он мог бы достичь того же эффекта, натирая задницу четырнадцать часов кряду проволочной мочалкой и поедая смесь песка с коровьи дерьмом.

Несомненно, ему следовало радоваться удаче и благодарить Бога за то, что он жив, и все же трудно было быть признательным за эту пытку пылью. В конце концов, благодарность и чувство обиды, вечные братья. Снова и снова он размышлял о том, как мог бы сбежать, ускользнуть от удушающего долга и быть свободным, но пути не было, не считая самого легкого. Окруженный сотнями миль открытой местности, он был заключен в тюрьму так же верно, как если бы он был в клетке. Он горько жаловался каждому, кто стал бы слушать, то есть никому. Лиф был ближайшим всадником, и парень, очевидно, мучился подростковой влюбленностью к Шай, помещая ее где-то между возлюбленной и матерью, и демонстрировал почти комичные крайности ревности, когда бы она ни говорила или смеялась с другим мужчиной, что, к несчастью для него, было часто. Хотя ему нечего было волноваться. У Темпла не было романтических планов к главарю его мучителей.

Хотя приходилось признать, было что-то странно интересное в этой ее быстрой, сильной, точной манере; всегда в движении, сперва работа, а после отдых; стоит, когда другие сидят, вертит в руках шляпу, или пояс, или нож, или пуговицы рубашки. Иногда он ловил себя на мысли, была ли она такой твердой вся, как было ее плечо под его рукой. Как ее бок, который был прижат к нему. Целуется ли она так же неистово, как торгуется…?

Когда Свит, наконец, привел их к жалкой струйке ручья, это было лучшее, что они могли сделать, чтобы предотвратить паническое бегство и животных и людей. Животные вклинивались и карабкались друг на друга, взбив прозрачную воду до коричневой. Дети Бакхорма веселились и плескались. Ашжид благодарил Бога за Его щедрость, пока его идиот кивал и хихикал и наполнял питьевые бочки. Иосиф Лестек касался своего бледного лица и подробно цитировал пасторальные стихи. Темпл нашел местечко выше по течению и шлепнулся на спину в мшистую траву, широко улыбался, пока влага проникала сквозь его одежду. Его стандарт приятных ощущений определенно был понижен за последние несколько недель. Фактически, он весьма наслаждался теплом солнца на лице, пока оно внезапно не скрылось.

— То, что моя дочь отдала за тебя свои деньги, ничего для тебя не стоит? — Над ним стоял Ламб. Лулин Бакхорм этим утром постригла своим детям волосы, и Северянин неохотно позволил поставить себя в конец очереди. С постриженными седыми волосами и бородой он выглядел больше, тверже, и даже более покрытым шрамами.

— Думаю, она получит прибыль, если ей придется продать меня на мясо.

— Не стал бы исключать такую возможность, — сказал Ламб, предлагая флягу.

— Она жесткая женщина, — сказал Темпл, взяв ее.

— Не совсем. Спасла тебя, разве нет?

— Спасла, — пришлось ему признать, хотя он думал, не была ли бы смерть приятнее.

— Полагаю, значит, она довольно мягкая, а?

Темпл пополоскал рот водой. — Она определенно выглядит чем-то разозленной.

— Ее часто разочаровывали.

— К сожалению, я вряд ли исправлю эту тенденцию. Я всегда был сильно разочаровывающим человеком.

— Я знаю это чувство. — Ламб медленно почесывал укороченную бороду. — Но всегда есть завтра. Делай в другой раз лучше. Такова жизнь.

— Поэтому вы двое здесь? — спросил Темпл, передавая флягу назад. — Чтобы начать все с нуля?

Взгляд Ламба дернулся на него. — Шай тебе не сказала?

— Когда она говорит со мной, это по большей части о наших долгах и как медленно я по ним расплачиваюсь.

— Слышал, это идет не быстро.

— Каждая марка как год жизни.

Ламб сидел на корточках перед ручьем. — У Шай есть брат и сестра. Их… забрали. — Он держал флягу под водой, поднимались пузыри. Бандиты украли их, сожгли нашу ферму и убили нашего друга. Они украли, наверное, двадцать детей, и забрали их вверх по реке в сторону Криза. Мы следуем за ними.

— Что будет, когда вы их найдете?

Он прижал крышку к фляге, достаточно сильно, чтобы его покрытые шрамами суставы пальцев большой правой руки побелели. — Все что понадобится. Я пообещал их матери охранять тех детей. Я нарушил много обещаний в свое время. Это собираюсь сдержать. — Он сделал длинный вдох. — А что привело тебя к плаванью в реке? Я всегда неважно судил по людям, но ты не выглядишь как тип, вырезающий новую жизнь из целины.

— Я убегал. Так или иначе, я выработал неплохую привычку к этому.

— В какой-то мере так было и у меня. Но я понял, что неприятности, куда бы ни побежал… там и они. — Он предложил руку, чтобы помочь Темплу подняться, Темпл потянулся к ней и замер.

— У тебя девять пальцев.

Внезапно Ламб нахмурился, и больше не выглядел таким медленным и дружелюбным товарищем. — Ты любитель утраченных пальцев?

— Нет, но… Возможно встречал одного. Он сказал, что его послали в Далекую Страну, чтобы найди девятипалого человека.

— Вероятно, я не единственный человек в Далекой Стране без пальца.

Темпл почувствовал необходимость тщательно подбирать слова. — У меня чувство, что ты из тех, кого такие как он могли бы искать. У него металлический глаз.

Ни тени узнавания. — Человек без глаза ищет человека без пальца. Полагаю, слышал такую песню. Он назвал себя?

— Коул Шиверс.

Лицо Ламба скривилось, словно он вцепился во что-то кислое.

— Черт возьми. Прошлое не лежит себе спокойно там, где его положишь.

— Значит, ты его знаешь?

— Знал. Давным-давно. Но знаешь, как говорят — старое молоко киснет, а старые счеты лишь становятся слаще.

— Кстати, о счетах. — Вторая тень упала на него, и Темпл покосился. Шай снова стояла над ним, руки на бедрах. — Сто пятьдесят две марки. И восемь монет.

— О Боже! Почему ты просто не оставила меня в реке?

— Это вопрос, который я задаю себе каждое утро. — Ее остроконечный сапог пнул его в спину. — Теперь вставай. Маджуду нужен Билль о Частной Собственности по поводу табуна лошадей.

— В самом деле? — спросил он, с надеждой в груди.

— Нет.

— Я снова еду за стадом.

Шай лишь ухмыльнулась, повернулась и ушла.

— Довольно мягкая, говоришь? — проворчал Темпл.

Ламб стоял, насухо вытирая руки о зад брюк. — Всегда есть завтра.

Переход Свита

— Я преувеличивал? — спросил Даб.

— Что касается этого, — сказала Корлин, — нет.

— Действительно здоровый, — проворчал Ламб.

— Несомненно, — добавила Шай. Она была не из тех женщин, кого легко впечатлить, но Имперский мост в Сиктусе был тем еще зрелищем, особенно для тех, кто неделями не видел ничего похожего на здание. Он пересекал широкую, медленную реку на пяти парящих арках, так высоко над водой, что трудно было вообразить его чудовищный вес. Скульптуры на их испещренных пьедесталах истерлись от ветра в растаявшие глыбы, кладка покрылась кустами с розовыми цветами, вьюнками и даже целыми деревьями. И по всей его длине и в группах на обоих концах он был заражен кочующим человечеством. Даже столь потрепанный временем, он был величественным и внушающим трепет, больше похожим на чудо природы, чем на конструкцию, которую способны создать человеческие амбиции, не говоря о человеческих руках.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});