Карл, герцог - Александр Зорич

Изабелла была спокойна, как подсолнечное масло, хитра как раз в той степени, чтобы можно было побаловать себя бесхитростностью, строптива, богобоязненна и напрочь лишена честолюбивых заскоков. В Париже она была любима несколькими французами, уступившими её своему королю.

Она нравилась Людовику тем, что не была скучна и знала чувство меры. Прояви Изабелла больше инициативы, она могла бы приобрести значительное влияние при дворе и впоследствии войти в феминистские анналы в качестве одного из выдающихся she-кукловодов французского двора. Тогда её позднеготический портрет кисти Рогира ван дер Вейден поместили бы среди былин о Ливиях Августах и Нефертити, где её биография, политая грушевым сиропом, предвосхищала бы сказ о маркизе де Помпадур («Знаменитыя женщины», Спб., 1916). Если бы она была настойчивей! Людовик, сам того не ведая, исполнял бы её прихоти и перенимал её ненавязчивые предпочтения. Вскоре можно было бы наложить лапу на внешнюю политику и начать отказывать Людовику в основном инстинкте, чем и привязывать его к себе ещё крепче. Но Изабелла была равнодушна к политике. Впрочем, отказывать Людовику она начала довольно скоро. Тот был даже немного рад – у него не получалось быть с Изабеллой ласковым настолько часто, насколько это соответствовало его представлениям о монаршей любвеобильности. Лекари не слишком помогали.

Первое время Изабелла признавала монополию Людовика на своё тело, поскольку тогда видела себя роялисткой. Так прошли семь месяцев, по истечении которых Изабелла обзавелась любовником, затем ещё одним, ибо сказано: «Non progredi est regredi» <Отсутствие прогресса есть регресс (лат.).>. А регрессировать это как стареть – плохо. Второй любовник был лучше первого, которому выпала честь позабыться. Второго звали Анри, что объедалось губами Изабеллы до «’Ри». Любопытно, но их никто не подозревал, настолько Анри был осторожен, бесцветен и тих. Точно хорек.

Эта связь была долгой. Три месяца – немалый срок. Нудный Людовик опротивел Изабелле до такой степени, что она стала мелочной и раздражительной, начала грубить и огрызаться без повода, а в постели поворачиваться к государю спиной (чтобы безмятежно вычерчивать вензель А.Ж. (Анри де Жу) на подушке во время любовных крещендо короля Франции) и делать другие опасные вещи. Слава Богу, она была из тех, кто мог себе это позволить. Тем более, что после того, как она изобрела свою беременность, всё это списали на «странности» будущей матери бастарда.

Чтобы развеяться и «пожить по-нормальному» (одно из её выражений), Изабелла удалилась от косых взглядов, которые ей осточертели, в пустующий замок Шиболет, типический аналог онегинской «деревни».

Шиболет располагался в глуши, в полезной близости от целебного источника, который между тем соседствовал с бургундской границей (правда, об этом никто почему-то не вспомнил). Людовик нехотя согласился и обещал навещать. С Изабеллой отправились сорок человек охраны, из них десять истых, но бездарных соглядатаев. Над всеми был поставлен капитан Анри де Жу – к нему, словно реки к морю, стекались все доносы.

Анри старательно, вдумчиво читал их, делал выводы, иногда смеялся и отсылал Людовику пузатые депеши, полные скрупулезнейших отчетов чем, где и сколько минут занималась Изабелла. Педантичный Анри присовокуплял к ним свои комментарии (здесь – неточность, здесь – указано неверное время, здесь следует читать «очень долго спала», а не «спала подолгу»). Эти отчеты походили на дневник наблюдений за природой или, скорее, на анонимки параноика. Людовику даже начало казаться, что он уже видит всё сам. Пришлось признать, что с разведкой он переборщил.

Через месяц комментарии Анри стали приводить Людовика в бешенство. Ему не приходило в голову, что кое о чём Анри умалчивает.

3

Изабелла тоже не забывала Людо. Хоть полстрочки, но ежедневно. Ей тошнит, ей хочется то того, то этого. У неё кружится голова. Кухарка плохо готовит, заменить кухарку. Капитан Анри – непроходимый невежа, с ним не о чем поговорить. Говорили они и вправду редко.

Третий месяц беременности вышел особенно тяжелым. Людо приезжал целых два раза. Капитан Анри упал с лестницы и сломал ногу, а потому вышел встречать государя, опираясь на палку. Правда, благодаря этому несчастью, Изабелла выступила к Людо с неподдельно девственным выражением лица. Это впечатлило всех сопровождавших.

Двое слуг, крякнув, сняли с повозки огромный ларь с римской классикой, которую Изабелла желала читать dans le texte <в оригинале (франц.).>. «Людо – мой Золотой Осел», – шепнула она Анри четыре дня спустя, когда до книг дошли руки. Кроме этого Людо привез в подарок двух персидских кенарей – Изабелла как-то обмолвилась, что без ума от певчих птиц. Птицы тосковали, но делали своё дело. Без устали гадили, клевали листья салата и пели. Анри пришлось собственноручно свернуть им шеи.

Всё это время Изабеллу заботило, как придется потом выпутываться. Потом, когда вслед за мнимой беременностью возникнет необходимость разрешиться мнимыми родами.

4

Карл придержал жеребца, остановился, съехал на обочину и окинул любящим взглядом свою ораву. Двести пятьдесят солдат Его Светлости герцога Бургундского Филиппа без особого воодушевления, но и без какого бы то ни было ропота влачились по лесной дороге, на которой местами ещё проглядывало величие Рима. «Может, её сам Цезарь строил… – меланхолически думал Карл, – или не строил…»

Мимо Карла прошел почтенный капитан Шато де ла Брийо, прошли лучники, прошло двадцать швейцарских горлопанов с двуручными мечами, проехали махонькая бомбарда и фальконет – его пасторальная артиллерия. Фальконету имя было «Пастух», бомбарде – «Пастушка». Проезжающего Луи, который пребывал в арьергарде арьергарда с указаниями следить, чтобы никто не дернул в лес, Карл задержал. «Подожди».

– Ты знаешь, что мы здесь делаем? – спросил Карл.

– Нет, – живо соврал Луи.

– Это хорошо, что не знаешь. Миссия наша ведь очень секретная, – Карлу нравилось говорить так – «миссия», «секретная» – и так:

– Но ты должен знать на случай, если я паду, пронзен стрелой или сражен копьем.

– Едва ли, – сказал Луи, бросив беглый взгляд на волчицу, которая косилась на двух пестрых бургундов из-под огромного куста бузины. – С нами сама Дева Мария.

Шутки Луи не отличались разнообразием.

Карлу хотелось проговориться, выговориться уже неделю, но он терпел. Карл терпел, а на болтовню вокруг да около государственных тайн тянуло всё больше. В отличие от Луи, которого от них тошнило с десяти лет, когда все тайны Савойского Дома раскрылись перед ним трепетной розой фаворитки тамошней герцогини. Но Карла уже было не остановить, и когда они, порядочно отстав от колонны, тронулись вслед за покачивающимся стволом фальконета, Карл, понизив голос, сообщил: «Мы начинаем большую войну».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});