Бегство в Опар - Филип Фармер

«За меленький рыбачий ялик надо работать еще три месяца, — прикинул Хэдон. — А Лалиле до разрешения от бремени осталось месяца четыре. Сомневаюсь, что мы сможем добраться до Опара за месяц. Непременно произойдут какие-нибудь приключения. Но если мы сейчас купим билеты на корабль до Фитапоеса, нам потом не выбраться оттуда. Там ведь не удастся подработать Поэтому…

Лалила прервала Хэдона:

— Поэтому мы украдем судно! Или доберемся до Фетапоеса и далее через горы!

— Я полагаю, — с расстановкой произнес Хэдон, — что мы попытаемся, несмотря ни на что, пройти через пролив. Это рискованный, но все же наименее опасный путь.

— А если это не удастся — останется преодолеть горные перевалы за Фетапоесом? — спросила Лалила.

Она выглядела встревоженной, да и как иначе, ведь и сильный мужчина выражал бы перед перспективой такого путешествия все, что угодно, кроме радости. А для беременной женщины с малым ребенком отправиться туда лишь в сопровождении барда, человечка и Хэдона — хоть и умелого воина — было безумием или чем-то близким к нему.

Хэдон злился. Так или иначе, он оказался не способным облегчить ее участь. Но что еще он может сделать? Он же, в конце концов, не герой древности — к примеру, Накадет, который похитил пару волшебных сапог у зловещего паука, прошел по небесам вверх ногами вместо того, чтобы пробираться через эти самые горы.

Лалила пристально смотрела на него.

— Не сердись, Хэдон. Ты не можешь свершить больше того, на что способен человек.

Не впервой он не переставал удивляться ее способности читать его мысли. Иногда он задумывался, а может она и вправду Ведьма с Моря. Сама мысль эта наполняла его гордостью: такая женщина любит его! Но и беспокойство не оставляло Хэдона, ведь значит, она способна проникать и в самые сокровенные его помыслы, вовсе для нее не предназначенные. Ну, к примеру, узнает Лалила, что он вообразил, глядя на прекрасную жену купца, у которого служил. Что же она сделает?

Уж если на то пошло, у нее обычно в такие моменты появляется особая улыбка.

— В чем дело, Хэдон? — спросила Лалила.

— О! — произнес он, уставясь на нее. — Ничего. Я лишь пытаюсь восстановить в памяти картину пролива. Я ведь видел его несколько лет назад.

И вновь на ее лице мелькнула странная улыбка.

Вечером, отслужив положенное у купца, он отправился к пристаням. Побродив вокруг, он разыскал начальника дока и спросил его о билетах до Фетапоеса.

— Зачем вам тащить вашу женщину и ребенка в это забытое Кхо место? — удивился начальник. — Для нуматену там работы нет. Более того, суда по пути туда то и дело пропадают. Да и пиратов хватает, уважаемый фехтовальщик. Они прячутся в каждой бухточке, в каждой пещере в прибрежных скалах, готовые броситься и перехватить любое судно, похожее на легкую добычу.

Хэдон заколебался. Первый порыв был сказать начальнику, чтобы тот не совал свой нос в обезьянью задницу[4] но он удержался, не желая злить этого парня. Если начальник заподозрит что-то, он, наверное, сообщит властям, и те могут — нет, должны — арестовать Хэдона и подвергнуть допросу. Как и во всех странах, здесь процветала шпиономания. Ветна формально была нейтральна, объявив, что не поддерживает ни Авинет, ни Минрута. Это ставило ее в затруднительное положение, поскольку любой победивший мог вознамериться наказать Ветну за то, что город не занял четкую позицию. Хэдон считал, что так и произойдет в действительности. Отцам и матерям города следовало бы стать на ту или другую сторону, даже если бы пришлось бросать жребий.

Подоплекой нейтралитета Ветны оставалась надежда, что победитель будет благодарен городу за то, что он не сражался на стороне врага. Хэдон считал эти соображения совершенно нереалистичными. Короли и королевы всегда полагали, что тот, кто не за них, тот против них. А история подтвердила, сколь жестоким бывает возмездие за недостаточно искреннюю поддержку. Целые города сравнивались с землей, а население — мужчины, женщины, животные безжалостно вырезались за отсутствие глубокой преданности.

Но это не заботило Хэдона. Да и случись такое, оно вскоре бы забылось, вытесненное внезапной непосредственной тревогой: за пять дней до намеченного отплытия группы на купеческой галере на Ветну обрушилась чума.

Никто не знал, кто занес чуму в Ветну, но большинство жителей обвиняли матросов. Да и что это меняло! Главное состояло в том, что эта особая форма чумы, так называемая потница, распространялась с устрашающей скоростью.

Первым из группы об этом услышал Кебивейбес. Он поспешил домой из таверны, где пел перед посетителями. Срочно требовалось сообщить новость: несколько дюжин больных находятся в доках, и это скрывается. Он нашел Хэдона уже в лапах болезни.

Она протекала своим чередом обычно три дня. Сперва Хэдона охватил безотчетный страх, неодолимое чувство обреченности. Через четверть часа его стало неистово лихорадить. Казалось, будто внезапно его окунули в ледяную воду горного озера. Затем появилась дурнота, он испытывал мучительную головную боль, болели также шея, плечи, руки и ноги. Он не мог поднять головы.

Спустя три часа ему стало казаться, что его охватил огонь, он обильно потел. Это длилось и день и ночь. Испарина прекратилась внезапно, но ее сменил новый приступ головной боли, сильная жажда, учащенное сердцебиение и бред.

Наконец, болезнь отступила, более не было ее симптомов, но из-за чрезвычайной слабости Хэдон не мог подняться с постели четыре дня. Все это время он оставался без присмотра врача. Лишь бард и Лалила поочередно исполняли роль целителей и ухаживали за ним. Пригласить врача они не могли. Доктора были слишком заняты, чтобы посетить его, или сами свалились от болезни; некоторых даже унесла чума. Друзья проявились внимательными и могли лишь уповать на лучшее. Лалила и Пага поочередно обтирали мокрой тряпкой тело Хэдона да поддерживали его голову, когда он много пил. Стих и шум на ближайших улицах, и разговоры, и крики прохожих, и гомон, доносившийся с базарной площади. Кроме топота ног и приглушенного боя барабанов проходящих патрулей, кроме переговоров похоронных команд, убиравших трупы, — ничего. Вот еще где-то вскрикнет мужчина или женщина, заплачет ребенок…

Через день после того, как отступила болезнь Хэдона, в неодолимом чувстве надвигающейся смерти свалился Кебивейбес. Теперь у Лалилы и Паги оказались два подопечных, хотя Хэдон уже не требовал неотрывного внимания.

Бард не скончался в первый день, что на практике означало, что он, вероятно, выживет.

Теперь Лалила и Пага попеременно ходили за водой и пищей. Базар закрылся, продавцы попрятались по домам или вовсе разбежались из города по стране. Но у кого было достаточно денег, тому хватало и еды. Несколько торговцев открыли рынок на пристанях, охраняемых солдатами, которые допускали лишь тех, кто мог продемонстрировать свою платежеспособность.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});