Новости из Кремля - Николай Зенькович

– Я могу добавить к этому, что правительство России напрямую предприняло немало усилий, чтобы негативно повлиять в отношении моего визита и на конгресс, и на президента США. Скажем так: и правая, и демократическая пресса в России в последнее время просто навалилась на Горбачева, пытается опорочить, вызвать в обществе какую-то ненависть и злобу ко мне.

Михаил Сергеевич в ответах на вопросы журналистах говорил о себе то в первом, то в третьем лице. Волновался. Говорил, что тактика победителей привела к кризису в экономике и политике. Народ на грани срыва. Центр разгромлен, дезинтеграция полная.

– Вместо того чтобы объединять все реформаторские силы, выслушивать друг друга, искать согласие, нынешнее правительство действует по ситуации. Оно очень не любит, когда ему высказывают критические суждения, особенно когда их высказывают люди, которые начали реформы и которые желают им успеха. Здесь, если не произойдет перемены, заложена опасность того, что это правительство не сможет справиться с ситуацией. Разрушительные дела новая власть умеет вести, а вот то, что она умеет созидать, она еще не доказала. Правительству нужно привлечь все силы, а оно даже не считает нужным советоваться.

Михаил Сергеевич не скупился на оценки правительству. Оно с авторитарными замашками, с сектантской позицией. Оно как привыкло все делать параллельно, тайно, чтобы центр не знал, так и продолжает. У него традиции подпольной работы. А сейчас надо, чтобы общество, если уж оно пошло на самые страшные переживания, все знало и все воспринимало сознательно.

– Вот на днях, в субботу, разговариваю с земляками: как дела? Знал, что прошли дожди, был снег, прохладный май – это все то, что на Ставрополье как раз и нужно для урожая. Но все может, оказывается, пойти прахом. Положение катастрофическое – это в Ставропольском-то крае! На 1 января колхозы и совхозы этого края имели по 20, а некоторые хозяйства по 40 миллионов на счетах. Сейчас, за исключением единиц, все сидят на картотеке в банке. Голые: не могут ни технику купить, ни удобрения, ни озимые подкормить. Почему же так, ведь село может заломить цену какую хотите за продовольствие? Людям же есть-то надо. Да, но пищевая и перерабатывающая промышленность уже не берет молоко и мясо по тем ценам, которые запрашивают колхозы и совхозы. Почему? Да потому, что покупатель уже не может выдержать эти цены. Вот что получилось в результате полного отпускания цен в промышленности. Что же делает село? Сворачивает производство, иначе – одни убытки.

Интервьюерам стало ясно, что Михаил Сергеевич не любит нынешнюю власть, о чем и не замедлили ему сообщить. Он уже и регионализацию предсказал – каждый начнет заниматься выживанием самостоятельно, и тогда федерация вообще затрещит по швам.

Опасаясь излишней смелости экс-президента, журналисты спросили:

– И все-таки вернемся к вашей договоренности с Борисом Николаевичем о том, что вы вне активной политики. Не кажется ли вам, Михаил Сергеевич, что нынешним интервью «Комсомольской правде» вы эту договоренность нарушили?

– Слушайте, Ельцин не Иисус Христос – не тот человек, перед которым я должен держать ответ. Разговор, если вы хотите знать, был вот о чем. Тогда, во время «передачи дел» мы готовили один указ за другим: трансформации структур, как все должно идти от Союза к Содружеству и России. Девять часов сидели – я, Ельцин и Александр Николаевич Яковлев. Выходили, обедали, снова продолжали. Дошли до создания нашего фонда. Сначала, если помните, был указ о том, что на основании решения руководителей стран Содружества бывшему президенту Союза установили пенсию, машину и дали дачу в пожизненное пользование. Потом был указ – какие телефоны установить, машины какие выделить и т. д. Дело в том, что президент России взял перед главами государств СНГ обязательство это решить. Встал вопрос о фонде. Читает он подготовленный проект. Спрашивает: вы не будете создавать на базе фонда оппозиционную партию? Я ответил: нет. Более того, буду поддерживать и защищать руководство России, пока оно будет проводить демократические преобразования.

– Грубо говоря, вы считаете, что нынешнее руководство вас боится? – спросили напоследок интервьюеры.

– А чего меня бояться? Это мой сознательный выбор. Повторяю: скрывать свое несогласие я не буду, это интервью тому подтверждение. Если реформы будут сворачиваться, идти не туда, настраивать народ против демократии – молчать я не буду.

Подконтрольная правительству российская пресса бурно комментировала нарушение Горбачевым конвенции с Ельциным о невмешательстве в политику. Аргументы следующие.

Правительству Гайдара несколько месяцев, а Горбачев стоял у штурвала перестройки шесть лет. Где же он был раньше, почему сам не действовал «умно» и «правильно»? И вот сегодня, на голубом глазу, с негодованием праведника Горбачев говорит о трудностях, «отцом» которых сам и является. И перед Явлинским «отец» виноват, и перед народом, и перед Союзом. Конечно, Ельцину далеко до Христа, но и Михаил Сергеевич – не святой.

Зайдя в очередной тупик, он делал отчаянный шаг – и, как правило, не туда. В то время заголовки в газетах о «подполье» появлялись часто. Вот и теперь впечатление, что экс-президент вновь вышел из подполья и пошел ва-банк. Америка вдохновила?

Безусловно, отмечали правительственные обозреватели, к советам Горбачева прислушиваться полезно, знания и опыт этого человека велики. Но почему нормальное сотрудничество президента России, правительства, Верховного Совета с экс-президентом должно быть предметом всеобщего внимания? Почему сотрудничать друг с другом возможно только посредством печати, перед телекамерами, только с трибун «просвещать» свой несчастный народ? Почему не в рабочих кабинетах, не в рабочем порядке ищут выход из положения?

Выдающийся реформатор ХХ века оказался между двух огней – преданным народом и обидевшейся властью.

Кроме встревожившего Ельцина заявления бывшего президента СССР о том, что он исключает своего «возврата в большую политику через некоторое время», было и еще одно досадное обстоятельство. Борис Николаевич намеревался посетить США в июне. И тут вдруг вылез Горбачев, помчался туда месяцем раньше, в мае. Белый дом в последний момент попытался повоздействовать на Михаила Сергеевича, с тем чтобы тот отложил свою «ярмарочную» поездку в Америку. В официальных кругах Вашингтона сочли, что излишний звон, коим сопровождались заграничные вояжи экс-президента, мог бы помешать подготовке к приему Б. Ельцина. Однако Горбачев отказался «тормознуть» свою, по выражению американцев, «денежную поездку».

Но главное, конечно, намерение о возможности своего возвращения во власть. Об этом Горбачев намекнул месяцем раньше, в апреле, находясь в Японии.

Там он сравнил себя с французским президентом де Голлем. Мол, генерал вернулся в большую политику шестидесяти восьми лет от роду, а ему, Горбачеву, всего шестьдесят один!

Как оценивались шансы Горбачева?

По мнению российских проправительственных газет, эти шансы равнялись нулю. Комментируя итоги поездки Михаила Сергеевича в США, московская пресса в отличие от самого Горбачева, который в интервью «Комсомолке» рисовал картины умопомрачительного успеха, отзывалась довольно сдержанно. Впервые тон публикаций в американских газетах о перипетиях поездки Горбачева стал откровенно ироничным. Как изящно выразился один из обозревателей, власти США исходили из правила: меньше похвал Горбачеву, больше реальной помощи Ельцину. То есть за океаном поняли: если «архитектор перестройки» вновь окажется в Кремле, реформам Ельцина придет конец.

По сведениям информированной московской газеты «Куранты», Горбачев ездил за океан для сбора пожертвований на содержание фонда своего имени. Финансы требовались немалые. По некоторым данным, 50 – 70 миллионов долларов. «Отъем денег», по выражению газеты, осуществлялся разными способами. Например, за лекцию, прочитанную в еврейском университете Нью-Йорка, экс-генсек получил 100 тысяч долларов. Но чаще деньги вручались Михаилу Сергеевичу с глазу на глаз. Визитеры жертвовали чеки на суммы от 20 до 100 тысяч долларов.

То, что сбором средств в «логове империализма» занялся бывший генсек КПСС – даже если эти средства предназначались на самые благородные проекты, – вызвало в США неоднозначную реакцию. Московские газеты цитировали «Нью-Йорк таймс», назвавшую Горбачева «большевиком, обернувшимся просителем», который «подобно птице Феникс, восстав из пепла коммунизма, летит на Запад, к будущему, с глазами, полными блеска твердой валюты». Некую пародийность ситуации здесь усматривали в том, что Горбачев путешествовал по Америке на самолете, на борту которого начертано «орудие капитализма». И то, что на представлении, устроенном в его честь семейством Форбса (это их самолет), он внимал словам, что основателю семейства, дедушке Форбсу, было бы чрезвычайно приятно знать, что «орудие капитализма» пережило «чудовищное порождение Ленина».