Ты - Моя Душа (СИ) - Войнова Яна

Обескураженный ее заявлением Аверин чертыхнулся сквозь зубы.

— Арина! Пожалуйста! Я прошу тебя…

— Саша, для лучшего адвоката страны, у тебя слишком слабые аргументы! — хмыкнула Арина, с грустью уставившись в любимое лицо.

— Хватит! — заорал он со всей силы и стукнул кулаком по столу. Арина вздрогнула. Она видела жгучую боль отчаяния и бессилия в его красивых глазах. Его точащая изнутри рана резала намного сильнее, чем осознание того факта, что ее жизнь скоро подойдет к концу. — Я прошу тебя, родная… Просто сделай аборт!

— КАК?! — в отчаянии воскликнула она. — Ты сегодня сам на УЗИ видел: там ручки, ножки уже сформированы… У нас девочка будет. Это же практически развившийся человек! А ты предлагаешь ее убить?! КАК?! Саша, я тебе кто?! Живодер?! — она резко отвернулась, вытирая льющиеся рекой слезы. — Я не могу, — тряся головой, прошептала она. — Что бы ты ни говорил, как бы ни убеждал, я не буду этого делать. Уж лучше я сама сдохну… — она резко замолчала и потом, пожав плечами, снова с дурацким юмором добавила: — Хотя, я и так сдохну…

Саша резко зажмурился от ее последних слов и шумно выдохнул. Развернулся к кухонным шкафчикам и стал торопливо что-то искать. Он вытащил из одного спрятанные ею ментоловые сигареты и хрустальную пепельницу округлой формы. Муж подошел к окну, открыл его настежь и, трясущимися руками стал подкуривать.

— Ни разу не видела, что ты куришь… — прошептала она мрачному мужу, его лицо приобрело болезненный оттенок, словно не она смертельно больна, а он. Несколько минут они стояли рядышком, не произнося ни единого слова. Она ежилась от холодного ветра, а глубокая морщина на высоком лбу Саши, стала заметнее выделяться. Муж дымил как паровоз, прикуривая сигареты одну за одной. Арина увидела новую прядку седых волос у него в шевелюре, которую раньше не замечала. Она протянула руку, чтобы взъерошить его густые волосы, интимный жест, который она так обожала, но Саша резко отпрянул от нее.

— Я честно хотел по-хорошему, — наконец, произнес он. — Если ты не возьмешься за ум, я через суд признаю тебя невменяемой! Я… я насильно запихну тебя в гинекологическое кресло, а потом заставлю начать лечение. Это не обсуждается, — заявил он. В любимых глазах сверкала жесткость, даже жестокость, сила и решительность, то, что она в нем безумно любила и ненавидела одновременно.

— Есть два изъяна в твоем “шикарном” плане! — хмыкнула она.

— Какие? — его глаза метали гром и молнии, все нацеленные на нее. Резкий, колючий взгляд, наверное, наводил неописуемый ужас на его оппонентов в суде. Муж за несколько минут превратился в непримиримого цепкого адвоката. Что ж! Сражаться с ним было намного лучше, чем лицезреть его убитый горем мученический вид, причиной которого являлась сама Арина. Адвоката Аверина она переживет!

— Я являюсь лучшей подругой жены одного из самых богатых людей нашей страны — Дмитрия Орлова, — она подарила ему улыбку, с которой обычно оставляют следы от острых клыков. — А еще я новоиспеченная приятельница жены самого губернатора нашей области. Как думаешь, если я поплачусь двум своеобразным, в меру стервозным, но сердечным и добрым женщинам о том, что меня несправедливо угнетает собственный муж, что тебя ждет, Аверин?! И как долго протянет на плаву твоя контора, на которую ты убил столько лет, крови и пота? За все годы нашего брака я неплохо обзавелась влиятельными связями, пока пиарила своего успешного супруга. Я дружу с супругами бизнесменов, олигархов, политиков, судей и прокуроров. А, знаешь ли, вы, успешные и властные мужчины, слишком чувствительны к просьбам своих жен, хоть и отрицаете этот факт, но крайне податливы нашему влиянию. Я уничтожу тебя, Аверин!

А ведь она нисколько не приврала. Арина дала себя нерушимую, почти священную клятву: защищать свою ласточку. Пусть ей даже придется ограждать ее от собственного отца! Ни секунды не задумываясь, она перегрызет глотку любому, кто посягнет на ее принцессу!

— Это угроза?

— Это предупреждение. Не смей, Аверин!

Внезапно безысходное отчаяние, которое душило ее с тех пор, как она узнала о диагнозе, куда-то испарилось. Неожиданно Арина почувствовала себя настолько живой и невероятно целостной! Никогда ранее собственное решение не казалось ей до такой степени единственно верным. Она ощутила себя путником, долго блуждающим в полутьме, мучающимся от жажды и голода, который внезапно нашел долгожданную правильную дорогу. Или даже девочкой Элли, наконец-то дошедшей до Изумрудного города, которой теперь осталось всего ничего: найти волшебника Гудвина — родить свою ласточку! Арина осознала, что, кажется, только сейчас, спустя долгие годы мученических скитаний, самоедства и неприятия окружающих, когда она совсем опустила руки — нежданно-негаданно обрела свой уникальный путь, нашла свое истинное предназначение, как сейчас модно выражаются современные психологи. Ей мгновенно стало легче. Несмотря на страшный диагноз, вопреки ее скорому концу, в ней будто зажглась жизненная искра, которая должна разгореться ярким пламенем.“В моем конце — мое начало”, — снова полезла в голову строчка из пьесы «Мария Стюарт». Вот только теперь, Арина действительно поняла свою героиню, которую сыграла много лет назад, прочувствовала, почему шотландская королева с невероятным достоинством и высоко поднятой головой шла на эшафот.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Радуйся, Аверин, — улыбнулась она мужу с невероятным облегчением. — Твоя мечта сбудется: ты станешь гордым отцом! И я тебе клянусь, сначала я рожу, а уж потом со спокойной совестью лягу в могилу. Обещаю тебе, раньше родов не умирать! — снова глупо пошутила она, и даже приложила ладонь ко лбу, будто солдат, отдающий честь.

— Значит, ты так решила? — спросил явно не согласный с ее решением муж. — Ладно, будь по-твоему! Но знай, этот ребенок мне не нужен.

— Что? — Арина обомлела.

— Признаюсь честно, я мечтал о детях. Но не ценой твоей жизни. Я не буду ее любить, — он сурово нахмурился и демонстративно сложил руки на груди.

— Не говори так, — возмутилась Арина, подскочила к нему и закрыла ладонью его рот, чтобы не слышать откровенную чепуху, которую он нес, потому что был зол и расстроен. — Не смей заявлять такое! Я ее рожу, а ты пообещаешь стать ей самым лучшим папой в мире, понял?! Иначе я, как истинно гадкая жена буду являться тебе в страшных снах, и делать так: ”Бу-у-у-у”! — она изобразила привидение из старых черно- белых фильмов.

— Ты можешь отнестись к этому серьезно, мать твою?! — рявкнул Аверин и встряхнул ее за плечи, пытаясь поймать взгляд этой непрошибаемой женщины. — Проклятье, родная, я просто… — он порывисто прижал её к себе, уткнувшись носом в тёплую макушку и крепко зажмурив глаза.

— Саша! Ты же мечтал о ребенке? Что изменилось? — горячо прошептала ему на ухо. Она действительно не понимала. — Я не была тебе хорошей женой, не могла тебе дать то, чего ты хотел. Но хоть ребенка я тебе дать в состоянии…

— Так ты ради меня это делаешь? — изумился Аверин, отстраняясь, — А ты меня спросила?! Мне это нужно?

— Я люблю тебя, ты мечтал о малыше.

— Ты совсем спятила?! Я хотел, но НЕ ценой твоей жизни, Арина!

— Боюсь, это решать не тебе, Саша. Моя жизнь — мое дело.

— Мне НЕ НУЖНА такая жертва! — рявкнул он, дойдя до самой грани тотальной безнадежности. — Говоришь, любишь меня? Да что ж это за любовь такая, что ты готова умереть, мать твою, только чтобы родить?! Это…

— А как по-другому любить, Саша? — с удивлением спросила она. — По-другому я не умею, — она прикусила губу, обдумывая, как бы лучше объяснить ему свое состояние, чтобы он, наконец, ее понял. — Знаешь, в первый раз в жизни я поступаю не ради восхищения и чьего-то признания, даже не ради того, чтобы добиться твоей любви. А просто, потому что… я ее хочу, Саша. Я не только ради тебя это делаю. Да я захлебываюсь от любви к моей принцессе! Понимаешь?! Я никогда такого не чувствовала… Даже к тебе. А тебя я люблю больше жизни.

Его руки обессиленно упали. Он судорожно потер уставшее лицо, отвернулся, словно не мог больше продолжать смотреть на нее и стал метаться по комнате как раненное животное.