Повести - Николай Омельченко

У кромки шоссе, в канаве с водой, росли кустистые вербы; в их обезлистившихся ветвях звонко били синицы. «Ци-цим-били, ци-цим-били», — вызванивали они. Зойка, чувствуя, что слипаются глаза, спросила, тряхнув головой:

— А интересно, почему синицы громче и звонче поют не летом, а весной и осенью?

Ей никто не ответил. А спустя некоторое время заговорил Роман, но не о синицах, а совсем о другом:

— Не надо говорить нашим родителям, что мы тонули, — сказал он. — Во-первых, другой раз не пустят, во-вторых, разволнуются…

— Не надо, — согласилась Зойка.

Остальные промолчали, но это был тот случай, когда молчание — знак согласия.

— А все-таки здорово мы тонули! — громко и весело рассмеялся Генка. Борис произнес с легким вздохом:

— А что я отвечу дедушке, когда он спросит, где же палатка, которую он мне подарил?

— Скажи, что сгорела, пожар был! — ответил Генка.

— Чокнулся! — покачала головой Наташа. — Да если выдумать про пожар, моя мама тут же разрыв сердца получит!

— Что-нибудь придумаем, — сказал Роман и подумал о своих: если его родители узнают, что он тонул, они почувствуют себя далеко не лучше, чем Наташина мама.

— А ты не забыл обещанную мне «Неразгаданные тайны»? — спросила Зойка у Генки. — На два дня мне всего ее дали, а она, бедняжка, на дне реки теперь лежит…

— Раз сказал, значит, сделаю, — ответил Генка и снова засмеялся. — Только вот кто мне братеников охотничий нож достанет?!

— Конечно же, нас будут бранить, что мы все растеряли, — сказала Наташа. — Но мне почему-то ничего этого почти не жаль. Может, потому, что эти день и ночь, когда мы пробыли все вместе, были очень хорошими… Вот моя мама говорит: человек каждый день что-то теряет и каждый день что-то находит. И день бывает тогда счастливым, когда то, что найдешь, дороже того, что потерял…

Перечить Наташе никто не стал, но все почему-то задумались над этими словами. Думали, стоя на остановке, думали, когда сели в автобус, и он, старенький, полупустой, дребезжащий, мчал и мчал их домой.

Эти слова остались в их сердцах теми застывшими волночками, которые, если порой и умирают, то потом появляются снова и снова, как следы ветра на песчаных холмиках.