Помни войну - Герман Иванович Романов

мечами или очередной чин…

Дмитрий Густавович подошел к классному вагону, украшенному красным крестом. Комфортный санитарный поезд увозил в далекую Россию раненых или заболевших моряков, которые могли выдержать долгую, в четыре недели дорогу, хотя до войны поезд проходил дистанцию до столицы вдвое быстрее. В составе не было никаких теплушек и в помине, раненых перевозили во 2-м классе, а генералов и адмиралов в 1-м, вместе с врачами. И что удивительно — сформирован был состав на средства богатых подданных, что брали его на собственное обеспечение. Никакой нужды в медикаментах не испытывалось, имелся собственный вагон-кухня и вагон с ледником для всяческих припасов. Даже нижние чины находились в пути в прекрасных условиях, при постоянной опеке. А весь лечащий персонал состоял из добровольных служащих, получавших при этом весьма приличное жалование от частного лица, которому и офицеры могли позавидовать.

— Ваше превосходительство, Зиновий Петрович находится во втором купе, я вас провожу!

Его встретил предупредительный чиновник с петлицами министерства путей сообщения, в чине коллежского асессора. За локоть поддерживал, дверь предупредительно распахнули и осторожно закрыли за ним. Фелькерзам усмехнулся, глядя на сидящего в кресле Рожественского, смотревшего на него с неприкрытой злостью.

— Что смотришь так, Зиновий Петрович, — спокойно произнес Дмитрий Густавович, — неужели подумал, что извиняться пришел, или, наоборот, над тобой покуражиться⁈ Я не мстителен, хотя за те оскорбления, которыми ты меня за глаза осыпал, во времена гардемаринской юности оплеухи давали. Выздоровления тебе желаю, и радуйся, что не испил ты позора полную чашу — и Цусима не состоялась. Вернее, случилась, но с иным итогом!

— Ты об этом знал заранее, когда умер…

Голос Рожественского дрогнул на последнем слове, однако Фелькерзам и так понял, что тот хотел сказать.

— А я не жив, Зиновий, меня вернули на короткий срок. Чувствуешь, как смердит от меня, будто труп, гниющий изнутри. И боль такая всегда, что помереть хочется самому, и без всякого воскрешения.

— Ты уж прости меня, грешного, — с трудом вытолкал слова бывший командующий, взгляд у него потух.

— И ты меня прости, потом все сам поймешь, — Фелькерзам усмехнулся, и чуть наклонившись, произнес, — ты ведь победить не смог ни в каком случае, хоть «Дредноут» бы получил. Корабль такой будет англичанами построен вскорости, сам его увидишь. А потому, что ты офицеров и матросов не за людей принимаешь, а за холопов, будто сам великий князь, тьфу. А с подчиненными, что ни вздохнуть, ни «облегчится» без твоего приказа никак не могут, победы не обретешь. Верить людям обязательно надо, инициативу пробуждать в них — тогда победишь! И они тебе должны доверять, а не боятся и тихо ненавидеть — посмотри в окно, никто не пришел тебя провожать, вот твоя репутация! Так что езжай, есть время тебе подумать!

Фелькерзам остановился, вздохнул судорожно и положил на стол два пакета. Придвинул их к безучастно сидящему вице-адмиралу, с которым его прежде связывали долгие года службы. А теперь никаких чувств у него в душе не имелось — одна тоскливая пустота.

— Отдашь государю и его супруге в собственные руки — от этого многое зависит. В поезде едет судовой врач с «Осляби», его ведь тоже можно опросить. Так что живи, Зиновий Петрович, это мне подыхать придется вскоре. Ты только пакеты отдай их императорским величествам. Передашь?

— Сразу, как приеду… И получу аудиенцию…

— Тогда прощай! Мы с тобой виделись в последний раз!

И не протянув руки, так как и Рожественский не сделал такой попытки, Фелькерзам развернулся и вышел из купе. Он не видел никого, кто встречался ему в коридоре — мысли адмирала были заняты только войной…

Крейсер «Изумруд» прорывается через строй японской эскадры 15 мая 1905 года.

Они прошли Цусиму! Крейсер «Олег»

Глава 38

— Все эти корабли, Алексей Алексеевич, пригодны только для этой войны! В будущих сражениях на море они не будут иметь такого значения как сейчас, ибо вложенные при проектировании характеристике не будут отвечать ни условиям боя, ни новым дистанциям стрельбы. Ведь до столкновения с японцами мы все считали, что схватки будут вестись на двадцати кабельтовых, а сейчас они увеличились вдвое, и расход снарядов неимоверно вырос — а ведь поставки идут по старым планам⁈

Вопрос повис без ответа, да и что было сказать вице-адмиралу Бирилеву, который вкупе с другими высокопоставленными чиновниками Морского ведомства отвечал за подготовку к войне.

— Понимаю, никто не ожидал, что макаки окажутся серьезными врагами, но так это можно было понять моментально, зная об их союзе с англичанами, которые им и построили флот, прекрасно выучив команды. Единственное, что меня удивляет, почему мы так долго простояли и до сих пор не потерпели позорного поражения⁈

Фелькерзам усмехнулся, глядя на хмурого, насупившегося Бирилева, недавно прибывшего во Владивосток — типа, прихворнул в дороге. А на самом деле, в Петербурге просто не могли решить один вопрос — или оставлять его самого во главе флота на Тихом океане, или заменить. Вот только подходящих кандидатов на такую должность не нашлось, кому хочется влезать в провальное дело — тот же Рожественский трижды просил сменить его, но в Петербурге буквально толкали Зиновия Петровича в обреченное дело — сражаться за «овладение морем», на которое так рассчитывал император, уповавший на чудо.

И надо же — оно произошло! Умирающий адмирал прорвался во Владивосток с половиной эскадры, нанеся японцам существенные потери. Так что государь сейчас именно в нем видит надежду на счастливый исход войны, уповает так сказать на «волшебную палочку», а потому…

А потому следует борзеть как можно больше, требуя всего и помногу, желательно вдвое — тогда хоть половину доставят, как раз необходимую. А «крестоносец» получил инструкцию от императора — посмотреть что да как и составить доклад на «высочайшее имя». И вот тут сейчас нужно быть предельно откровенным, чтобы в Петербурге осознали, что яма с дерьмом близко, а он сам для них единственный спаситель.

— Ответ на этот вопрос есть — наша регулярная армия и флот существуют вот уже два века, а у японцев чуть больше четверти столетия. Да и запас прочности у Российской империи гораздо больше, и экономика значительней, и населения втрое больше. Только все это нужно полностью задействовать для победы, с максимальными усилиями, а не обходится полумерами, что больше вредны, чем полезны!

— Вы