Метагалактика 1993 № 4 - Дмитрий Изосимов

Дорога узкой лентой круто поднималась вверх, легкий порыв ветра слегка трогал ветви кустарника, обдувал лицо. Шаг коней стал короче, а дыхание тяжелей.

Замок рос на глазах — он был вырублен в скале. Его стены, грубо обработанные, поднимались на высоту ста-ста пятидесяти метров над дорогой, что начиналась от его небольших ворот.

Над воротами сверкали золотые буквы: «Магмус».

А когда мы приблизились к замку и стена угрожающе нависла над нами, то я разглядел под словом «магмус» вырезанные в камне две строчки слов.

Забудь о жизни всяк

сюда входящий.

— Кто ее оставил? — спросил я Орнеллу.

— Мужчины-центавры, — ответила она и отстегнула от седла длинный нож в металлических ножнах, протянула мне.

— Возьмите.

Я принял нож и с улыбкой ответил:

— Зачем — неужели там стреляют?

— Я думаю — с ним вам будет спокойнее.

Я осторожно вынул из ножен клинок и восхищенно покачал головой: обоюдоострое лезвие было голубым с четким рисунком змеи вдоль центра клинка.

Пока я любовался ножом — мы поднялись на площадку, что находилась перед воротами замка. Ко мне подошел Циркон и указал пальцем на мой нож.

— Дайте мне это.

— И не подумаю, — ответил я спокойно, хотя поведение робота меня удивило.

Я демонстративно начал рассматривать клинок. Циркон отступил назад к воротам и скрестил на груди руки.

— Вы никогда не попадете в музей, во всяком случае — с этой штукой.

Орнелла скользнула по мне своим прежним задумчивым взглядом, словно не видя меня, и отъехала в противоположный конец площадки, и в течении всей нашей беседы с Цирконом — она ни разу не обернулась к нам.

Я мигнул роботу правым глазом и доверительно шепнул:

— Товарищ Циркон, вы же робот — стало быть вы должны пойти мне навстречу.

У робота вытянулось лицо и чрезмерно округлились глаза, он нервной рукой погладил на затылке свой прелестный детский хохолок, а потом указал скрюченным пальцем вверх и властно рявкнул:

— Клянусь Богом, Евгений — через пять секунд будет поздно. В последний раз говорю: дайте сюда эту штуку!

Я спрыгнул с седла и протянул нож старику, он сунул его себе под мышку и удовлетворенно кивнул головой.

— Вы поступили благоразумно, Евгений, но чтобы ваше самолюбие не очень страдало, — в его голосе я услышал иронию и сарказм, — …я хотел бы облегчить его следующей параллелью: вы сейчас находитесь точно в таком положении как если бы у себя в Союзе вы были бы завербованы иностранной разведкой и, являясь шпионом в собственной стране, выполняли бы приказы иностранной державы в ущерб своей родине.

Я был поражен словами Циркона, а он, с удовольствием оглядев меня, отошел к стене, в которой имелась глубокая ниша, щелкнул рычагом и вновь вперил в мои глаза свой властный и стремительный взгляд.

— Вы можете идти, — и он дернул подбородком в сторону ворот, которые представляли собой монолитную черную глыбу, что плотно закрывала квадратный проем в скальной, серой породе замка.

Я стоял у входа и слышал легкое жужжание механизма — наконец черная глыба дрогнула и начала медленно подниматься вверх, за нею в глубине был виден темный коридор, в конце которого тускло блестели переплеты толстой решетки, а дальше был мрак.

В моей душе появилось чувство тревоги, я глубоко вздохнул и хотел обернуться и посмотреть — может быть в последний раз — на Орнеллу, но усилием воли сдержал себя.

Передо мной остановился робот и сжал мое плечо, и широко открытыми глазами заглянул мне в глаза.

— Каждый циплятусианец стоит жизни целой цивилизации Циплятус, но каждый циплятусианец имеет право выбора смерти и жизни. Вы умрете в музее, вы слабый. В последний момент своей жизни вы поймете, что наивысшее блаженство и счастье — это жизнь. Вы ее потеряете.

Я судорожно глотнул воздух — этот старый хрыч действовал мне на нервы! — я отвел его руку в сторону и резко сказал:

— Прочь с дороги.

И продлен в коридор, остановился у решетки и, чувствуя как вдруг ослабели ноги, сжал ее руками.

За спиной с легким шорохом начал опускаться каменный блок — в коридоре быстро темнело, а когда последний луч света растаял в темноте, решетка пришла в движение и медленно скользнула вверх. Я осторожно шагнул вперед, внимательно слушая тишину. Мои нервы были напряжены, я ожидал неизвестно чего, не зная даже приблизительно как выглядит музей Циплятус и не зная толком — что я должен делать в музее.

Да, теперь я понял почему Орнелла выбрала меня из миллиардов жителей планеты Земля, я более чем кто-либо подходил на роль нелюбопытного и бездумного робота. От этих мыслей мне стало горько.

Вскоре я увидел впереди полоску света, она быстро увеличивалась, отражалась на гладких стенах коридора, слепила глаза.

Когда второй блок замер где-то над головой — я выскочил из коридора и едва не сбил с ног циплятусианца, который неторопливо проходил мимо. Он вежливо улыбнулся и с поклоном сказал:

— Извините меня пожалуйста — я такой неуклюжий.

Я в изумлении оглянулся по сторонам — во дворе замка было много людей. Они входили и выходили в высокие здания, бродили по улицам, сидели в уютных беседках и за столиками небольших открытых кафе, пили водус из бутылочек и очень нежно говорили друг с другом.

Я спросил у циплятусианца, которого толкнул, дорогу в музей и он с удовольствием показал на вход ближайшего ко мне задания, куда я в числе большой группы циплятусианцев немедленно вошел и, гуляя по залам, долго не мог понять на что смотрят люди и где же экспонаты музея. Стены и высокие потолки были голые, без единого пятнышка. Я даже потрогал стену руками, но и на ощупь ничего не обнаружил и обескураженно пожал плечами.

А между тем рядом проходили циплятусианцы, смотрели по сторонам и проявляли бурный восторг: левой пяткой ноги они сильно ударяли в пол и хлопали правой рукой по затылку, а иногда очень вежливо и интеллигентно смеялись. Я с удовольствием смотрел на этот народ и все более восхищался им.

Когда же я пристроился за одним пожилым циплятусианцем и начал смотреть туда, куда смотрел старик, то вскоре понял, что вокруг меня в залах музея живые экспонаты — они внезапно появлялись ниоткуда в маленьких площадках огороженных белой веревкой и разыгрывали сцены прошлой или настоящей жизни. Я подумал было, что это актеры, но заметил на ограждениях небольшие таблички с надписями «Извините, но трогать экспонаты руками нежелательно.»

Здесь я увидел ту прелестную сценку, которую смотрел на спине птицы Гоа по телеприемнику Микуса, и как в прошлый раз она окончилась в ту секунду, когда белая рубашка Джульетус на краткий миг задержалась на ее бедрах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});