Попаданец со шпагой-2 - Вячеслав Коротин

— Тихон, я пообедал у графа Сиверса, — пришлось соврать. — Но ухи я похлебаю — давно её хотел.

Хватило: счастливый Тихон тут же ускакал разогревать рыбный супчик и готовить всё прочее.

«Всё прочее» оказалось графином водки и тарелкой с нарезанным хлебом. И тарелкой с зеленью. Петрушка, укроп, зелёный лук...

Интересно: Тихон просто не знал, что я в ухе кинзу люблю, или, чисто «по техническим причинам» на Кавказ метнуться не успел?

Нельзя сказать, что уха была сногсшибательной, но всё-таки, это приятное включение в достаточно однообразный рацион. Да под водочку...

Я не большой любитель алкоголя, затуманить сознание практически никогда не являлось сколько-нибудь главной целью, разве что если требовалось снять стресс, но и в этом случае не надирался «до изумления». Выпивал обычно ради самого вкуса напитка. Водку, конечно, вкусной никак не назовёшь, но её приятно именно закусить. Чем-нибудь солёненьким или ароматным. В данном случае ухой и ржаным хлебом. Тааак!..

Только сейчас обратил внимание, что в миске плавают кусочки картофеля, морковки, явно присутствует чеснок...

— Тихон!

— Слушаю, ваше благородие! — тут же подскочил к столу мой слуга.

— Откуда овощи?

— Так Егор Пантелеевич раздобыл. Нормально! «Раздобыл» он, видите ли. В принципе за воровство у крестьян и расстрелять могут. Вряд ли до такого дойдёт, но неприятностей огрести — запросто.

— Украл что ли?

— Да Господь с вами! — искренне возмутился Тихон. — За пятак на ближайшем хуторе целый ворох всякой всячины накупил. Нешто казак воровать станет? Да ещё у своих. В бою захватить — другое дело, а чтобы у мужика украсть — никогда.

Ну и слава Богу — с души свалился начавший там «кристаллизоваться» камень, и я с удовольствием прикончил свою порцию.

— Позови Гаврилыча и Маслеева.

— Сию минуту.

И действительно, практически через минуту передо мной предстали оба унтера, минёрный и егерский.

— Здорово, братцы! По всей вероятности, ожидается наступление. К нам скоро присоединится корпус генерала Штейнгеля и, после этого, думаю, через несколько дней попробуем атаковать французов. Нашему отряду задача пока не поставлена, но готовиться необходимо заранее.

Гаврилыч, ты отправишь Кречетова к артиллеристам, получить полупудовые гранаты, бумагу генералу Яшвилю я через полчаса тебе передам.

А ты, Игнат, усаживай своих егерей снаряжать патроны. Чтобы запас имелся в полтора раза больший, чем обычно. Задача ясна?

— Так точно! Уж куда яснее, — почти синхронно выдохнули оба унтера.

— Вот и прекрасно. Ступай, — махнул я рукой Маслееву. — А ты, Гаврилыч задержись ещё.

Егерь поспешил удалиться, а мой ближайший помощник замер на месте, ожидая очередных «ценных указаний».

— Слушай, Юринок у тебя совсем расслабился: мало того, что оба крючка на воротнике расстёгнуты, так ещё и половина пуговиц на мундире. Это что, скоро меня солдаты в одном белье встречать будут? Ты уж внуши им по-отечески, что солдат российской армии должен иметь определённый внешний вид.

— Не извольте беспокоиться, ваше благородие, — лицо унтера стало наливаться багрянцем, — уж я ему, да и остальным «внушу» так, что до конца жизни запомнят...

Хотелось усугубить: «Егеря себе такого не позволяют», но это, вероятно, был бы перебор. Не стоило унижать боевого товарища сверх необходимости. А в том, что меры будут приняты самые решительные можно не сомневаться.

Да я и сам виноват: «расслабуху» нужно гасить на корню, что не сделано своевременно. Понятно, что наш «спецназовский» образ действий сильно не соответствует красивой, но неудобной форме армии Александра Павловича, но мы сейчас не «в поле», а в расположении корпуса. А тут ещё и Финляндский подтянется...

Оно мне надо, чтобы кто-то интересовался: «А это чьи обормоты в таком расхристанном виде шляются?»

За спиной послышался топот копыт. Обернувшись, я увидел незнакомого офицера, направлявшегося явно к нам.

— Где капитан Демидов? — выкрикнул он, подъехав к караульному.

— К вашим услугам, господин штабс-капитан.

— Вас вызывает командующий корпусом.

Ну и что тут можно ответить?

— Через две — три минуты выезжаю.

На самом деле потребовалось минут пять, чтобы снова оседлать Афину и мы смогли отправится по в штаб Витгенштейна.

Адъютант не отличался общительностью, и весь путь мы проделали молча. То есть мне типа указывали дорогу, которая и так была прекрасно известна.

Ну и не больно-то надо. При желании и так найду с кем поговорить о том, о сём...

— Прибыли, господин капитан, — только это я и услышал от посыльного офицера за всё время совместной поездки.

Так и хотелось в ответ ляпнуть: «Вот спасибо — хорошо — положите на комод!». А то я сам не вижу, что приехали по месту назначения.

Сдал Афину подбежавшему солдату и проследовал к командующему. Генерал принял очень радушно:

— Рад видеть, уважаемый Вадим Фёдорович! Уже наслышан о лихой операции вашего отряда.

Мне оставалось только почтительно поклониться и поблагодарить.

— Тем приятнее, — продолжал граф, — поздравить вас чином майора.

Оба-на! Что-то слишком лихо шагаю по карьерной лестнице — трёх месяцем не прошло с тех пор, как я был штабс-капитаном...

Вот ты и «высокоблагородие», господин Демидов. Теперь бахрому на погоны пришпиндёривать нужно. А где взять?

— Благодарю, ваше сиятельство! Не ожидал.

— Меня благодарить не за что — представление сделал генерал Дохтуров, насколько мне известно.

Нда! Всё чудесатее и чудесатее — впечатление было, что Дохтуров на оглоблях меня повесить готов за ту сорвавшуюся ракету...

— Но вызваны вы не только по этому поводу, — продолжил генерал. — Вас уже поставили в известность, что планируется поиск на Полоцк. Как только присоединятся дивизии Штейнгеля, а они уже на подходе. То есть через два — три дня. Попытаемся «подрезать хвост» Бонапарту. Если нам улыбнётся Фортуна, и удастся разбить корпуса Удино и Сен-Сира, то император окажется в крайне затруднительном положении. Не находите?

Полностью разделяю вашу точку зрения. А если аналогично поступит и армия Тормасова, то французам гарантированны «Канны». От Москвы до Немана.

— Это было бы красиво, но против Александра Петровича стоят Шварценберг и Ренье. Да и связаться с Тормасовым через вражеские коммуникации малореально. Будем рассчитывать только на себя. Что скажете?

— Полностью разделяю вашу точку зрения. И жду приказа.

— Конкретный приказ получите непосредственно перед делом. А пока, прошу, — генерал сделал приглашающий жест к карте, лежавшей у него на столе, — провести рекогносцировку в районе (...).

Рассмотрите местность в плане возможной установки своих мин.

Блин! Ещё и этому объяснять?!

— Ваше сиятельство, я уже говорил Егору Карловичу, что количество мин возможных к установке крайне ограниченно — не более двух десятков. И то не наверное.

Взгляд Витгенштейна обозначил лёгкое недоумение. Что-то типа: «Ну и нафига ты тут такой красивый нужен? Самим министром рекомендованный, а поставленной задачи выполнить не способен».

— Ваше превосходительство, — поспешил я прояснить ситуацию, — проблема во взрывателях для гранат. Мы это уже обсуждали с графом Сиверсом. У меня нет возможности, физической возможности, изготовить их в достаточном количестве. Можно изготовить ещё и фугасы, но подрывать их получится только с помощью огнепроводного шнура. То есть при каждом должен будет находиться минёр. Мой или кто-то из уже обученных подчинённых капитана Геруа. Но это реализуемо исключительно при оборонительном бое. Или в засаде на точно известном маршруте движения противника.

— Спасибо, я вас понял, Вадим Фёдорович, — кивнул командующий корпусом. — Но разведку местности пока проведите.

— Слушаюсь! Только...

— Прошу, говорите.

— Казачков бы... С десяток. Хорунжий Самойлов со своими людьми были с нами в последнем деле. Просились под моё начало. Если есть такая возможность... Временно, конечно.

— Разумеется. Не думаю, что полковник Родионов станет возражать. Я отправлю ему соответствующий приказ.

— Когда выступать?

— Казаки прибудут к вам сегодня к вечеру...

— Тук, тук, тук, — прервал Витгенштейна стук в дверь.

— Войдите!

— К вам ротмистр Колбухов, ваше сиятельство, — нарисовался адъютант. — Весьма срочно.

— Пусть заходит.

В помещение немедленно заскочил один из подчинённых Якова Петровича Кульнева:

— Ваше сиятельство, в двадцати верстах обнаружено движение значительных сил французов. В нашу сторону. Не менее дивизии, а возможно и больше...

Ясное дело — лягушатники проведали о подходящих с севера подкреплениях, и решили атаковать наши силы до объединения. Может даже и Макдональд для этого дела из под Риги какую-никакую бригаду отжалел на наше направление...

Кажется моя разведывательная операция накрылась медным тазиком. О чём сожалеть, кстати, не собираюсь — вот теперь натурально начнётся понятная и уже достаточно привычная работа. Оборонительные заграждения и прочие гадости для наших гостей, что хуже татарина — это завсегда. С нашим удовольствием.