Рейтинговые книги
Читем онлайн Цветок предательства - Анна Данилова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 49

Валерий достал чистый лист бумаги, протянул Максиму Шитову ручку.

– Пишите!

25. Макс

И вдруг все утихло. Она стала дышать свободнее и погрузилась в сладостное спокойствие: ее убаюкивала нисходящая гамма левкоев, которая замедлялась и тонула, переходя в восхитительное песнопение гелиотропа, пахнувшего ванилью и возвещавшего близость свадьбы. Время от времени едва слышной трелью звенели ночные фиалки. Потом ненадолго воцарилось молчание. И вот уже в оркестр вступили дышащие истомою розы. С потолка полились звуки отдаленного хора. То был мощный ансамбль, и сначала Альбина прислушивалась к нему с легким трепетом. Хор пел все громче, и Альбина затрепетала от чудесных звуков, раздававшихся вокруг. Вот началась свадьба, фанфары роз возвещали приближение грозной минуты. Все крепче прижимая руки к сердцу, изнемогая, судорожно задыхаясь, Альбина умирала. Она раскрыла рот, ища поцелуя, которому суждено было задушить ее, – и тогда задышали гиацинты и туберозы, они обволокли ее своим дурманящим дыханием, таким шумным, что оно покрыло собою даже хор роз. И Альбина умерла вместе с последним вздохом увядших цветов.

Э. Золя

Допрос, начавшийся в кабинете Валерия Зосимова, продолжился в баре. Я видел, что Зосимов взволнован, да и мои нервы были на пределе.

Мы вышли на свежий воздух, глотнули вечернего холода и апрельской сырости, прошлись немного, свернули на одну улочку, затем еще и еще, пока ставший мне симпатичным следователь не привел меня в темный, окрашенный бордовыми пятнами ламп бар. Там было тепло, звучала тихая музыка, публика оказалась в основном молодая, парни и девушки сидели за столами, тянули пиво, закусывая солеными орешками и колечками сухих кальмаров, негромко посмеивались, разговаривали. Возле стойки одна подвыпившая девица в черных лосинах и красной блестящей блузке пыталась что-то доказать чистенькому, в белоснежной рубашке и малиновой жилетке, бармену.

Все, что я знал, я написал, и знал, что этот документ явится частью готовящегося против моего брата обвинения. Другое дело, верил ли я в это. Мне было трудно представить Аркадия, с помощью Любы проникающего в мой дом с тем, чтобы сначала застрелить студента-любовника, а потом и саму Веронику.

Однако все это могло бы произойти, допусти я душевную болезнь Аркадия. И никто не знает, как трудно было мне признаться даже себе самому в этом. Но было несколько фактов, которых я не мог обойти своим вниманием. Фразы, высказывания моего брата, которые указывали на то, что временами он выпадал из реальности и начинал жить в каком-то своем, рожденном болезнью мире.

– Он как-то сказал мне, что его мочевой пузырь – это маятник, который раскачивается из стороны в сторону… – сказал я Зосимову после изрядной порции виски.

Мы с ним расположились в самом углу бара, у арочного окна с тусклым, в зелено-бордовых тонах, витражом.

– Понятно… – Зосимов время от времени протирал кулаками глаза, словно их затянуло пеленой, и этот бар с сидящим напротив него фигурантом дела казался ему фрагментом затянувшегося тяжелого сна.

– А в другой раз он признался мне, что у него в горле живут две тетки, соседки, и что они мешают ему проглатывать таблетки, – продолжал я свои шокирующие меня самого воспоминания.

– Мать твою, но если ты знал, что он не в порядке, почему ничего не предпринял?

– А что я должен был сделать? Отправить брата в психушку?

– Да хотя бы оставили в покое Веронику! Разве ты не понимал, что помогаешь ему сходить с ума?! Все эти цветы, эта подзорная труба – это же бред!

– Но он этим жил! Как я мог отнять у него возможность видеть человека, которого он так любил?!

– Ты извини меня… – голова опьяневшего Зосимова раскачивалась, как внезапно увядший цветок на тонком стебле. – Извини… но так нельзя! Ты-то нормальный, ты мог бы и догадаться, что он вынашивает план… Что он сначала мысленно поубивал всех ее мужиков, а потом, когда раздобыл пистолет…

– А где он его взял? Пистолет-то непростой, да? Я знаю…

– Да ничего ты не знаешь и не должен знать. Но пистолет могла купить эта ваша Люба, были бы деньги. Он поручил ей, и она купила. Может, сама же и пристрелила этих парней, доказывая Аркадию свою преданность.

– Где купила-то?

– Да в Москве можно купить все, что угодно. Думаю, что бывший хозяин просто обронил его где-то или же у него украли, а потом и продали. Возможно, этот пистолет побывал не у одного человека прежде, чем оказался в руках твоего брата. А знаешь, что думаю? Что этой Любе было даже на руку, что твой брат повредился умом. Вот так. Да! Она бы подсунула ему не один документ на подпись, чтобы вытянуть из него все, что только можно было. Это вы правильно с ним сделали, что вовремя переписали его долю в вашем бизнесе на тебя.

– Он еще и завещание написал, все мне оставил…

– Да знаю я… Это обстоятельство, кстати говоря, так же свидетельствует… – он с трудом проговорил это сложное слово, – о том, что он больше не любил Веронику, иначе бы оставил все ей. Знаешь, такой безумный ход! Знаешь, закажу-ка я себе абсент. Пусть уж окончательно башку снесет.

Он подозвал официантку, сделал заказ.

– Откуда у тебя такие знакомые?

– Ты про Пушкова? Это Лена, ее знакомый или родственник…

– Лена… Могу представить себе, что она о тебе думала, когда ты покупал у нее эти цветы. И после всего этого ты – с ней? Что ты ей рассказал о своем брате? Уверен, что она в душе тоже считает тебя немного сумасшедшим.

– Я очень любил Аркадия, – сказал я и вдруг почувствовал внутри себя холод, пронизывающий, как ветер, мечущийся на самом дне заброшенного колодца зимой. Во всяком случае, я так себе все это отчетливо представил. Словно волна неотвратимой потери накрыла меня с головой. Аркадия нет. И больше никогда не будет! Что они все понимали в нашей с ним любви? Да он был частью меня, только более талантливой и одухотворенной. Фантазия, которая в его руках превращала сухое и как будто мертвое дерево в потрясающие орнаменты, которым не было равных, приводилась в порядок с помощью моего рационального ума. Он творил, создавал эскизы работ, я же находил мастеров, помещения, бухгалтеров, клиентов, доставал редкие породы дерева, закупал станки, брал кредиты, пока, наконец, не запустил эту производственную машину, которая начала приносить нам деньги. Но что такое были для Аркадия деньги без любви? Деньги, которые не доставляли ему никакой радости до тех пор, пока он не встретил Веронику. И кто бы мог подумать, что обыкновенная молоденькая шлюшка, алчная до денег, развращенная и ценящая в жизни лишь наслаждения, откроет для него другой мир, сможет дать ему возможность почувствовать всю полноту жизни, привить вкус к этой самой жизни. Остановить брата, открыть ему глаза на Веронику я не мог, да просто не посмел, видя, как он безудержно счастлив. С тяжелым чувством я ждал, когда же эйфория, вызванная его страстью к ней, уляжется, и он увидит настоящую Веронику, лживую, продажную, циничную… Сколько раз я мог записать наши с ней разговоры, скандалы, когда она умоляла меня о любви, признавалась в любви, хотя по большому счету ее чувство ко мне вряд ли можно было назвать любовью. Так, прихоть, желание завладеть мужчиной, который не видит в ней женщину. Вероятно, приручив меня, она желала взять меня в союзники, чувствовала, что я все вижу и понимаю, и боялась, что мое влияние на брата окажется столь сильным, что он прозреет и расстанется с ней. До какого-то момента ей действительно важно было быть его женой, возможно, причиной были деньги и тот образ жизни, к которому она успела привыкнуть. Однако спустя время она настолько охладела к Аркадию, что стала позволять себе быть очень неосторожной и изменять ему как-то уж слишком отчаянно дерзко. Быть может, к этому моменту у нее улучшились, укрепились отношения с покровителем, Ефимом Дворкиным, который пообещал принять ее в случае развода с Аркадием.

Предполагаю, что сильное потрясение Аркадий перенес задолго до того, как Вероника сбила его своей машиной. В какой-то момент, сопоставив великое множество фактов из их совместной жизни, деталей, наблюдений, он вдруг сложил все это воедино, и получилась картина ее постоянных измен. А тут еще этот издевательский звонок одного из ее любовников. Потом ее наезд на него, больница, операции, боль, боль. Непрекращающаяся физическая боль, помноженная на сердечную. Вот он и не выдержал…

– …пришло время тебе подумать о себе, – донеслось до Максима, он поднял отяжелевшую голову и встретился взглядом с Зосимовым. – Брата все равно не вернешь…

– В смысле?

– Пора, говорю, тебе позаботиться о самом себе, устраивать свою личную жизнь… Семья – это, Шитов, самое важное в жизни. И постарайся с Леной больше не говорить о своем брате, как бы ты его ни любил. Пусть брат, твоя память о нем поселится где-нибудь в сокровенном уголке твоего сердца, и это будет всегда с тобой. Ты думаешь, у меня нет ничего такого, о чем я бы не стал разговаривать со своей женой? Нет, ты не подумай, я не о бабах… Я не изменяю Люсе, потому люблю ее… Просто и у меня были потери. У меня друг, к примеру, в прошлом году умер. Это моя печаль, понимаешь? И я не гружу ею свою жену. Думаю, ты понял меня.

1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 49
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Цветок предательства - Анна Данилова бесплатно.

Оставить комментарий