Привяжи меня - Джейн Дэвитт

Клуб находился недалеко — минутах в двадцати езды. Оуэн явно был не склонен к разговорам, и Стерлинг молчал. Он хотел хорошо провести время, а это возможно, только если у Оуэна хорошее настроение, а это бывает, только когда все идет так, как нравится Оуэну. Стерлинг уже научился любить то, что тому нравится, потому что только так можно было заслужить множество таких приятностей, как порка, оргазмы и, что лучше всего, одобрение Оуэна.

Парковку за клубом заливал свет, но тут все равно было жутковато; сам клуб располагался за рядом других зданий и по сути снаружи больше походил на заводское помещение. Стерлинг вспомнил свой первый вечер здесь и то, как он был уверен, что они с Алексом ошиблись адресом.

Теперь, спустя всего десяток посещений, это место казалось ему почти родным, к тому же Стерлингу доставляло удовольствие ходить сюда с Оуэном, который был известен своей разборчивостью и тем, что ему сложно угодить. Стерлинг был иного мнения, но если то, что он саб, который может заставить Оуэна улыбаться, имеет здесь значение, он готов был согласиться с чем угодно.

Первым знакомым лицом, увиденным им в клубе, был Алекс, который, опустив глаза, нес стакан с выпивкой какому-то парню — наверное, своему новому Дому. Стерлинг смотрел, как Алекс садится на колени, протягивая стакан высокому, крепкому мужчине с аккуратно подстриженными усиками, а потом, не вставая с колен, в ожидании устраивается у его ног.

— Стерлинг, — сказал Оуэн, в голосе его прозвучал упрек. — Не пялься по сторонам и смотри на меня, пожалуйста.

Это был нелегкий урок — необходимость каждую секунду, проведенную в клубе, помнить, кто он и что он. Может, ему Оуэн и говорил не пялиться, но множество других людей следили за Стерлингом, ожидая, что саб Оуэна совершит ошибку, оступится. Все, что он делал и говорил, отражалось на Оуэне, и Стерлинг хотел, чтобы все было идеально, ради Оуэна и ради себя. Он не желал быть сабом второго сорта, или что еще хуже — все испортить. Это единственное, чему он научился у отца — урок, который он усвоил.

Опустив голову, Стерлинг пошел за Оуэном к барной стойке, где тот заказал себе выпить. Оуэн поблагодарил Сола, бармена, протянул Стерлингу свой стакан и направился к пустому столику недалеко от бара. Следуя за Оуэном, Стерлинг не мог сдержаться и все-таки незаметно поглядывал по сторонам, но когда Оуэн сел, он опустился на колени, ни на кого не обращая внимания.

Сидя на коленях у ног Оуэна в первый раз, он ужасно смущался. Станут ли все смотреть на него? Что они подумают? Но теперь он знал, что полы здесь безупречно чистые, а многим хватает ума не глазеть на него, и единственное, о чем они думают, смотря на него, это как хорошо он выглядит. В этом его заверил Оуэн, когда они возвращались домой, прошептав на ухо:

— Все тобой восхищались. Видели, какой ты красивый, и жалели, что ты принадлежишь не им.

Сейчас, наблюдая за капельками, выступившими на стекле стакана Оуэна, Стерлинг почему-то вспомнил об этом.

Вскоре к столу Оуэна подошла женщина — ее звали Элиза, больше Стерлинг ничего про нее не знал. Скуластое худое лицо, обесцвеченные волосы, чересчур внимательный взгляд. Оуэн расцеловал ее в обе щеки, и они начали о чем-то разговаривать, их голоса были слишком тихими, а музыка — громкой, так что Стерлинг не мог ничего разобрать. Он не то чтобы отключился — Оуэну могло что-нибудь понадобиться, и он должен быть готов, — но ощущение было очень похоже на погружение в транс. Когда он опускался на колени — тело словно само принимало правильную позу, — с ним такое нередко бывало, и только прикосновение Оуэна приводило его в себя.

Пальцы Оуэна погладили его по лицу, заставляя поднять голову и посмотреть ему в глаза.

— Красивый, — прокомментировала Элиза, в голосе ее звучал легкий акцент — наверное, французский. Стерлинг не мог сказать наверняка. Он никогда не был заграницей. Отец как-то заявил, что и Штаты для него достаточно хороши. — Хотя не совсем твой тип.

— Мой, — ответил Оуэн, потрепав Стерлинга по щеке. — И что касается моего типа… кое-кто, чье мнение я очень ценю, говорит, что он то, что мне нужно.

— И кто же это? — спросила она.

Стерлинг рискнул мельком взглянуть на нее и решил, что на самом деле она не злится, хоть и пытается хмуриться. Ее глаза явно весело поблескивают.

— Майкл.

— А! Ну да, уж кому знать, как не ему. — Элиза кивнула, и Стерлинг почувствовал, как губы словно сами по себе недовольно надуваются.

Он слишком часто слышал про Майкла и чертовски ревновал. Он знал, что отношения с Майклом у Оуэна были самыми серьезными и продолжительными, что они расстались по обоюдному согласию, и что Майкл переехал в Новую Зеландию или, может, Австралию — куда-то очень далеко, и только это примиряло Стерлинга с существованием этого Майкла.

— И все же… тебе всегда нравились сабы попроще, — протянула Элиза. — А этот совсем не кажется мне простым. Новичок, ведь так?

— Да, — сказал Оуэн. — Девственник.

Было трудно держать себя в руках, когда Оуэн выдавал такую интимную информацию, потому что формально Стерлинг не был девственником ни в одном из смыслов этого слова. И все же он продолжал смотреть в пол и прислушиваться к разговору — пусть он и не может принять в нем участие, но следить за ходом никто не запрещает.

— Может, выведешь его на сцену, чтобы все могли оценить его по достоинству? — спросила Элиза, и Стерлинг тут же взволнованно поднял голову, умоляюще посмотрев на Оуэна.

— Нет, — уверенно отрезал Оуэн. — Еще слишком рано.

— Я могу, — не менее уверенно возразил Стерлинг, хотя он и не имел права говорить без разрешения.

— Ты только что доказал, что не готов, — холодно произнес Оуэн, и в его взгляде вспыхнуло раздражение. Этот огонек подсказал Стерлингу, что он только что потерял те немногие привилегии, которыми наградил его Оуэн, наверное, просто для того чтобы было что забирать, когда Стерлинг не слушался.

— Или что заслуживает наказания, — заметила Элиза. Стерлинг не знал, чувствовать ему себя благодарным или возмущаться из-за явного удовольствия, которое вызывала у нее мысль о том, что его накажут прилюдно. — Я бы очень хотела посмотреть, как ты учишь своего мальчика хорошим манерам.

— Не сегодня, Элиза, — сказал Оуэн с твердостью, которая была так хорошо знакома Стерлингу.

Он вздохнул чуть тяжелее, чем следовало, и Оуэн рассерженно поглядел на него — ну ладно, наверное, не стоило выражать свое раздражение так явно.

— Иди, — сказал ему Оуэн.

У Стерлинга сжалось сердце.

— Что? Эмм, то есть… простите?

— Иди, — повторил Оуэн, махнув рукой в сторону танцпола, где сейчас был Алекс, за которым с явным удовольствием наблюдал его Дом. — Иди поговори с другом, поздоровайся со знакомыми. Просто уйди. — Прежде чем Стерлинг поднялся, Оуэн сжал его плечо, ненадолго, но довольно сильно, предупреждая и одновременно обещая будущее наказание. — Возвращайся, когда сможешь нормально себя вести.