Приключения Гринера и Тео. Трилогия - Евгения Петровна Белякова

погоди, скоро как девять лет стукнет, как работаю. Бедняжка барон… не везет ему с женами…

Мейбл поставила перед Гринером суп в кастрюльке, пальцем выловила соломинки, плавающие на поверхности, и сунула деревянную ложку.

– А скажите… У вас в замке есть… Красный коридор и дверца… в конце коридора?

– Что? – удивилась кухарка. – Тебе по маленькому надо? Так во дворе для слуг есть…

– Нет, коридор, а там потайная дверца…

Тут Мейбл расхохоталась так, что охотничий пес, под шумок обкусывающий жарившийся для господ обед, испугавшись, метнулся прочь, зажав в зубах кусок ягненка.

– А, ты в деревне наслушался всякой чуши про нашего барона? Барон Красная Борода, так они его называют, городят невесть что про него… Нету у нас никакого коридора-дверцы, и жёны его все помирали обычно… – тут она помрачнела и, наклонившись к ошарашенному Гринеру, шепнула: – Ну, не совсем обычно…

Юноша изобразил живейший интерес – да ему и изображать ничего не надо было, рот итак был приоткрыт в ожидании супа.

– Ежели кто меня спросит… не бывает так. Баронессы все помирали в своих постелях, от болезни вроде… никаких там комнат с крюками и прочим, но знаешь… я так думаю, проклятие какое-то на бароне лежит, что не живут его жены долго. Не бывает так, чтобы все шесть померли от болезни да слабости.

– Как шесть? – удивился Гринер. – У него ж вроде их семь было?

– Так первая вроде как сгорела в своей комнате, да. Сама не видела, я к барону пришла работать после ее смерти, но Лайд, конюх, рассказывал, что кричала она страшно. Заживо сгорела… Может, она барона и прокляла. Может, он за юбками гонялся, а она узнала, разозлилась, лампу в комнате опрокинула, и, горя, прокляла.

– Сама опрокинула? – понизив голос, спросил Гринер.

– Ты что сейчас говоришь? Думаешь, барон опрокинул? – Мейбл явно обиделась на такое предположение, отстранилась и стала ожесточенно раскатывать тесто, буквально размазывая его по столу скалкой.

– Нет, нет, что вы… я совсем не это имел…

– Не знаю, что ты там имел, а Лайд говорил, что барон в то время на охоте был, сломя голову домой поскакал, успел только к тому времени, когда ей на голову крыша рухнула. Стоял внизу и плакал, как ребенок. Даже коня своего убил сгоряча, прямо как слез – бах и горло перерезал кинжалом. А ты говоришь – опрокинул.

– Да не говорю я. Барон, сразу видно, человек благородный… – Гринер, для снятия напряжения момента, зачерпнул полную ложку супа, отправил его в рот и замычал что-то явно хвалебное. Как он и ожидал, Мейбл чуть-чуть оттаяла, и он смог задать следующий вопрос: – А меня… а та комната…

Мейбл вопросительно подняла бровь. Юноша глянул по сторонам, преувеличенно сильно сглотнул и сипящим шепотом сказал:

– А комната, в которую меня поселят, ну, случайно не та, где эта… пожар… баронесса…

– С ума сошел, что ли? – возмутилась женщина. – Тебя – и в комнату жены барона? Там сейчас нынешняя баронесса живет, отстроили ее лучше прежней. Только барон повелел там все лампы ставить над тазами с водой, и тушить на ночь. Эх, что-то я разговорилась с тобой, ягненка надо… и вообще…

– Вкусный суп, – еще раз похвалил стряпню Гринер и погрузился в размышления, не забывая и ложку ко рту подносить. Тео очень понравится то, что он узнал. Он понятия не имел, какие выводы она сделает, но то, что информация стоящая – это он голову мог прозакладывать. Хотя… почему бы не попытаться сделать эти выводы самому? Так он сэкономит время своей наставницы и… как она там говорит – «натренирует думательную мышцу в мозгу». Гринер сомневался, что такая существует – он видел как-то, как одному подсобному строителю камень упал на голову, во время ремонта замка, где он жил – так вот, там была серая жижа, но никак не мышцы. Но Тео утверждала, что она спрятана глубоко-глубоко… И еще она говорила, что у него, Гринера, она тонюсенькая, как простая нитка.

«Буду тренировать», – решил Гринер. – «Вот когда я ее наращу… и она голову распирать станет – интересно, я смогу носить свою зеленую шляпу с пером?»

Стащив со стола половинку хлебца, он пробормотал слова благодарности и шмыгнул на двор, рассчитывая подумать в одиночестве.

Тео обрадовалась обеду, как старому другу. Честно говоря, пребывание в этом замке не было таким увлекательным, как ей хотелось бы. Барон тряс бумагами и обещал вкусно накормить. Потом извинялся за задержку – денег на слуг не хватает, куда уж тут большие налоги платить… Со всех сторон выходило, что он простой обедневший дворянин, едва сводящий концы с концами. Отдельно от Гринера Тео пришла к тому же выводу, что и он – убийствами за наследство тут и не пахло. Или же барон тщательно скрывал свое богатство. Разговор, затянувшийся на несколько часов, проходил примерно в таком духе:

– Детей вы, говорите, у вас нет…

– Не дали Боги. Я потерял свою предыдущую жену… Может, хотите выпить вина? Последняя бутылка, берегу для гостей…

– Нет, благодарю. У вас в бумагах сказано, что четыре лесопилки…

– Уже два года не работают. Да и до этого работала только одна. Гиблый край. Может, все-таки вина?

– Сердечно благодарю, но вынужден отказаться. В прошлом году, судя по отчетам Денежной палаты, вами была выплачена сумма в две тысячи серебром… если не работают лесопилки…

– Последние средства, скопленные моим отцом, вот это что за деньги, Инспектор… Вина?

Честно говоря, Тео отчаянно хотелось плюнуть на все и надраться, но приходилось держать марку, изображая столичного ревизора. Поэтому она всякий раз, с душевным зубовным скрежетом отказывалась, и бралась за очередную бумагу. К сожалению, именно такова была процедура проверки – инспектор сначала нудно выспрашивал о цифрах и доходах, потом проверял все на местах, а потом опять выспрашивал. Одно хорошо – они с Гринером смогут задержаться тут подольше… И за это время выяснить, каким боком барон причастен к ходячим мертвецам.

А кстати, подумала она, натужно двигая челюстями в попытке прожевать жесткое баранье мясо, где этот мальчишка?

– А вот и моя супруга… – произнес барон извиняющимся тоном, точно таким же, каким сообщал о задержке основного блюда. – Ей нездоровилось, но сейчас уже получше и она вышла выказать вам свое почтение.

«Инспектор Доггер» тут же вскочил со своего места, вытирая руки о льняную салфетку, чтобы должным образом выразить ответное почтение. Трудно было сказать, кто перед кем должен был испытывать больше трепета – безродный государственный служащий, облеченный властью, или же высокородный дворянин, которого приехали проверять. Поэтому стороны придерживались нейтрального тона в беседе, а поклон «инспектора Доггера» был лишь чуточку ниже, чем реверанс баронессы.

– Приветствую вас в наших краях, – милым, но болезненно тихим голоском поздоровалась баронесса. Одета она была скромно, даже слишком; глаза большие, лицо исхудалое… «Похоже, она действительно нездорова», – подумала Тео.

Баронесса выпрямилась и что-то звякнуло у нее на поясе.

Связка ключей разного размера и металла: были тут большие железные ключи, бронзовые, один посеребренный… но магичку больше привлек другой.