Вепрь-2 - Константин Калбанов

— Тут какое дело, Добролюб. Боярич Градимир нас недавно посетил, привез два десятка мушкетов, да пистолей четыре десятка, из своих личных, да заказал переделку кресал как у наших ребяток. Так что работы у нас сейчас прорва, не успеваем поворачиваться. Выходит заработок-то пошел.

— Ты про пули и остальное ему ничего не сказывал?

— Как ты и велел, ни слова. Да и не взялся бы я за то, но как отказать бояричу. Это почитай самому полковому воеводе отказать, ить ясно, что своих боевых холопов вооружить хотят.

— И что, так ничего и не спрашивал?

— Спрашивал, как же. Все допытывался, нет ли какого секрета, что твои хлопцы так метко стреляют. Но я сказал, что про то не ведаю, а метко стреляют де наверное потому что целую прорву пороха извели.

— Нормально. Нечего про все рассказывать. По чем работу-то ты оценил?

— Дак два рубля за одну переделку, пистоль ли, мушкет без разницы.

— Не слабо.

— Не нравится, пусть идет к другому мастеру.

— Это все хорошо, да только один лишь комплект для нарезки резьб потянет побольше чем вся эта работа. Я думаю рублей в стопятьдесят оценить.

— Серьезно. Но как быть даже и не знаю. Рук не хватает. А Градимир, сказывал, что как с этой партией уложимся, он еще подвезет.

— Понятно. Выходит всех холопов перевооружить решил. Да-а, это на долго. А я хотел тебя отправить в Рудный. Нужны новые станки, коли о мануфактуре задумываться. Хотя бы еще по одному. Пора налаживать постоянное изготовление инструмента, ставить на поток. Он ить не вечный, замена потребуется, да и что-то мне говорит о том, что потребность в нем великая возникнет. Опять же, видов нужно будет много. Так что работы достанет.

— Эка, ты удумал. А кто на тех станках работать станет? Нас и на эти хватит. Выходит учить кого-то надо, а дело ли секрет из рук выпускать?

— Все одно станки заказывать нужно. Сейчас деньга еще есть, но серебро это дело такое, утечет сквозь пальцы и не заметишь как. А так, станки уж будут.

— Тоже верно.

— Слушай, а как у Приютненских дела?

— Да как, дела. Плохо. Урожай-то обещался быть небывалым, только в самый момент градом поля побило. Почитай больше половины семей уж полочки присматривают, куда будут по зиме зубы складывать, а тут еще и долг боярину Смолину. Тот понятное дело не изувер, понимание имеет и ничего с них требовать не станет…

— А глядишь еще и пособит, чтобы зубы на месте остались, — задумчиво дополнил кузнеца Виктор.

— Все так. Только долг от того возрастет.

— Ты вот что, Богдан. Пособить бы соседям, а то ить и до беды не долго.

— А тебе то зачем? Уж не хочешь ли сам страдальцев прибрать?

— Сам же сказываешь, помощники нужны, да такие, чтобы не разбежались, — невольно отведя взгляд проговорил Виктор.

— Выходит, решил похолопить по соседски.

— Вот только не нужно на меня так смотреть, — вскинулся Волков. — Им той участи все едино не избежать, а со мной могут еще и вольными стать.

— Не понимаю, какой тебе прок от того?

— Самый прямой. Как думаешь много ли таких как наш Горазд и семья его, что неудел остались и работать готовы, так как они? Вот то-то и оно, что поди таких еще найди. Крестьянина от землицы не оторвешь, детки только подрастают, сразу помощниками становятся, никто их к нам на мануфактуру не отпустит, к делу приставят. Все одно холопов выкупать придется. Так лучше уж эти. К тому же прав ты, получится, что и по соседски, потому как у меня они откупятся, тут тебе объяснять ничего не надо, сам ведаешь, что не вру.

— А тебе какой прок? Как откупятся, так и уйдут.

— Э-э не-эт, не так все просто. Пока откупятся не один год пройдет, а как к делу приставим с малолетства, так на землю хорошо как один из десятка уйдет. Вот и получим токарей, которым и работать-то кроме как у нас негде и детки их потом на смену подойдут, потому как дети они почитай завсегда дело отцов повторяют. Бабам тоже можно будет занятие придумать, да хоть ту же ткацкую мануфактуру. И нам польза и люди будут жить не хуже чем раньше.

— Выходит полностью от земли отрывать.

— Не насильно. Вернее поначалу-то… Но потом, вольному воля.

— Может и прав ты. Хорошо, я разузнаю.

— Только поаккуратнее там, по соседски.

— Да понимаю я.

— И про Рудный помни. Ты там уж все знаешь, а мне и некогда и светиться пока не след, незачем сторонним знать, что хозяин тут я, даже Приютнинцам.

— Мести опасаешься?

— Набедокурил я изрядно, Богдан.

Беляна не знала в какой угол сына пристроить и как ему еще угодить, он же в ответ только отшучивался, да отнекивался. Чего уж, давно взрослый, от такой опеки уж поотвыкнуть успел, а последние месяцы и вовсе чуть не дикарем сделали. Девки переглядываются, смешки сыпят, а он только и знает, что краснеть. Потом вдруг заметил, что не безразлично ему внимание девичье, уж и сам поглядывает на них, да старается тайком брошенные ими взгляды перехватить. Вот и его отпускать начало. Правда, как только вспомнит Веселину, тут же становится хмурым как небе перед дождем, но длится это уже не так долго. Молодость и самое главное жизнь, постепенно начали брать свое.

Проснувшись поутру, чуть свет, не утерпел, спохватился и направился помочь управиться по хозяйству, с удивлением обнаружив, что мальцов на подворье не видать. Только Зван широко зевая, повстречался ему на крыльце. Он стоял последнюю смену, умаялся дальше некуда, предрассветная смена она самая тяжкая, в сон так и клонит, но к службе отношение у парней было серьезное, потому как Виктор без утайки рассказал, насколько сильно сейчас гульды хотят получить их шкуру. Да ладно, чего уж, не впервой, как в леса подались так до них кто-нибудь и желает дотянуться, но пока руки коротки, а чтобы и дальше ходили не солоно хлебавши, они и поостеречься могут.

— Чего вскочил не свет не заря? — Удивился Зван.

Уж больше месяца Горазд и Виктор перестали опасаться ватажников, оно вроде уж и попритерлись и не получается так, чтобы по одному лезвию ходить и настолько не доверять друг дружке. Страх и недоверие они нужны были попервости, а теперь пришла пора доверия, иначе конец один.

— А ты мальцов-то не видел? — Вопросом на вопрос ответил Горазд.

— Дак в мастерскую убегли, подготовить все. Мишка тот в Приютное за девками укатил.

— Так, а за скотиной-то кто же… Вот я их. Ладно, пойду мамке помогу.

— Так это…

— Чего?

— А-а, так ничего. Пойду Кота поднимать, его смена.

Горазд только плечами пожал и направился в коровник. Странный какой-то сегодня Зван. Ладно, наверное с недосыпа мысли в кучу собрать не может. Передернув плечами, утро сырое и зябкое, осень уж почти, он пробежался до постройки и уже взялся было за ручку, как вдруг замер как вкопанный. Что это? Из-за двери послышался игривый женский смех и мужское ворчание, глухо стукнуло ведро, опять ворчание, но теперь уж недовольное и снова женский смех.

— Богдан, осторожнее, медведь, молоко опрокинешь.

Поначалу у Гразда еще было сомнение, хотя чего сомневаться, девок Мишка еще не привез, иных женщин на подворье нет, но вот поверить в то, что слышали уши, никак не мог. Когда же послышался голос матери, последние сомнения развеялись окончательно. Словно пелена на глаза упала, все в каком-то красном цвете, губы сами ощерились в зверином оскале. Вот значит как! Дверь отлетела в сторону, словно ее ураганом распахнуло. Вот они, стоят обнявшись и не просто обнявшись, а слившись устами и мать… Его мать, льнет к другому мужчине!

Первой его увидела Беляна и ненашутку испугавшись, тут же заслонила собой Богдана. Как это у нее получилось не понять, она вроде и статная баба, да только кузнец куда больше нее, а вот словно полностью его прикрыла от нежданной опасности.

— Горазд, НЕТ!

— Отойди, — глухо прохрипел парень.

— Не отойду! Хочешь порешить, бей сначала меня!

— Как!.. Как!.. А ты!.. Ты!.. Вы!.. Д я!.. А-а-агхр-р!!!

Добротно сработана дверь, и массивная, и петли железные, но вот сорвало ее и бросило наземь. Не выдержала она свирепого удара ногой, обезумевшего от ярости парня. Все еще бешено вращая глазами, Сохатов старший, стоял перед женщиной устремившей на него гневный взгляд и мужчиной безвольно опустившим руки и потупившим взор, по всему видно, что и мысли сопротивляться у него не было.

Послышался стук копыт, заливистый девичий смех, посвист возничего и в ворота влетела бедарка. Мишка вернулся. Горазд ожег злым взглядом вдруг присмиревших девчат и брата, после чего с всхлипом вдохнув воздух, отвернулся и размашистым шагом направился к крыльцу.

Пройдя на кухню он схватил бадейку с колодезной водой, припасенной еще с вечера, отпил… Теплая зараза. Опрокинул ее на голову. Нет, так не остудить кипящую кровь. Да что же это!? Как такое!? Опрокинув в зале пару столов он грузно опустился на лавку за очередной и уперев локти в столешницу обхватил голову взлохматив волосы и с силой сжав виски. Как она могла!!?