Земля предков - Александр Мазин

В бухте Трувора и остальных ждали товарищи и раненый Хрёрек-конунг. Здесь же загрузили всё необходимое для дальнего похода. А поход действительно был дальним, потому что путь пролегал не вдоль побережья, а через открытое море. Похищенный драккар должен был исчезнуть бесследно…

И у них получилось.

А можно сказать и по-другому: у Трувора получилось. Идея-то была его.

* * *

Вот и сейчас Трувор тоже пришел не просто так. С идеей.

– Я говорил с конунгом, – сказал он. – Хрёрек не держит на тебя обиды.

Пока народ пировал, мы уединились в моей ложнице. То бишь в спальне. Удачно получилось, что мы с Зарей предавались любви не здесь. Трувор бы наверняка учуял.

– С чего бы князю на меня обижаться? – прищурился я. – Это он меня предал, а не я его.

– Ты нам нужен. Ты и твои люди. Нас совсем мало, Волк, а твой маленький хирд – он большого стоит.

Я ухмыльнулся.

– Теперь ты нас хочешь нанять? Недешево выйдет.

Трувора слегка перекосило. Он стерпел, но я понял, что опять перегнул палку.

– Прости, – повинился я. – Не должно так с тобой. Я жизнью обязан твоей крови.

– Вильд рассказал, как тебя нашли, – кивнул варяг. – Твоя удача по-прежнему велика.

Интересно, что еще рассказал Вильд?

– Я должен, Трувор. И если ты хочешь, чтобы я замирился с князем Рюриком, я сделаю. Ради тебя.

– Я хочу, – кивнул варяг. – Но не только это…

Глава 24

«Я сам его убью!»

Трувор оказался прав. Уверен: из него вышел бы отличный политик. Или глава секретной службы. Впрочем, он уже и был. И политиком. И главой. На местном уровне.

Засланец от Водимира появился через шесть дней. И лишь после моего открытого конфликта с варягами, который случился позже. И то, как быстро среагировала «спецслужба» Водимира, означало, что у него в Ладоге всё схвачено. В смысле информации. Ведь пока мы с Трувором ходили друг к другу в гости, никто вербовать меня и не пытался. Хотя все шесть дней я всячески демонстрировал, что с князем Рюриком мы разошлись серьезно. Но при этом продолжал жить в доме, предоставленном мне Рюриком. Впрочем, перебираться моему хирду было некуда. Мой собственный дом артель Дедяты еще не достроила.

Время от времени ко мне приходили представители Рюрика. Заявлялись торжественно…

И уходили несолоно хлебавши. Все это видели.

Но вербовать меня не пытались. Выжидали, как позже выяснилось.

По Ладоге о нашей сваре ходили разные слухи. Преобладал тот, в котором я, по свойственной нурманам жадности, запросил за свои услуги слишком дорого. Ни я, ни мои этого не оспаривали.

Все официальные визиты от Рюрика были согласованы с Трувором. Небольшой сбой случился, когда в гости ко мне заявился сам Гостомысл. Причем – с подарками. Отец Бернар оказался лучшим медиком, чем Гостомысловы знахари. Внутренняя болезнь князя отступила.

О болезнях мы и говорили. Еще – о мировой политике. Наша размолвка с Хрёреком в беседе не упоминалась. Еще у меня возникло стойкое ощущение, что Гостомысл не прочь завербовать меня в собственную дружину. Уж очень нахваливал Гостомысл наши с братвой боевые качества. Но будучи человеком старых традиций, князь посчитал невежливым сразу перейти к делу. Или ждал, что я проявлю инициативу? А может, причина в том, что он не сумел выяснить, сколько я запросил у его зятя?

От Трувора я знал, что Светозара Гостомысловна пыталась пробить мужа на эту тему, но Хрёрек от ответа уклонился.

Впрочем, и эти шесть дней мы не бездельничали. Гоняли «молодых». Уже оправившегося от раны Тови и новобранца Траусти-Домаслава. Работали строем, причем после первых же проб я решил Бури в общую линию не ставить. Нет, со щитом он управлялся неплохо и строй держал уверенно, но всего лишь на хорошем уровне. А вот с луком Бури был бог. Я никогда ничего подобного не видел. За двести шагов он всаживал в мишень размером с ладонь три стрелы из трех. Правда, это были его собственные стрелы. И лук у него был такой, что накинуть на него тетиву – на спор! – смогли только Стюрмир и Хавгрим Палица. Даже у братца моего не получилось. И стрелял Бури совсем не так, как мы. Он вообще не целился. Рывок – и стрела уже летит, куда надо. И попадает, что характерно.

На вопрос Скиди, как это ему удается – бить и не промахиваться, Бури поинтересовался, а как это некоторым, криворуким, удается ложку до рта без промаха донести? И вообще о чем речь? Что за сложность вообще – стрелять, стоя на твердой земле? Вот с коня на скаку – это да, искусство. И глаза у Бури подернуло такой тоской, что я немедленно предложил ему коня в подарок.

Он отказался. «Друзей не дарят», – сказал мой азиат с такой интонацией, что я не рискнул настаивать. Ох, непрост мой новый хирдман. С таким надо аккуратно. Эх, я бы у него сам поучился, но Бури – отказал. Со всей деликатностью. Мол, поздно меня учить. Я уже старое дерево. Сухое. Гнуть нельзя. А вот сына моего, буде на то моя воля, Бури поучит. Воля, естественно, была. И освобожденный от общих учений Вихорёк был отдан в стрелковую секцию.

И когда я глянул, как учил его Бури, то мысленно согласился: меня бы пришлось не учить – переучивать. Потому что техника – совсем другая. И суть ее: сделать из стрелка и лука одно целое. Такой стрелок не промахивается никогда. Падая и взлетая. Катясь кувырком и лежа ничком на снегу.

Я так тоже умею. Но с мечом, а это совсем другая культура движений.

По вечерам нас навещали варяги. Или мы – их.

Труворовы бойцы жили в подобии длинного дома по-словенски. То есть такого же длинного, как у скандинавов, но повыше и с нормальной крышей, а не той, на которой в Дании пасутся козы.

А по ночам ко мне приходила Зарёнка. И уходила утром. С зарей. Что по этому поводу сказать, кроме того, что я за это время так толком и не выспался? Черт! Знает Трувор или не знает? А если знает, то почему ничего не предпринимает?

А Трувор между тем вел себя исключительно дружелюбно. В варианте «мы – к ним» сажал по левую руку (справа располагался Ольбард), наливал собственноручно… И всё было хорошо, пока…

Неприятности пришли, откуда не ждали.

К варягам прибыло подкрепление. С десяток безусых юнцов возраста Вильда или около того и при них – матерый зверюга именем Расмус. Усы ниже подбородка, поперек щеки – уродливый шрам, взгляд тусклый, как осеннее небо в Питере. Прозвище у него тоже было подходящее. Осень. Представить его Трувор не успел. Имя и прозвище я узнал от Зари.

«Расмус Осень привел отцу отроков», – сказала она. И по тому, как сказала, я понял: этого Расмуса она не любит.

Но дело было не в прозвище и не в представлении, а в том, что, когда в очередной раз я со товарищи явился в гости, этот зверюга, даже не дождавшись официального представления, ни слова не говоря, попер на моего Бури. Да еще с мечом! Да еще подленько так, без предупреждения.

Хоп! И над Бури, который ни сном ни духом и даже смотрел в другую сторону, взвился клинок…

И завис, перехваченный татуированной лапой моего побратима.

Бури повернулся… тоже с мечом в руке.

Я тут же встал между ним и Расмусом. На всякий случай. Хотя понял, что мой азиат, оказывается, полностью контролировал ситуацию. И не перехвати Свартхёвди варяга, пожалуй, на одного сородича у Трувора стало бы меньше.

Свартхёвди выпустил Расмуса раньше, чем его соплеменники бросились на защиту родича. И не просто выпустил, а так основательно врезал красавчику ногой по яйцам, что пару минут о повторном нападении можно было не беспокоиться.

– И что это было? – сурово поинтересовался я у Трувора.

Лидер церемониться не стал. Подошел к скрючившемуся Расмусу, вынул из его руки меч, ухватил за волосы и заставил выпрямиться:

– Ты опозорил меня, Расмус! – прорычал он в искаженную физиономию соплеменника. – Ты напал на моих гостей! На моих друзей! Что скажешь?

Расмус встал прямо… Постарался встать прямо, что было нелегко:

– Убийца моего брата жить не должен! – выдохнул он с болью и яростью. – Ты, родич, уйди с дороги! Ты не князь, чтобы указывать мне!

Я удивился: что это? Бунт на корабле? Или межваряжские политические разборки?

Однако Трувор строить соплеменника не стал. Хотя и меч не отдал. Он повернулся ко мне:

– Могу я говорить с твоим человеком, Ульф Свити?

– Говори, – разрешил я.

Мне и самому было интересно выяснить что-нибудь из прошлого Бури. То есть отдавать на чей-либо суд, кроме своего собственного, я не собирался. Но поговорить… Почему бы и нет?

– Расмус сказал: ты убил его брата. Это так?

Бури поглядел на меня: отвечать или не обязательно?

Я кивнул. Трувор явно играл в беспристрастного судью, а не в родича, вступившегося за своего. Меня такой подход устраивал.

– Было дело, – спокойно ответил Бури. – Я бы и этого убил, если бы этот не сбежал.