Воздушный замок - Диана Джонс

— Нет, — ответил Хоул. — Просто я требую объяснений.

Абдулла поймал себя на том, что восхищается этим человеком. Зная, каким трусом был джинн, Абдулла не сомневался, что сейчас внутри Хоула всё от ужаса превратилось в студень. Но снаружи этого было совсем не видно. Хоул прислонил Моргана к лиловому шёлковому плечу и глядел Хазруэлю прямо в глаза.

— Что ж, — сказал Хазруэль. — Украсть замок мне приказал брат, так что тут у меня не было выбора. Однако относительно тебя Дальциэль никаких распоряжений не сделал, упомянул лишь, что я должен принять все меры, чтобы ты не смог вернуть замок назад. Если бы ты был безупречен, я бы всего-навсего перенёс тебя на тот остров, где теперь пребывает мой брат. Но я знал, что ты воспользовался колдовством, чтобы завоевать соседнюю страну…

— Это нечестно! — возразил Хоул. — Мне приказал король!.. — На миг он стал очень похож на Дальциэля и, видимо, сам это понял. Он умолк. Он задумался. А потом печально сказал: — Признаться, я бы мог, пожалуй, перенаправить ход мыслей его величества, если бы мне тогда это пришло в голову. Ты прав. Только, пожалуйста, прими все меры, чтобы не попасться мне впредь в такой ситуации, когда я смогу загнать тебя в бутылку.

— Вероятно, я этого заслуживаю, — согласился Хазруэль. — И я тем более этого заслуживаю, что взял на себя труд обеспечить всем участникам самую подходящую участь, которую только мог измыслить. — Он скосил глаза на Абдуллу. — Прав ли я?

— Это самая что ни на есть горькая правда, о великий ифрит, — кивнул Абдулла. — Сбылись все мои мечты, а не только приятные.

Хазруэль тоже кивнул в ответ.

— А теперь я должен вас покинуть, — сказал он, — но прежде предприму ещё один небольшой, но нужный шаг.

Крылья его взметнулись, руки проделали магические пассы. И вдруг ифрит оказался посреди роя непонятных крылатых созданий. Они парили над троном и над его головой, словно прозрачные морские коньки, не издавая ни звука, кроме слабого шелеста трепещущих крылышек.

— Это его ангелы, — объяснила принцесса Беатрис принцессе Валерии.

Хазруэль шепнул что-то крылатым существам, и они исчезли столь же внезапно, как и появились, но тут же возникли снова и точно так же, роем, зашелестели вокруг головы Джамала. Джамал в ужасе отшатнулся, но это не помогло. Рой следовал за ним. Крылатые существа одно за другим пикировали на разные части шкуры пса Джамала. Достигнув цели, существа сжимались и исчезали в шерсти, пока их не осталось всего два.

Абдулла внезапно обнаружил, что оставшиеся два ангела парят вровень с его глазами. Он пригнулся, и существа тоже снизились. Послышались два тоненьких холодных голоска, — казалось, то, что они говорили, слышит только Абдулла.

— Тщательно всё обдумав, — сказали голоса, — мы обнаружили, что это обличье нравится нам больше, нежели жабье. Мы расцениваем это в свете вечности и потому благодарим тебя. — С этими словами два существа метнулись к псу Джамала, сжались и исчезли в его грубой шкуре.

Джамал уставился на пса, которого по-прежнему держал в объятиях.

— И зачем же мой пёс битком набит ангелами? — спросил он Хазруэля.

— Они не сделают ничего дурного ни тебе, ни твоему псу, — ответил ифрит. — Просто подождут, когда снова появится золотое кольцо. Сдаётся мне, ты сказал — завтра? Ты же понимаешь, насколько мне важно проследить судьбу моей жизни. Когда мои ангелы её обнаружат, то доставят её мне, где бы я ни находился. — Он вздохнул так тяжко, что у всех растрепались волосы. — А я не знаю, где я буду, — убитым голосом поведал он. — Надо искать себе место изгнания. В каких-нибудь отдалённых безднах. Я был злым. Никогда больше не войти мне в ряды Добрых Ифритов.

— Ну что ты, великий ифрит! — воскликнула Цветок-в-Ночи. — Меня учили, что добро умеет прощать. Добрые джинны наверняка обрадуются твоему возвращению!

— Ах, премудрая принцесса, — покачал огромной головой Хазруэль, — ты ничего не понимаешь.

Абдулла подумал, что он-то как раз понимает Хазруэля. Вероятно, это понимание основывалось на том, что с родственниками первой жены своего отца он вёл себя отнюдь не учтиво.

— Тише, любовь моя, — произнёс он. — Хазруэль имеет в виду то, что быть злым ему понравилось и он в этом не раскаивается.

— Это правда, — сказал Хазруэль. — За последние месяцы на мою долю выпало гораздо больше веселья, чем за многие сотни лет до этого. Меня этому научил Дальциэль. Теперь я должен удалиться в изгнание, поскольку страшусь, не начну ли я так же веселиться среди Добрых Ифритов. Только я не знаю, куда мне пойти.

Тут Хоула, по-видимому, осенило. Он кашлянул.

— Почему бы тебе не отправиться… в другой мир? — предложил он. — Миров, знаешь ли, сотни и сотни.

Крылья Хазруэля взметнулись и забились от волнения, отчего волосы и платья всех принцесс в зале затрепетали.

— Правда? Где? Покажи мне, как проникнуть в другой мир!

Хоул переложил Моргана в неловкие объятия Софи и взбежал по ступеням трона. То, что он показал Хазруэлю, на сторонний взгляд казалось лишь чередой странных жестов и двумя-тремя кивками. Судя по всему, Хазруэль прекрасно всё понял. Он кивнул в ответ. Затем он поднялся с трона и просто пошёл, не сказав ни слова, через зал и сквозь стену — словно стена была всего-навсего туманом. Огромный зал внезапно как будто опустел.

— Скатертью дорожка, — сказал Хоул.

— Ты что, отправил его в твой мир?! — ахнула Софи.

— Конечно, нет! — возмутился Хоул. — Там и без этого головной боли хватает. Я послал его в противоположном направлении. Поставил на то, что замок не исчезнет. — Он медленно развернулся, оглядывая туманные просторы зала. — Ничего не пропало, — сказал он. — А значит, Кальцифер где-то здесь. Это ведь он движет замок. — И Хоул звонко закричал: — Кальцифер! Ты где?

Кринолин Её совершенства снова зажил собственной жизнью. На сей раз он откатился в сторону на обручах, и из-под него выплыл ковёр-самолёт. Ковёр встряхнулся — примерно, как пёс Джамала, который тоже принялся отряхиваться. А потом, ко всеобщему изумлению, он шлёпнулся на пол и начал распускаться. Абдулла едва не взвыл от подобной расточительности. Вылезавшая из ковра длинная нить была голубой и невероятно яркой, словно бы ковёр был сделан вовсе не из обычной шерсти. Эта нить металась из конца в конец ковра, становилась всё длиннее и взмывала всё выше, пока не вытянулась между высоким туманным потолком и почти голым холстом, в который была вплетена.

И вот наконец нить нетерпеливым рывком вытянула из холста второй конец и целиком взлетела под потолок, где принялась свиваться, искрясь, и снова вытянулась, и наконец обрела совершенно новые очертания — наподобие перевёрнутой слезинки или, может быть, языка пламени. Эта слезинка уверенно и целеустремлённо поплыла вниз. Когда она приблизилась, Абдулла различил на ней лицо, состоявшее из лиловых, зелёных и оранжевых огоньков. Абдулла пожал плечами, покоряясь судьбе. Судя по всему, свои кровные золотые он потратил на огненного демона, а вовсе не на ковёр-самолёт.

Огненный демон заговорил лиловыми искристыми губами.

— Слава небесам! — сказал он. — Почему никто не додумался раньше позвать меня по имени? У меня всё болит!

— Бедняжка Кальцифер! — воскликнула Софи. — Но я же не знала!

— А с тобой я вообще не разговариваю, — проворчало невероятное огненное создание. — Ты впивалась в меня когтями. И с тобой тоже, — сообщил демон, проплывая мимо Хоула. — Ты втравил меня в эту авантюру. Лично я вовсе не хотел помогать королевской армии. Говорить я буду только с ним, — заявил он, неожиданно возникнув у Абдуллы за плечом. Абдулла услышал, как у него потрескивают волосы. Пламя было горячее. — Он, и только он на всём белом свете пытался мне польстить!

— И с каких это пор, интересно, тебе нужна лесть? — кисло уточнил Хоул.

— С тех пор как я понял, насколько это приятно, когда о тебе говорят приятное, — ответил Кальцифер.

— Но я не вижу в тебе ничего приятного, — хмыкнул Хоул. — Ну и пожалуйста! — И он повернулся к Кальциферу спиной, отчего лиловые атласные рукава так и закружились вихрем.

— Что, жабой стать захотелось? — спросил Кальцифер. — Знаешь, не ты один умеешь делать жаб!

Хоул сердито топнул ногой в лиловой туфле.

— Тогда, быть может, твой новый друг попросит тебя вернуть замок на место?.. — прошипел он.

Абдулле стало немного грустно. По всей видимости, Хоул ясно давал понять, что они с Абдуллой незнакомы. Но намёк он понял. Он поклонился.

— О карбункул среди колдовских существ, о пламя ликования и светоч среди ковров, чьё истинное обличье более чем в тысячу раз превосходит то, в котором ты был драгоценной тканью…

— Поскорее, а? — буркнул Хоул.

— …не дашь ли ты любезное согласие на то, чтобы переместить этот замок на землю? — закончил Абдулла.