Джесси - Психопат (СИ) - "Lemon_Head"

Майкл полностью пришел в себя. Но он так и не вспомнил ничего о том вечере. Очень жаль, ведь теперь некого было наказывать за содеянное. Он отвез его в столовую, предварительно проверив завтрак на наличие посторонних веществ. Позже к Майклу присоединилась и Нора. Барри попросил их пока приостановить воровство вилок, чтобы подозрения не упали на его пациентов. Пусть ищут среди прочих, проверяют и так далее.

Возле лифта с ним вежливо поздоровался Нэйт. Барри все хотел спросить его мнение на счет всего, что происходит, но решил заняться этим позже. Он так же спокойно прошел к 406-ой, пару раз обернувшись на закрытые двери, где держали «зверей». Пока Хайдэн не выдвинул свою теорию, Барри и предположить не мог, что Джесси подумает использовать их как-то в своих целях.

- Доброе утро, Джесси. – Джесси не ответил, внимательно изучая его взглядом, пытаясь угадать его настроение. Что-то изменилось в его поведении. Барри первым делом подошел к окну, оценивая обстановку на улице. – Как ты себя чувствуешь?

- Нормально.

- Послушай, твой день рождения в ноябре, не так ли?

- Наверное. Я не помню.

- Когда тебе в последний раз дарили что-то на день рождения?

- Ммм, я не знаю, был ли это день рождения, но последний раз Он поздравил меня и даже подарил подарок, когда я ровно год пробыл здесь.

- Правда? – Барри заинтересованно посмотрел на него, отойдя от окна и усевшись напротив. - И что же Он подарил тебе? – Джесси открыл первый ящик тумбочки и достал свернутый документ в файле.

- «Земельный участок». – Барри взял документ в руки, чтобы ознакомиться.

- Что?? Место на кладбище?!

- Ага, я получил его вместе с комплектом своей униформы. Он сказал, что это мой будущий дом, и что он закопает меня в этих вещах.

- Боже … - Он вернул листок обратно, еще больше разочаровавшись в Хайдэне. Сложно было даже предположить, что у такого безумца может быть такой вполне нормальный ребенок. – Как же я его ненавижу. – Прошипел Барри, опираясь на согнутые руки. Он все думал о чем-то, но не озвучивал этого. Но это чувствовалось. Он все меньше говорил и все больше просто смотрел, но то, как он смотрел, говорило о многом. Он тоже изменился с момента начала работы. Его некогда аккуратно уложенные волосы теперь торчали хаотичным ворохом, ему было совсем не до этого. В его некогда спокойных и невинных глазах читалось безумие и самоуверенность. Нет, он по-прежнему внешне оставался спокойным, но требовалось совсем немного, чтобы это изменить. Одно нелестное слово Чарли, одна нелепая шутка Патрика. И он был готов доказать свою ненависть на деле. – Мне остался всего один маркер.

- Я знаю. Заверши это. И тогда тебе многое не придется делать.

- Что, например?

- Нуу, знаешь, предоставив тебе время, он в первую очередь пользуется этим сам. Тебе кажется, что все в порядке, но он не бездействует. Он всерьез хочет перетащить тебя на свою сторону. Он знает, что ты откажешься, поэтому это будет не добровольно. Все через это проходят, Барри, рано или поздно. Он «попросит» тебя сделать кое-что. И ты это сделаешь. У тебя не будет выбора.

- Это «кое-что» касается тебя? – Джесси промолчал. Было и так ясно, что речь шла об участии в экспериментах. – Я не стану. – Его взъерошенный вид дополнил затравленный взгляд и угловатая жестикуляция.

- Тебя не спросят.

- Нет. Можешь избавиться от меня прямо сейчас, я не смогу поступить с тобой так.

- Я предупреждал об этом сразу! Я не глупый, я все понимаю. Я вижу, что ты ввязался в это по самое не хочу. Все твои эмоции у тебя на лбу написаны! Неужели тебя не учили в институте? Нельзя, нельзя так привязываться к людям! Ты слышишь меня? Как вообще такое случилось? Подумай о последствиях! Подумай о Катрине! О себе, черт возьми!

- Замолчи! – Он выдернул из-под него подушку и грубо ударил ею. Это был первый раз, когда Барри вообще на кого-то сорвался. Джесси даже за грубость это не посчитал. И Барри снова сдался. – Не смей так говорить. Пусть ты тысячу раз прав, этого уже не изменить. Смирись. Нам не важно, насколько ты опасен, и нам плевать на все плохое, что ты совершил. Ты искренне нравишься нам. Как человек, не заслуживший всей этой поганой жизни! Мы хотим это изменить. И ты не можешь обвинять нас в этом. Это чисто человеческий фактор. Просто прими это, как должное, и успокойся! – Завершив свою пылкую речь, он встал и сделал несколько нервных кругов по палате, ероша волосы. – Да черт бы тебя побрал! – Он резко смахнул настольную лампу с тумбочки вместе с остальными лежавшими на ней предметами на пол. А затем покинул палату, громко хлопнув дверью. Это было так на него не похоже. Джесси прибывал в некотором потрясении от случившегося. То, что он сказал, задело Барри. Вероятно, он не мог поверить в то, что Джесси не понимает такого проявления человечности по отношению к себе. Но разве он не прав? Он был посторонним, чужим и при этом имел нарушения психической составляющей своего здоровья, не говоря обо все прочем. Нельзя было допустить, чтобы Барри колебался перед поставленным выбором. Если дело затянется, Хайдэн доберется до Катрины. Он должен быть готовым с легкостью пойти на жестокость.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ни у кого до Барри не возникло с этим никаких проблем.

Барри же вернулся через несколько минут. Он молча прошел и поставил завтрак на тумбочку.

- Я не должен был кричать на тебя, извини. – Он поднял все упавшие предметы и снова сел на кровать, тяжело вздыхая, что отозвалось неприятной болью в области сердца.

- Все нормально.

- Ты прав. Я знал, на что шел, выбрав профессию. Мы должны относиться к работе предметно. Находим проблему, ставим задачу, решаем ее. Но еще никому не удавалось вызвать такую бурю эмоций в моей душе. – Он посмотрел на него своим привычным максимально печальным взглядом. – Джесси. – А вот это было зря. Как ножом по венам.

- … зачем ты так? – Всего лишь обращение, сломавшее последний рубеж. Это было произнесено с интонацией, которую он уже знает. Слышал однажды. И прекрасно знал, где именно. – Все было хорошо, пока ты не затронул эту тему. – Голова закружилась. Он опустил ноги на пол, пытаясь нормально дышать, видимое изображение помутнело из-за влажной пелены перед глазами. «Только держись …»

- Ты в порядке?

- Тебе лучше на время покинуть меня. Иди, я не знаю, выпей кофе, сделай что-нибудь, только оставь меня. – Барри понял. Дословно означало – убирайся к черту. Он обеспокоенно посмотрел на него, но все же решил уйти. Да что за день? Почему он вел себя так? Накричал, навел беспорядок, еще и оскорбил походу. Планы на сегодня были явно другими. Он хотел весело провести время. В итоге расстроил и себя и Джесси.

Как только дверь закрылась, Джесси беспомощно заполз на кровать, уткнувшись в подушку. Он мазнул ладонью по щеке, понимая, что потерял контроль над ситуацией. Когда он в последний раз вообще это делал? Своим обращение, интонацией и посылом энергии Барри напомнил ему о самом дорогом, когда-либо существовавшем в его жизни. Единственный человек, который когда-то любил его по-настоящему. Такая любовь была ему знакома. Так любила его Кэролайн. Всю себя отдала. Интонация сожаления. Она не могла повлиять на ситуацию, видя жестокость Хайдэна. И каждый раз, когда маленький Джесси показывал маме свои израненные руки, она называла его по имени, прося тем самым прощения за эту реальность, в которую она привела его. Она любила его безмерно, как способна была любить мать своего ребенка. А ему даже не дали с ней попрощаться. В тот день он прежний перестал существовать. Он похоронил в себе все светлые воспоминания, чтобы они не давали повода для проявления слабости. Он воспринял жестокий мир. Адаптировался. Научился выживать. Стал сильнее. Практически неуязвимой личностью, энергией, сущностью, не чувствующей эмоций и боли, способной хладнокровно мстить. Она умерла, но продолжала жить где-то глубоко в его сердце. Это ее голос Барри услышал, когда Джесси показывал ему свой мир. Она пыталась уберечь его от зла, жертвенно, сквозь время и обстоятельства. Барри все боялся показывать ему украденную фотографию, но так нелепо легко смог напомнить, нарушить эмоциональный фон, ранить воспоминаниями, всего лишь обратившись с таким же чувством сожаления и преданности.