Распутывая прошлое - Калия Рид

— Ты каждый день ездишь так туда и обратно?

— Ага.

— Как твоя машина еще не развалилась?

— Здесь просто немного неровно, — спорит Лаклан.

Я бросаю на него взгляд.

— Хорошо…, — произносит он медленно. — Здесь действительно ухабисто. Но я скоро исправлю это.

В следующее мгновение он паркует машину. Я уставилась на дом перед нами. — Итак, это твой дом.

Он маленький. Белая краска отколупывается с одной стороны. Маленькое крыльцо, метла прислонена к дому. Не было никакого великолепия. Не было высококлассного дизайна. Это полная противоположность того, где мы росли.

Я не могла полюбить его еще больше. Он напоминает мне о домике в лесу.

Лаклан наклоняет голову, посылая мне ребяческую улыбку, напоминая пятнадцатилетнего мальчишку, в которого я влюбилась. — Вот и он. Что, оправдывает твои ожидания?

Мое мнение имело для него значение. Даже когда я была ребенком, оно имело значение. Вот, что делало Лаклана моим спасением - я была всегда важна для него.

— Конечно! Мне нравится!

Мы оба выходим из машины. Он идет к багажнику и берет мою сумку. — Что заставило тебя выбрать это место? — спрашиваю я.

Он закидывает мою сумку себе на плечо и берет меня за руку. Мы идем к его дому, плечом к плечу. — Маленький. Окруженный одиночеством. Что тут может не нравиться?

Мы стряхиваем снег с нашей обуви, когда идем по крыльцу. Лаклан открывает входную дверь и включает свет рядом с дверью.

Внутри небольшой проход, который ведет прямо на кухню. Возможно, в одну из самых маленьких кухонь, которые я когда-либо видела, со старыми приборами цвета авокадо.

Лаклан бросает свои ключи на стойку и без единого слова ведет меня в гостиную. Это самая большая комната в доме. Здесь только бежевый коврик с коричневым кожаным диваном, стулом и журнальным столиком в тон обстановки, и телевизором в углу. Последней частью художественного оформления была дюжина коробок, которые были свалены у стены.

Я показываю на коробки. — Мне нравится, как ты украсил это место.

Лаклан прислоняется к стене и улыбается. — Это заняло у меня много времени.

Я иду вперед, осматривая каждый предмет мебели. — Это уж точно.

— Скажи мне, Наоми, декоратор интерьера, что бы ты изменила?

— Ну, сначала, я бы повесила занавески. — Я указываю на оконную нишу. — И это были бы кружевные занавески. Я бы выкрасила стены в светло-желтый. Оставила бы ковер, что у тебя уже есть. Повесила бы несколько картин. Нашла бы красивые цветы и удостоверилась бы, что подоконник заполнен подушками, так, чтобы я могла расслабиться и смотреть на улицу в любой момент, когда бы захотела.

— Звучит так, как будто нужно проделать большую работу.

Для него, да. Но если бы я жила с ним, я бы все сделала сама, и делала бы это с широкой улыбкой на лице.

— Ты так думаешь, — произносит Лаклан.

Я исправила его. — Я так представляю.

— Одно и то же.

Он идет на кухню. Я слышу, как шкафчики открываются и закрываются. — Я знал, что ты полюбишь это место, — кричит он.

Я следую за Лакланом. — Ты знал?

Он берет две тарелки и наполняет их едой.

— Конечно, — говорит он рассеяно. — Риелтор показал мне дом, и когда я увидел оконную нишу, то вспомнил, как ты рассказывала об этом, когда была ребенком.

— Так что, технически, этот дома на половину мой, — дразню я.

Лаклан передает мне тарелку. Я пытаюсь взять ее. Лаклан удерживает ее. Он не отдаст ее мне, пока я не посмотрю ему в глаза. Когда же я, в конце концов, это делаю, то вижу его переполненный эмоциями взгляд.

— На половину твой? Да он весь твой.

Я просто уставилась на него. Он не лгал.

— Пойдем, — говорит Лаклан. — Давай поедим в гостиной.

Мы сидим в тишине и едим нашу еду.

— Ты взволнована, что выбралась оттуда? — спрашивает он.

— Я не могу в это поверить, — признаюсь я. — Нет никаких 20-минутных перерывов на улице. Или медсестер, стучащихся в твою дверь каждый час. Мне не нужно слушать постоянные голоса за дверью, и не нужно спать в ужасной комнате. Плюс, еда намного, намного лучше.

— Да? — спрашивает он с легкой улыбкой.

Я киваю. — Сожженный мясной рулет и жидкие макароны с сыром так же хороши, как того и требуется.

Лаклана сглатывает. — Все едят вместе?

— По большей части. Пока ты не сделаешь что-нибудь не так. Тогда ты уже ешь в своей комнате.

Под его насупленными бровями, в его глазах был твердый взгляд. Я знаю, что сказала слишком много. Он думает о «Фэирфакс». Я думаю о «Фэирфакс», но мне этого не хочется. Его дом был местом, которое было свободно от всей той тьмы, которая окружала меня. Все так и должно оставаться.

Я бы хотела забрать свои слава обратно и начать все сначала. Я посмотрела на свою еду, уже совсем не чувствуя голода. Я встаю и иду на кухню, ставя свою тарелку на стойку.

Когда я возвращаюсь в гостиную, Лаклан смотрит на меня с беспокойством. Я некоторое время смотрела на него, а потом пошла и выключила свет. Медленно подойдя к большому окну, я скрестила руки и уставилась на улицу.

Дом Лаклана стоял на холме. Отсюда я видела, как ярко блистали огни города. Я представляла людей в их домах, таких расслабленных и спокойных. Это помогло мне успокоиться. Заставило меня желать остаться здесь навсегда.

— Что ты делаешь? — спрашивает Лаклан.

Я стучу ногтем по стеклу. — Наслаждаюсь видом.

— С выключенным светом?

— Так лучше видно.

Если бы я была в «Фэирфакс», этого вида не было бы передо мной, как и этих ощущений. Прямо сейчас, если я захочу, то могу потянуться, коснуться и испытать мир, на который смотрю.

Лаклан отодвигает свой стул. Я слышу его шаги, открывающиеся и закрывающиеся ящики.

Чирк.Чирк.

От этого знакомого звука мое сердце стучит быстрее.

Всего секунда потребовалась янтарному огоньку, чтобы осветить комнату. Я посмотрела через плечо и увидела Лаклана, держащего спичку между пальцами. Не зажигалку. Просто коробок спичек. Как тот, что мы использовали, поджигая фейерверки.

Он озорно мне улыбается. Его глаза ярко горят при свете огня. В его глазах было столько жара, что я громко сглотнула.

— Что ты делаешь? — спросила я.

— Играю с огнем. — Он резко дергает запястьем и огонь исчезает. — Пытаюсь поднять настроение. — Его глубокий голос уже ближе, и мое сердце начинает ускоряться. — Помнишь, как ты раньше всегда задувала спички?

— Помню, — мягко отвечаю я.

Я смотрю на гостиную и в темноте представляю, что вся мебель исчезла. Деревянный пол исчезает, а на его месте появляется свежая, зеленая трава. Появляются двое молодых людей. Их головы склонены, спины наклонены, потому что они прижимаются друг к другу. Их губы быстро двигаются. Я их не слышу. Мне и не нужно. Их слова еле отдаются слабым эхом в моей голове. Я смотрю с пристальным вниманием, когда мальчик говорит, — У меня есть еще один фейерверк. Давай запустим его в небо? — Он держит спички между ними.

Девочка кивает и улыбается ему. Ее сердце сияет в глазах. Он дает ей спичку. И она ее берет.

Я закрываю глаза. Когда открываю их, у Лаклана в руках зажженная спичка. Мальчик и девочка исчезли. Мебель вернулась на свое место. Те двое изменились. Теперь та девочка может показать свои чувства. А парень все еще улыбается ей, но его глаза были обжигающе горячими.

Что-то зарождалось глубоко во мне. Это пронеслось сквозь меня, заставляя кровь закипать, а тело покалывать. Лаклан продолжает идти в мою сторону, пока я не оказываюсь прижатой к окну. Я зажата. Холодное стекло за моей спиной и его тело, согревающее меня, передо мной. Я откидываю голову назад, чтобы увидеть его. Он поднимает одну бровь, как бы говоря, не касаться его. Это последнее, что я вижу, прежде чем он тушит спичку.

Я знаю, что это всего лишь игра, которая должна поднять настроение, но теперь сексуальное напряжение заполнило комнату. Я знаю, что Лаклан не закончил, и знаю, что не закончит, пока я не растаю у его ног.

Его щека потерлась об мою. Слышу, как спичку проводят по грубой поверхности. Мои руки сжимаются у бедер в кулаки. Мои ногти впиваются в ладони, оставляя отметины в виде полумесяца.

Спичка – единственное, что отделяет нас друг от друга. Она освещает его черты лица. Его чувственные губы и блестящие глаза. Щетина на его лице кажется почти золотой.

— Ты идеален, — говорю я очень тихо.

Лаклан наклоняет голову и улыбается. — Нет, это не так. Это просто свет.

— Это так, — настаиваю я.

Он проводит рукой по моей шее. Мой пульс дико скачет под кожей.

— Хочешь узнать, как ты выглядишь прямо сейчас?

Я киваю.

Думала, он задует спичку, но он этого не сделал. Он приблизил ее ближе к моему лицу, освещая каждую черточку.

— Твои глаза сверкают. Огонь практически делает их фиолетовыми. Твои щеки покраснели. И твои светлые волосы, похожие на золото, — его рука зарывается в мои волосы, — обрамляют твои плечи. Твои губы влажные и слегка приоткрыты. — Один палец касается моей губы. — Если я придвину свое лицо ближе всего на дюйм, то смогу впиться в эту нижнюю губу…. — И в тот момент, когда мне казалось, что он собирается это сделать, комната погрузилась в темноту.