Самый лучший комсомолец. Том второй (СЛП-4) - Павел Смолин

начальник всея КГБ.

— Хотел поговорить на тему жилищных условий ассоциированных со мной сотрудников, — ответил я и пояснил. — Кусок продукции совхозных заводов решено потратить на многоквартирный классный дом в Сокольниках, прошу разрешения поселить туда лишенных отдельных квартир сотрудников.

— Нельзя, — покачал головой Цинев.

— Приказы не обсуждаются, Семен Кузьмич, но почему?

— Потому что сотрудникам КГБ запрещено жить скученно, — пояснил он.

— Логично, — вздохнул я. — Тогда может в новострой заселить кого попало — по предварительному согласованию, конечно, а в освободившиеся квартиры «раскидать» моих «дядей»? Они же с госнаградами все, с великолепным послужным списком — неужели не заслужили?

— Это можно, — одобрил Цвигун. — Заслужили — спору нет, и общежития «разгрузить» будет полезно — штаты расширяем, особенно экономический отдел, — и подмигнул мне так заговорщицки, что аж приятно стало — твоих мол рук дело, Сережка.

Кругом одни адепты методичек — лишь бы в голову залезть поглубже, блин. Судоплатов в этом плане хорош — хоть орать не стесняется, почти нормальный дед с поправкой на вот это вот все. Но подготовка к разрешению кооперативов идет полным ходом — это замечательно, в моей реальности силовики прямо зашивались от резко изменившегося жизненного уклада, а здесь, получается, соломка подстилается — не панацея, конечно, но всяко лучше, чем на самотек пускать.

— Из важного у меня все, но, если у вас есть немножко времени, Семен Кузьмич, я бы хотел про кино спросить.

Про «Семнадцать мгновений весны».

— Все готово, в феврале снимать начнут, — просветлел лицом Цвигун.

Любит хороший контент.

— Тогда песни прямо завтра запишу и в Минкульт отправлю, — пообещал я.

— И мне копию, — попросил Семен Кузьмич.

— Обязательно, товарищ генерал!

У выхода из кабинета замялся и жалобно посмотрел на деда.

— Кабинет 309, — выдал он наводку.

Попрощавшись с генералитетом, вышел из кабинета и отправился на третий этаж — здесь у нас безликие кабинеты для служебного пользования оперативниками — поздоровавшись со «случайно» прошедшим мимо дядей Афанасием, поозирался — никого! — и расстегнул рубаху на груди. Да, это совершенно восхитительный, наливающийся соками, огромный синяк! Так-то и ребра могла сломать — в том числе с летальным исходом. Сильна моя девочка. Постучал в девятый кабинет, услышал «войдите».

Виталина выскочила из-за стола, за которым при помощи машинки сочиняла рапорт, и кинулась было меня расцеловывать — кается, блин.

— Отставить! — улыбнулся я ей, взяв за плечи и мягко отстранив. — Нашкодившего котенка натыкали носом в нехорошее — это правильно, справедливо и полезно, котенок урок усвоил и больше гадить в собственные тапки не станет. А приказы нужно выполнять, всегда и любые. Верно?

— Верно, — с облегчением на мордашке кивнула девушка.

Совсем оперативника испортил.

— Продолжай, я тут тихонько посижу, — чмокнул ее в щеку и опустился на стул у окошка.

Памятник «Железному Феликсу» видно, чем не моральный ориентир для работы над собой?

* * *

На следующий день девушка нацепила кобуру, и мы поехали в «Музыкальный штаб», проводить «Аббу» — завтра улетают на гастроли, чтобы через какое-то время вернуться в усеченном составе. Собрались в столовке, за накрытой «поляной».

— Товарищи, я мог бы долго и нудно распинаться на тему важности доверенной вам задачи, — подняв стакан с «Буратиной», начал я толкать тост. — Но вы и так все понимаете. Благодарю вас всех за добросовестный труд — и уже проделанный, и будущий. Родина вас любит и ценит. За успех нашего общего предприятия!

Чокнулись, выпили, покушали, пообщались — совершенно нормальная оживленная атмосфера, штатные ловушки, как и ожидалось, не подают вида. Когда прощальный ужин подошел к концу, я покосился на искренне верующего в мою «роботизированность» Филиппа — много вокруг меня Филиппов, трое аж — с озадаченным видом посмотрел на руку, подвигал пальцами.

— В НИИ? — спросила заранее подговоренная Виталина.

— В НИИ, — подтвердил я, мы попрощались с присутствующими и покинули помещение под напряженным взглядом побледневшего солиста и взглядами веселыми — остальных.

— Зачем тебе это? Он же может за Занавесом лишнего наговорить, — спросила Вилка.

— «Лишнего» он при всем желании не наговорит — с прессой у них общение исключительно по методичкам, а конкретно Филипп мечтательно вздыхает на журнальчики с Магомаевым — кумира нашел, хочет так же, и дергаться будет вряд ли. А если и начнет визжать, что Сережа Ткачев — андроид, нам оно только на руку сразу по двум причинам. Первая — банальный хайп, это…

— Уже объяснял, — кивнула Виталина.

— В копилочку хайпа ложится вообще все, даже некролог — но последний штука одноразовая, поэтому обойдемся без него. Чем больше слухов о моей «роботизированности» — тем выше мой личный уровень славы и тем выше продажи ассоциированной со мной интеллектуальной собственности. Выгодно как ни крути. Вторая причина — если СССР слепил такого удивительного робота, значит Советская наука и впрямь лучшая в мире. Самая ржака будет, если наши стратегические противники начнут вваливать горы бабла в попытки смастерить собственный аналог — маловероятно, но нельзя недооценивать идиотизма тамошних элит — они там прямо крепкие и суровые, но все-таки люди, и на мистификации вполне повестись могут. Но я больше на жадность рассчитываю — это же какое окно для «попила» бюджетных денег, а этим заниматься любят все и везде. Так что я даже надеюсь, что уважаемый товарищ Филипп начнет обильно делиться со всеми желающими собственными заблуждениями. Аналитическую записку на эту тему курирующему операцию товарищу полковнику по возвращении домой слепим, чтобы нашего очень удачно оказавшегося идиотом солиста чисто на всякий случай не сняли.

О кураторе я знаю только то, что он полковник — секретный жутко!

Демонстративно уселись в «Запорожец» — из окна столовки главный вход видно — объехали здание и вошли в него через черный вход — он вообще-то заперт, но Виталина любые замки вскрывает на раз-два — и пошли в закуток, который я оборудовал для себя в студию для производства «демок». Из оборудования — магнитофон, усилки, микрофоны, драм-машина и «примочка», уже в виде педали — уже серийное производство, кстати! Вот может же Родина, когда реально надо. Полный набор инструментов подразумевается по умолчанию. Дверь в помещение — металлическая, с табличкой «Посторонним вход запрещен», чисто для солидности. Звуконепроницаемая, окно отсутствует, но воздух свеж и приятен — вентилируется, я же себе не враг.

Засев за нотную бумагу