Мафия и его ангел (ЛП) - Джеймс Лайла

— Подожди. Ты обработала его раны, и он на тебя разозлился?

Мэдди была немного недовольна. И когда я кивнула, она упёрла руки в бёдра, принявшись в раздражении постукивать ногой по полу.

— Боже, как же он бесит. Что именно ты сказала?

Я помрачнела.

— Что-то о том, что иногда мы все нуждаемся в утешении и он не должен справляться с этим в одиночку. Но Алессио очень разозлился и велел мне не переступать черту. После чего крикнул, чтобы я убиралась.

— Что. За. Неблагодарный. Мудак, — прорычала девушка.

— Мэдди! Следи за словами, — отругала её Лена.

— Я серьёзно, мам. Как он посмел? Айла помогла ему, и вот как он себя повёл?

— Мы все знаем, какой он. Алессио не любит внимание. Или когда кто-то утешает его. Он не очень хорош в управлении эмоциями, — Лена успокаивающе положила руку мне на спину.

— Знаю, — прошептала я.

Мэдди всё ещё выглядела рассерженной.

— Возможно, тебе стоило оставить всё как было, чтобы он получил заражение. Он точно это заслужил. Мудак.

— Мэдди! Хватит! — уже громче предостерегла её Лена.

— Ладно!

Она сложила руки на груди. Лена посмотрела на дочь, но это не выглядело угрожающе. Не уверена, что она когда-то сможет выглядеть действительно злой — даже если захочет этого.

Ещё раз серьёзно посмотрев на Мэдди, Лена повернулась ко мне и погладила по щеке.

— Не воспринимай это близко к сердцу. Алессио ведёт себя так со всеми. Дай ему немного времени, — нежно произнесла она, прежде чем улыбнуться и выйти из кухни.

Как только Лена покинула нас, Мэдди вновь начала ругаться:

— Этот маленький ублюдок. Ему повезло, что меня там не было. Я бы, чёрт возьми, избила его за то, что он так с тобой говорил. Мудак. Тупица.

Она все продолжала наматывать круги по кухне. Горничная поставила тарелку с завтраком на поднос, приготовила протеиновый коктейль. А я всё стояла и смотрела на то, как девушка медленно закипает. Закончив, Мэдди протянула мне поднос.

— Вот, отнеси ему, — приказала она.

Она с ума сошла? Зачем отправляет меня в логово к зверю?

— Что? Нет.

Я отодвинула поднос.

— Нет-нет-нет, милая. Ты пойдёшь туда и отнесёшь ему завтрак. И будешь вести себя так, словно ничего и не произошло.

Когда я не пошевелилась, она вздохнула и её плечи опустились.

— Учитывая, как давно мы знакомы, я почти уверена, что сейчас Алессио грызёт совесть. Так что ты поднимаешься сейчас туда и сделаешь так, чтобы он почувствовал себя ещё более виноватым из-за того, что натворил. Ага?

— Мэдди…

— Поверь мне. Он, наверное, даже извинится. Но ты будешь вести себя безразлично и просто уйдёшь. Поняла? Заставь. Его. Чувствовать. Вину, — хмыкнула она.

Я попыталась было покачать головой, но Мэдди вновь начала наседать:

— Айла, ради всего святого, ты слишком милая. И это делает всё только хуже. Ты не заслужила, чтобы он так к тебе относился. Так что, сделай мне одолжение, ладно? Пожалуйста.

— Нет, — категорично ответила я.

Мэдди разочарованно всплеснула руками.

— Мэдди, я не хочу сделать только хуже. Он зол и не хочет видеть меня, — ответила я.

— И вот в чём твоя ошибка. Алессио хочет тебя увидеть. Христа ради, он позволил тебе сыграть на пианино. Это что-то да значит. Вообще, это много чего значит. Он просто зол сам на себя, а ты попала ему под руку, — спешно начала объяснять Мэдди. — Я знаю его, Айла. Просто сделай, как я сказала — и всё будет хорошо.

— Но…

Мэдди покачала головой.

— Нет. Ты опоздаешь. Иди отнеси Алессио его завтрак.

Когда я и не пошевелилась, она мягко подтолкнула меня к двери.

— Ступай. И удачи! Ты сделаешь это.

Медленно шагнув за порог, я услышала последние слова Мэдди:

— Подожду тебя здесь.

— Ладно, — пробормотала я дрожащим голосом.

Поднимаясь по лестнице, я прошла мимо Николая и Виктора. Чувствуя спиной их взгляды, у меня волоски на затылке встали дыбом, но я, намеренно избегая мужчин, опустила глаза.

С каждым шагом, приближающим меня к кабинету Алессио, сердце едва ли не выпрыгивало из груди. Руки похолодели, по шее, вниз между лопаток, потекла капелька пота.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Остановившись перед дверью, я сделала глубокий вдох и подняла руку. Как только мой кулак коснулся деревянного полотна, раздался голос Алессио:

— Входи.

Я переступила порог. Алессио не смотрел на меня. На мужчине была чёрная рубашка и тёмные брюки. Я прочистила горло, и он повернулся ко мне. Поняв кто перед ним, Иваншов распахнул глаза.

Я вздохнула с облегчением, отметив, что Алессио принял душ. Классическая рубашка была чистой, а волосы всё ещё немного влажными. На лице так же не осталось и следов крови.

— Я принесла завтрак, — на удивление ровно произнесла я.

Мужчина бесстрастно рассматривал меня несколько секунд, после чего кивнул в сторону журнального столика.

Поставив поднос, я выпрямилась и повернулась к Алессио. Секунду-вторую мы смотрели друг другу в глаза, затем я опустила взгляд на его руки.

Шагнув ближе, я прочистила горло, прежде чем взволнованно спросить:

— Хочешь, чтобы я снова перевязала их?

Ранее Иваншов ясно дал понять, что не нуждается в моей помощи, но ведь нет ничего плохого, чтобы предложить её вновь. Верно? Принимать её или нет — это его выбор.

Алессио опустил взгляд и покачал головой.

— Нет. Всё в порядке. Я сам займусь этим.

— Уверен?

— Да, — поспешно ответил он. Иваншов пытался наложить повязку. Я просто молча наблюдала за его попытками, предпочтя не мешать.

Получалось у мужчины так себе. Не думая о последствиях, я шагнула к нему и взяла его руки в свои ладони. Алессио замер, и я почувствовала его дыхание у своего лба. Опустив голову, я занялась бинтами.

Мужчина замер совершенно неподвижно. Его дыхание было немного прерывистым. От его близости моё сердце колотилось точно сумасшедшее. Внутри всё завязалось тугим узлом.

Закончив, я отступила, после чего едва заметно улыбнулась.

— Вот и всё, — прошептала я, встретившись с ним взглядом.

Алессио промолчал. Другого я и не ждала. Ещё раз улыбнувшись русскому, я развернулась и хотела было выйти из кабинета. Но стоило приблизиться к двери, и его голос заставил меня замереть.

— Подожди, — скомандовал Иваншов.

Я остановилась. Алессио вздохнул, и я решила повернуться к нему. Он провёл рукой по волосам. Опустив взгляд, русский оперся о стол, скрестив ноги в лодыжках.

— Что касается того, что произошло утром, — начал глава мафии, вновь посмотрев на меня. — Я не должен был кричать на тебя. Мне жаль.

Он выглядел почти что смущённым. Несмотря на то, что слова должны были прозвучать даже где-то мило, лицо мужчины всё ещё оставалось суровым и беспристрастным. Но мне всё равно. Важны были именно слова. Не полноценное извинение, но для меня этого было достаточно.

Это всё, что я хотела услышать.

Моё сердце затрепетало. Я улыбнулась.

— Ладно, — ответила я.

Алессио кивнул и, если не ошибаюсь, на его лице проскользнуло облегчение.

Мэдди была права. Он чувствовал вину. Но я рада, что смогла снять с него это бремя.

Когда в комнате вновь повисла тишина, я решила, что пора уходить. Но Алессио снова заговорил. У меня перехватило дыхание от услышанного. Я накрыла ладонью гулко бьющееся в груди сердце.

— Если хочешь, ты можешь играть на пианино.

Я в замешательстве уставилась на мужчину. Мне пришлось сжать бёдра, чтобы устоять на ногах.

Во мне расцвела надежда. Хотелось плакать.

— Правда?

Алессио кивнул и выражение его лица сменилось лёгким смущением.

— Это мой способ уладить всё между нами, — ответил он.

Как он может быть таким милым и нежным, но в то же время бессердечным и грубым?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Его слова значат одно, а поступки — совершенно другое.

Я боялась надеяться… уже хотя бы потому, что он в любую секунду мог передумать — и это уничтожило бы меня. Но я не могла унять счастье, переполнявшее каждую клеточку моего тела.