Люби меня по-немецки (СИ) - Лель Агата

А если ты как первоклассный хирург вырежешь моё разбитое сердце и сунешь вместо него кусок камня — я буду тебе только признательна.

— Это хорошо… — сопит отец и повисает неловкая пауза. Так как моей жизни ничего не угрожает, говорить нам пока больше не о чем. Ведь я с Куртом, а на это имя в наших беседах наложено жёсткое эмбарго. — Э… В общем, Ульяна, я тут подумал на досуге… — продолжает он, но тут открываются двери лифта и первое, что я слышу, это доносящуюся из квартиры Олега громкую брань и оглушительные удары.

Уставший от перипетий мозг сходу предоставил два варианта на выбор: либо Олег устроил к квартире ремонт, и какой-то немец разнорабочий колотит молотком перемежая удары матом, либо кто-то кого-то с разбега бьёт головой о стену.

Вот дьявол!

— Пап, я перезвоню, — бросаю телефон в карман и пулей лечу на звуки.

Дверь оказалась не заперта, и только я хотела открыть её и понять, какой из вариантов был верным, как услышала то, что заставило меня застыть…

Часть 40

…либо Олег затеял в квартире ремонт, и какой-то немец разнорабочий колотит молотком перемежая удары матом, либо кто-то кого-то бьёт с разбега головой о стену…

Вот дъявол!

— Пап, я перезвоню, — бросаю телефон в карман и пулей лечу на звуки.

Дверь оказалась не заперта, и только я хотела открыть её и понять, какой из вариантов был верным, как услышала то, что заставило меня застыть…

— Убирайся отсюда к чертям собачьим! Или ты забыл, с кем имеешь дело? — хрипит Олег и, судя по голосу, всё-таки верным был второй вариант. — Да я сгною тебя, придурок! Не успеешь оглянуться, как тебя депортируют. Только не обратно в Германию, а за решётку.

— И с каких это пор топтать русскую землю считается преступлением? — выдавливает Курт, и даже в этой критической ситуации его голос звучит для моего натруженного страданиями мозга как мелодия небесной флейты.

— Топтать землю — нет, — оживает Олег, — но если вдруг случайно в бардачке твоей допотопной рухляди обнаружат что-то незаконное: наркотики, например, то уверяю — райская жизнь закончится.

Снова раздаётся громкий удар и звон разбитого стекла. Я вздрагиваю, но остаюсь стоять на месте.

Что несёт Олег? Какие ещё наркотики? Неужели он способен подставить невинного человека? Он же представляет закон… и успешно помогает избежать наказания отпетым преступникам. Убийцам, коррупционерам, криминальным авторитетам.

Знаю ли я его так хорошо, как мне кажется?

— Просто проваливай, слышишь? — тяжело дыша, продолжает Олег. — Она бросила тебя и правильно сделала. Я не знаю, что у вас там произошло, да и плевать, но я знаю её — упёртая каких поискать, она тебя не простит.

— Будь уверен — я ей всё расскажу, — угрожающе шипит Курт.

— И ты думаешь, она тебе поверит? — в голосе Олега откровенная насмешка. — Ты для неё в прошлом, она увидеть тебя не хочет, а я тот, кто протянул ей руку помощи в трудную минуту. Как думаешь, на чьей стороне перевес? Да не волнуйся ты так, я найду способ её как следует утешить.

Снова раздаётся удар, что-то с оглушающим звоном сыпется на пол. Я понятия не имею, о чём шла речь в их последнем диалоге, но стоять здесь больше просто не могу!

Толкаю дверь и врываюсь в гостиную: два моих бывших в каком-то диком танце топчатся по разбитым фигуркам слонов, рядом валяется перевёрнутый кофейный столик, итальянская гардина болтается на честном слове.

— Что здесь происходит? Вы совсем спятили?! Курт, немедленно отпусти его! — подлетаю к дерущимся мужчинам и пытаюсь оттянуть за рукав Рейнхарда: тот сгрёб в охапку бедолагу Олега и трясёт того словно потрёпанную жизнью пиньяту. Из губы несчастного сочится кровь.

— Ульяна? Ты давно здесь? — испуганно выпаливает Олег и громко охает, когда не без помощи Курта со всего маху врезается спиной в стену.

— Достаточно, чтобы понять, что вы два идиота! Курт! Я же сказала — убери свои руки от моего будущего мужа! Олег, а ты какого чёрта застыл? Врежь ему как следует! У тебя же была спортивная стипендия!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я играл в теннис!

— И ты его ещё защищаешь? Если ты всё слышала, то должна была встать на мою сторону! — возмущается Курт и чуть послабляет хватку, чем тут же воспользовался Олег. Точным попаданием заезжает фрицу кулаком в левый глаз. Судя по абсолютно нетронутому лицу Курта — попал он впервые.

— А ты тоже хорош! — сверлю взглядом Шмеля. — Поверить не могу! Ты действительно подбросил бы наркотики невиновному человеку? Да, Курт редкий гад, но это перебор!

— Ну что ты, конечно, я бы этого не сделал, — оправдывается Олег, и Курт снова припечатывает его к стене:

— Лучше повтори, что ты говорил мне до этого. Кажется, она всё-таки слышала не всё, — угрожающе шипит ему в лицо.

— Я ничего не говорил, — сквозь зубы отрезает Олег и получает увесистый удар под ребро. Прижав ладонь к животу, поверженно наклоняется и жадно ловит ртом воздух. — Скотина, моя печень…

— Что ты говорил мне только что! — повторяет Курт и, схватив Олега сзади за шею, придавливает бедолагу к полу.

— Да что на вас обоих нашло? Что за петушиные бои! Расцепитесь вы уже в конце концов!!! — отталкиваю Рейнхарда и опускаюсь на колени перед побеждённым Олегом, в глубине души переживая, сильно ли досталось Курту. — Очень больно? — глажу по волосам. — Может, воды принести?

— Лучше принеси мне из сейфа "Глог", этот кретин меня доканал.

— Амазонка, не верь ему. Он не любит тебя и не собирается быть с тобой, просто хочет отомстить. До сих пор не может простить, что ты его кинула, — выпаливает стоящий в стороне Курт, и я напрягаюсь.

— Это правда? — пристально заглядываю в глаза Олегу. Вернее, в левый глаз. Правый уже прилично заплыл.

— Конечно, нет. Он хочет нас поссорить, неужели ты не видишь, — невозмутимо цедит упёртый адвокат, вытирая со скулы выступившую кровь. — Никак не смирится, что ты выбрала меня.

— Как только ты к нему переберёшься, он заделает тебе ребёнка, а после родов сделает всё, чтобы его у тебя забрать, — и уже Олегу: — Как ты там сказал: я созрел для наследника, но жена шлюха мне не нужна.

— Что он такое несёт? — в ужасе округляю глаза и перевожу взгляд с Рейнхарда на Шмеля: — То, что говорит Курт — правда? Просто это больше похоже на бред пьяного сумасшедшего.

— Он и есть сумасшедший, — кривится Олег, — только взгляни на него. Кто в здравом уме наденет футболку с мультяшкой!

— Ульяна, послушай, это чистая правда, клянусь, — Курт дотрагивается до моего плеча, и я резко смахиваю его ладонь.

— Я тебе не верю! Ни единому твоему слову! Ты — лжец и совсем недавно я воочию в этом убедилась.

— Ты всё неправильно поняла! Мы расстались с Ингрид, между нами всё давно кончено!

— Да? — встаю с колен и выпрямляюсь. — А зачем же она тогда прилетела?

— Я не знаю, — честно глядя мне в глаза, признаётся Курт. — Она сказала, что до сих пор любит меня и хочет возобновить отношения. Просила прощения за то, что совершила ошибку, что та связь с коллегой по работе ничего для неё не значила, что она оступилась. Я уехал из Мюнхена именно поэтому, мне тяжело дался наш разрыв, но простить её измену я не мог. Между нами всё кончено окончательно и бесповоротно. Было кончено ещё до тебя, а с твоим появлением я и вовсе её забыл.

— А как же она тебя нашла? — складываю руки на груди и подозрительно щурюсь: — Стало быть вы всё-таки поддерживали связь.

— Господи, амазонка, с какой ты планеты? Интернет! — мягкая, до боли знакомая улыбка словно лезвием по сердцу. — Вбей моё имя в строку поисковика и полный график моих выступлений как на ладони.

— Думаю, ты погорячился, каждый заслуживает второй шанс. Олег же мне его дал, — стараюсь держать лицо, хотя в душе поселился червяк смутного сомнения. — Ты должен попробовать начать с ней всё заново, хотя бы ради вашей дочери.

— Я знал, что ты сделаешь свои выводы, ты же даже слово мне вставить не дала. Элли не моя дочь, Ульяна. Она дочь Ингрид!