Анты - Олег Артюхов

прожаренным шашлыком.

Помимо главной дороги в Гору вели несколько натоптанных извилистых дорожек, по одной из которых мы поднялись наверх. Отсюда с верхотуры открылся прекрасный вид на Днепр, на равнину левобережья за ним, на вековые леса, исчезающие в сизой дымке северного горизонта. Вместе с зелёными холмами правобережья, светлой кромкой береговой линии, рыжими песчаными обрывами на фоне глубокой небесной лазури первобытный пейзаж выглядел более чем величественно. Ну, как такой край можно отдать на поругание поганцам? Я смотрел на открывшуюся красоту, и мне стало жутковато от того, что всего за пару-тройку лет нам предстояло поднять эту дремлющую страну на дыбы.

Вдоль тына мы направились к воротам, и я собрался громко орать, чтобы часовой пропустил. Но никакого часового и в помине не оказалось. Распахнутые настежь створы понизу поросли травой, и, похоже, даже в землю вросли. В воротах, пришлось пропустить пару волов лениво тянущих в острог повозку с копной прошлогоднего сена. Зашли внутрь. Возле ворот никого, в башне никого и вокруг никого. Мужики переглянулись, может эпидемия у них? Я усмехнулся: действительно, здешний народ поразили три опасные и непреходящие славянские болезни под названием «авось», «небось» и «пох», когда и жить скучно, и утопиться лень. И болезни те столетиями лечатся больно, долго и даже до нашего времени не прошли.

На самом деле, удивляться и возмущаться такой поразительной беспечностью городской дружины не приходилось, ведь такие порядки вполне укладывались в логику здешнего бытия. Ситуацию могли бы исправить своей властью князь или воевода. Но князь тут фигура сомнительная, не правитель и не вождь, а так – ходячая жертва с двумя функциями: вовремя собрать гощение, тоесть поборы с деревень, и насильственно помереть в нужный момент по приказу жрецов. Вот ведь и воевать местные обыватели толком не могут, и организоваться не могут, а чуть что, князя под нож. Каким образом? Очень просто. Либо бойники-волкодлаки по приказу сразу после гощения прирежут, либо жрецы сами на пиру торжественно придушат. Малейший повод, и князю амбец. Коровы дохнут, ничего страшного, прикончим князя, и дохнуть перестанут. Степняки налетели, пожертвуем князем, и уйдут поганые. Засуха замучила, опять каюк князю. И воеводы здесь тоже начальство временное. Коль грядёт война, собирается вече, выкликивает воеводу, вручает булаву и на коня сажает. Закончилась драка, слезай воевода с коня, сдавай на склад булаву и ступай поле пахать.

Так или иначе, стена острога ограждала просторный городской центр, в котором вокруг площади располагались главные сооружения. Посредине ближе к воротам на возвышении находилось божище пяти главных богов: Сварога, Перуна, Даждьбога, Хорса и Макоши, где перед их идолами находилась площадка жертвенника с постоянно горящим огнём. Снаружи неглубокого кольцевого рва к божищу примыкало капище. Там через равные промежутки виднелись пять приземистых полуземлянок, в которых обитали жрецы и их помощники. Третьим кольцом всё сооружение окружало требище – место, принадлежащее верующим, несущим туда подношения, получающим там причастие освящённой пищей и участвующим в ритуалах.

Сразу за святилищем располагалась площадь, со всех сторон зажатая разными строениями. На дальнем краю точно напротив святилища стояло восьмигранное в плане бревенчатое сооружение под остроконечной тесовой крышей. От иных домов его отличали высота, крыльцо с лестничным маршем, треугольные окна со ставнями и две боковые пристройки. Это странное сооружение называлось хорм – место проведения жрецами закрытых ритуалов, место собрания городского совета старейшин, а также место временного пребывания князя во время гощения. Позже для городского совета и для князя стали строить отдельные дома: палаты и терема, а хормы остались только местом служения богам и обитания жрецов. В христианские времена хорм превратился в храм, но сохранил свои округлые формы, поскольку ещё с глубокой древности считалось, что всякая нечисть прячется именно по углам, а нет углов, и нечисти нет.

Справа и слева к хорму примыкали длинные строения, возле которых я заметил вооружённых людей. По всем приметам это были воинские дома или по-готски hus arm, проще говоря, казармы. Дальше по кругу с одной стороны от них располагалась большая харчевня, с другой кузня. Ближе к святилищу стояли дома знати, а за казармами вторым кругом виднелись конюшни, коновязи, скотницы, амбары, сеновалы, колодцы. Третьим кругом возле частокола теснились жилые полуземлянки, и ещё бог знает чего.

С интересом осматривая городской центр, мы встали напротив хорма, дожидаясь, когда на нас обратят внимание. И в самом деле, нужно сильно постараться, чтобы не заметить восемь вооружённых до зубов чужаков с одинаковым вооружением, в одинаковой одежде посреди главной городской площади. Заметили. В казармах началось шевеление, и на краю площади, поправляя зброю, начали выбираться вооружённые вои, по одному и группами потихоньку смещаясь в нашу сторону. Я смотрел на них и офигевал, по тревоге здешние бойцы поднимались почти полчаса.

– Тоже мне вояки, мать их…, – не выдержал Марк, – пофигисты, трупы ходячие.

– Да, – поддержал его Зверо, – с таким войском не аваров бить, а самим зарезаться и закопаться, чтобы не мучиться.

– Не хрен нос воротить. Лучше присматривайтесь к вашему будущему активу, – встрял я, – а сейчас пошли знакомиться.

Нас плотно окружили поболее сотни воинов, и вооружены они были заметно лучше, чем древляне или бойники-волкодлаки. По местным меркам городские дружинники имели весьма неплохую зброю: у большинства кожаные куртки с плотно нашитыми железными или бронзовыми пластинами, через одного поблёскивали верхние нагрудники, каждый пятый мог похвастаться кольчугой, некоторые шелестели чешуйчатыми доспехами. Лишь треть имела металлические шлемы из склёпаных четвертин, остальные – кожаные шапки с железными ободами и накладками. Широкие пояса и круглые дощатые щиты дополняли боевое снаряжение. В отличие от древлян, вои-хоробры не чурались мечей и пехотных копий с листовидными наконечниками.

– Вы кто такие? – вперёд вышел матёрый вой в богатом чешуйчатом доспехе и коническом железном шлеме. Ага, вот и начальник обозначился.

– Моё имя Бор. Мы вольные вои-хоробры с далёкого востока, ищем справную дружину и славу. Вот к вам заглянули.

– А с чего вы взяли, что нам подходите?

– Я назвался, соблюдай вежество, вож.

– Х-м-м, – он оскалился, – зови меня Кугут. Уж больно ты борзый, старшим указывать.

– И не думал указывать. А вот мой друг здешний вож ковалей Асила меня уверял, что на Горе вои и биться могут, и головой мыслить.

– М-да-а. Асила-коваль, говоришь? Ну, добро. Оружие и зброю при вас вижу, а воев покамест – нет.

– А отчего же железом не позвенеть, вож Кугут. Авось и воев увидишь.

– Ишь ты – железом позвенеть. Покалечу невнарок, а посля виру стребуете.

– Не стребуем. При всех светлым богам роту даю.

– Тогда выходи в круг по