Сыщик - Роман Буревой

– Своим упрямством ты похож на отца… Чем старше ты будешь становиться, тем сильнее будет сходство.

– Я и на вас похож, – заявил Марк.

Старик улыбнулся, кивнул:

– Ты прав… Хорошо, не буду больше настаивать. Но знай, мой мальчик, основное твое умение – это умение не столько помнить, сколько применять свои знания. У патрициев слишком много врагов и завистников, мы не можем позволить себе быть слабыми. Лишь часть того, что патриций знает в восемь лет, плебей может осилить в двадцать пять. А те уникальные знания профессии, которые достались тебе от предков, весь их жизненный опыт – этого плебей не подучит никогда. Но если патриций теряет свою генетическую память, он становится похожим на младенца. Основа его знаний разрушена. То, что он узнал сам по себе, разрозненно и хаотично. Такой человек похож на безумца. Но тебе это не грозит. Ты уже сформировался как личность.

«Сформировался в рабском ошейнике», – уточнил Марк. Правда, про себя.

– Ты должен быть осторожен. Твоя память – именно твоя – хранит слишком много чужих секретов.

– Но Лери… Она тоже все помнит? Разве ей угрожает меньшая опасность?

– Во-первых, она женщина. Значит, помнит все отцовское в общих чертах. Хотя, случается, что наследник получает память отца и матери почти в равных пропорциях. Так было с Эмми, сестрой трибуна Флакка. Недаром она стала пилотом звездолета. Во-вторых, Лери на четыре года старше тебя… четыре года воспоминаний… последних воспоминаний твоего отца очень опасны. Как ты сам мог убедиться. И потом… У нее нет таланта следователя. Или нет желания, скорее всего. Ей поручали несколько дел, но ни одно она не сумела раскрыть. Ее отстранили. А ты в самый первый день оказался на высоте…

«Да уж… кинулся обносить гостей вином», – язвительно напомнил сам себе Марк блестящее начало карьеры следователя.

– Теперь для тебя главное – не утонуть в бесконечных подробностях, мелочах, частных случаях… такое порой случается с патрициями. Надо ухватить главное.

– Я справлюсь, – пообещал Марк.

И мысленно добавил:

«Иначе так и останусь рабом».

* * *

Марк отыскал сестрицу на террасе. Лери сидела на скамье с пентаценовой книгой в руках.

– Ну, как ты? Пришел в себя? – спросила насмешливо. – Да, признаюсь, чтобы ходить по рынку, надо иметь крепкие нервы. Я в детстве ужасно боялась этих рекламных воплей. Пряталась под бабушкино платье. Смешно, правда? – Она помолчала. – Вообще-то, прежде чем войти на рынок, надо вставить в ухо инфокапсулу, настроенную на нужный товар. Тогда ты будешь слышать лишь вопли о тогах, если тебе нужна тога, или о скафандрах, если явился за скафандром. Неужели ты этого не помнишь?

– Нет, – покачал головой Марк.

– Неудивительно. Отец принципиально не ходил на рынок. Но я помню, как обожала такие походы бабушка. Она настраивала фильтры капсул сразу на десятки товаров и умудрялась не запутаться. Ты не помнишь этого?

Марк почувствовал в словах сестрицы подвох. Но он решил не кривить душой и отвечать на все вопросы искренне.

– Нет, не помню.

– Конечно, и не можешь! Потому что это моя бабушка, а не твоя! – расхохоталась Лери. – Это, во-первых. А во-вторых, я ходила вместе с ней. А молодые женщины, которые заботятся о том, что передать своим детям, а чего передавать не стоит, жуют мнемосинки. – Лери потрясла перед носом Марка пакетиком с конфетками. – Перегружать генетическую память историями покупок, примерок платьев и передачей женских сплетен не стоит, мой друг.

Марк мучительно сдвинул брови: про мнемосинки он тоже ничего не знал.

– Значит, если пожевать эту конфетку, происходящее со мной останется тайной для грядущих поколений? – Марк протянул руку к пакетику.

Но Лери спрятала конфеты в карман платья.

– Конечно. Пока жуешь, ты ничего не запоминаешь. – Лери рассмеялась. – Многие годам к тридцати от этого здорово толстеют.

– Но ты постоянно их жуешь.

– Я не хочу, чтобы за мной подглядывали мои будущие детки.

«Она хочет сохранить в тайне свой роман с Друзом», – догадался Марк.

– Ты знаешь, что завтра в сенате решается вопрос о твоем признании? – спросила Лери.

– Да, дед сказал. – Марк сел рядом с нею. – А ты? Ты все помнишь так же, как я?

– Не совсем, как ты… В тебе только память отца, во мне слились две линии – нашего отца и моей мамы. Память наследуется патрициями по отцовской и по материнской линии неравномерно. Поэтому обычно патрицианка, выйдя замуж, на несколько лет откладывает рождение первого ребенка, чтобы получить больше знаний в той же области, в какой работает ее муж. В будущем это очень облегчает жизнь детям. Мы учимся за наших детишек. Но многие патриции отправляют жен рожать девочек на другие планеты, и тем самым лишают дочерей генетической памяти. Твоя мать не обладала генетической памятью. Это не мешает браку. Напротив, многие считают, что брак патриция и патрицианки приводит к полной каше в головах потомства.

– А бабушка? То есть мать отца…

– По происхождению – из патрицианского рода. По положению – плебейка. Она была из рода Эмилиев. Они все виноделы.

– Почему бы патрициям не жениться на плебейках по крови? Какая разница?

– Родня невесты – вот в чем проблема. Плебеев в наш круг пускают с трудом. Впрочем, формальных препятствий для таких союзов нет. Но знаешь, кто яростнее всего восстает против неравных браков? – спросила Лери и сама ответила: – Женщины из патрицианских родов, лишенные ноши патрициев.

– А если плебей женится на дочери патриция, что тогда?

Она поняла, почему он задал этот вопрос, но не подала виду. Разве что румянец сделался ярче.

– В этом случае они подают в сенат прошение о том, чтобы плебейский род перевели в патрицианский. Если разрешение получено, их дети, рожденные на Лации, наследуют память лишь по материнской линии. Но в дальнейшем сами они уже будут передавать свою генетическую память. То есть сын патрицианки и плебея будет помнить все тайны рода матери и к тому же передаст свою собственную память своим детям. Такое разрешение очень трудно получить. Если откажут, дети такой пары должны появиться на свет вне Лация. Обычно их вообще стараются держать всю жизнь в колониях.

Марку чудилось, что Лери рассказывает ему про обычаи лацийской знати с некоторой долей злорадства.

– Получается, что плебеям жить куда легче патрициев.

– У плебеев немало преимуществ, и, прежде всего, их мозг не отягчен избытком стереотипов. Мы помним, они же выдумывают новое, – отвечала Лери с кратким смешком. – Идем. – Она поднялась. – Нас ждут шесть перемен блюд и шутки Друза.

– Ты же его любишь, – заметил Марк. – Тогда зачем насмешничаешь?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});