Взвод, приготовиться к атаке!.. Лейтенанты Великой Отечественной. 1941-1945 - Сергей Михеенков

Уже рассвело. Солнце вставало за нашими спинами. Оно уже поднималось над лесом. Я взял один из пулеметов, установил прицел. До мельницы было метров четыреста пятьдесят – пятьсот. Самая хорошая дистанция для снайпера. Укрепил сошки потверже и начал обстреливать один из ветряков короткими очередями. Я надеялся застать снайпера на лестнице, когда он начнет взбираться на свою огневую. Не ночует же он на ветряке. Так, с короткими перерывами, выпустил весь первый диск целиком – 47 патронов как один. Вначале обстрелял одну мельницу, потом другую. Мне хотелось их поджечь.

Следующие диски я заряжал так: через каждые десять бронебойно-зажигательных я заряжал по пять зажигательных. Обстреливал ветряки целый день, с небольшими перерывами. Перерывы каждый раз уменьшал или увеличивал, чтобы снайпер не мог ко мне приноровиться. Три раза менял окоп. Так я стрелял три дня, до 20 апреля. Пока было светло, я стрелял либо готовил к стрельбе ручные пулеметы: разбирал, чистил, смазывал трущиеся детали и узлы, заряжал диски. Ночью менял окоп. А рано утром, каждый раз смещая время на десять–пятнадцать минут, начинал обстрел мельниц.

Солдаты сидели в окопах. Все были целы и невредимы. Они знали, что на нашем участке объявился снайпер, поэтому головы свои прятали.

Не знаю, достал ли я его одной из очередей, или он понял, что за ним тоже началась охота, но прицельный огонь одиночными по нашим окопам прекратился. Снайпер исчез. Правда, как потом выяснилось, исчез только на несколько дней.

Стрелял немец разрывными. Свойство разрывной пули таково: при попадании в тело человека она, как и обычная пуля, входит в мягкие ткани, но при столкновении с твердым, с костью например, мгновенно взрывается. Рану делает огромную. Обычная пуля и на выходе так сильно не рвет мышцы. Какой вход, почти такой же и выход. Разрывная же на выходе делает огромную дыру. Разрывная есть разрывная. И если уж такую поймал, то – либо покойник, либо калека.

Я упорно продолжал обстреливать ветряки бронебойно-зажигательными и зажигательными пулями. Снайпер себя не обнаруживал, молчал. Мельницы не загорались. Вел огонь то с одной позиции, то с другой. Брал то один пулемет, то другой. Петр Маркович тут же заряжал диски. Когда ты чувствуешь, что за тобой охотятся, то тут же стремишься сам стать охотником. Но для этого нужно перехватить инициативу. Как я жалел в те дни, что у меня нет снайперской винтовки!

Всю войну я искал немецкую снайперскую винтовку. Мне хотелось добыть не столько винтовку, сколько оптический прицел. Однажды, когда мы шли уже по Югославии, мои автоматчики среди брошенного отступающими немцами имущества и оружия нашли винтовку с крепежом для оптики, но самой оптики на ней не было. Некоторое время спустя в городе Петровград мы захватили огромные склады с оружием и снаряжением. Среди прочего там были и снайперские винтовки с оптическими прицелами. Но и тут мне не удалось вооружиться. Буквально по нашим пятам шли югославские партизаны из армии генерала Тито. Они тут же взяли под усиленную охрану все захваченные нами склады, начали производить опись. Там было и продовольствие, и одежда. Так что и братья-славяне не особенно-то хотели с нами делиться. Даже оружием. Мы еще воевали, теряли боевых товарищей, победу нужно было еще оплатить, и мы с каждым днем увеличивали свою плату, а Европа уже готовилась к жизни после войны.

Что касается одежды, то переодеться в новое, добротное, меховое обмундирование мой взвод все же успел. Когда мы ворвались в помещение мехового склада, обнаружили новенькие регланы. Посмотрел я на свой взвод: все оборванные донельзя. Орда, а не войско. Подумал: не к лицу нам, освободителям Европы от коричневой чумы, ходить в таком затрапезном виде, мерзнуть ночами. Но как вынести из склада 33 реглана? Ведь партизаны Тито уже выставляют у ворот часовых. И тогда я приказал своим окопным труженикам снимать свои лохмотья и живо переодеваться в добротные регланы. На этот трофей мы имели полное право. Тем более что взамен мы оставили свою одежду.

На плацдарме мы постоянно окапывались. Меняли ячейки. Меняли позиции. Нельзя было позволить противнику присмотреться к нашим окопам, пристрелять их. Да и снайпер тот, чуяло-таки мое сердце, не навсегда ушел. Неуютно ему стало под постоянным пулеметным обстрелом.

21 апреля, еще не рассвело как следует, я отправился к командиру роты на его командно-наблюдательный пункт. Там же застал связного из штаба батальона. Сразу понял: по мою душу. Ротный тут же сказал, что меня срочно вызывает к себе комбат Лудильщиков.

– Зачем? – спросил я.

– Во второй роте все офицеры ранены. Я рекомендовал тебя, – ответил старший лейтенант Макаров.

Комбат сперва расспросил о взводе. Я доложил: 18 солдат автоматчиков, в том числе два сержанта, все в строю, 4 исправных пулемета, 19 автоматов.

– Ранен только один автоматчик. Ранение получил во время атаки направлением на ветряки. Раненый отправлен за Днестр.

Доложил и о немецком снайпере.

– Кто отдавал приказ на атаку на ветряки? – спросил комбат.

Что я ему мог сказать? Подставлять старшего лейтенанта Макарова мне не хотелось. Но и говорить неправду я не мог. Рассказал все, что произошло.

Комбат слушал молча. Выслушав, только выругался. Об атаке ничего не сказал.

– Ладно. Хорошо, что не потерял никого. Зипе твоему задницу залатают, и завтра он к тебе назад приплывет. А сегодня пока принимай роту. С наличием огневых средств разберешься на месте. Возможно, там у них в роте пулеметов меньше, чем у тебя во взводе. Небось еще и трофейные припрятал?

Я молча пожал плечами.

– Ну и правильно, если трофеи в дело вводишь. Но в донесения пулеметы все же включай. Задача второй роты простая: не допустить прорыва немцев через свои позиции. Иди. В роте уже вторые сутки нет офицеров. Так что там и с дисциплиной… Если разболтались, подкрути.

Вначале я со связным отправился в свой взвод, назначил за себя на время отсутствия одного из сержантов. Потом начал пробираться к окопам первого взвода второй роты. Их фланг примыкал к нашему. Взводом командовал сержант. Он тут же доложил: во взводе 21 человек, вооружены винтовками, патронов в достатке. Взводный, сказал он, ранен вчера на рассвете и отправлен на паром. Кроме младшего лейтенанта, вчера ранены еще трое бойцов, двое убиты.

– Так что в строю осталось шестнадцать человек, – подытожил сержант. – Вооружение: два ручных пулемета, два автомата, двенадцать винтовок. Гранат тоже в достатке.

Я осмотрел их позиции и тут же приказал сержанту, чтобы взвод отрыл новые окопы.

– Даю вам полтора часа с момента, когда наступит темнота. Оружие держать при себе. Ячейки отрывать конусные, а не такие могилы, какие вы тут себе накопали. В стенках – никаких нор и ниш. При артобстреле завалит, похоронит заживо. Действуйте.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});