Дракон поверженный - Питер Гамильтон

Днем, когда начались занятия, им пришлось расстаться, но после уроков Лоренс дождался Розалин в вестибюле и пригласил в гости.

– Я должен сказать тебе одну важную вещь, – извиняющимся тоном произнес он. – Маме просто не терпится познакомиться с тобой. Я могу отложить встречу на пару дней, но это все равно что предотвратить таяние ледника Барклай. Рано или поздно это должно произойти.

– Ничего страшного. Мне бы тоже хотелось познакомиться с ней.

– Правда? – осторожно спросил он.

– Да.

– Что ж, отлично. У меня с собой велоцикл. Мы можем доехать на нем домой.

– Велоцикл? Лоренс! Но у меня нет другой одежды. Я не могу выйти за пределы купола.

– Я знаю. Не такой уж я и дурак.

Он привел ее к гаражу, расположенному у края купола. Его трехколесный велоцикл стоял отдельно от остальных. Это было компактное средство передвижения с двумя передними колесами и двигателем сгорания высоководородистых соединений, заключенное в блестящий фиолетовый каркас. Гладкий, вытянутый пластиковый пузырь кабины давал водителю и пассажиру определенную степень защиты от стихии, хотя и оставался открыт с обеих сторон. На трех широких шинах имелись глубокие полозья для снега, но Лоренс все равно не мог разогнать велоцикл до скорости свыше пятидесяти километров в час без риска забуксовать. Десять лет назад каждый подросток в Темплтоне имел такой велоцикл или хотел его приобрести, но экологический цикл «Пробуждение» самым существенным образом ограничил применение трехколесок. Еще один верный признак того, что Лоренс родился не в тот век, для которого был предназначен.

Он нырнул в ящик под сиденьем и вытащил оттуда пару утепленных комбинезонов.

– Вот видишь?

– Вижу. – Розалин закатила глаза. – Очень полезная вещь, особенно если на тебе юбка.

– Э-э…

Лоренс почувствовал, как его щеки заливает краска.

– Все в порядке. Я справлюсь. Девушка начала переодеваться.

Розалин уселась на заднее сиденье, крепко обхватив Лоренса за талию, а он тем временем через термальный шлюз направил велоцикл на улицы Темплтона. Днем прошел легкий град, который снегоуборочные машины успели разгрести в стороны. Поверхность дороги была гладкой от антифриза и тускло светилась радужными пятнами. Лоренс был рад, что на велоцикле есть защитный пластиковый кожух.

Купола Темплтона мерцали опаловым светом на фоне низкого серого неба. В последние годы вид города приобрел более резкие, индустриальные очертания и казался менее совершенным, чем тогда, когда Лоренс был маленьким. Тонкая полоска растительности, окаймлявшая дороги, практически исчезла. Бетонные сточные канавы были вырыты в ледяной грязи вдоль каждого главного шоссе, а горы выкопанной земли так и оставались лежать на обочине. Единственным оставшимся намеком на растительную жизнь были дурно пахнущие водоросли, заполонившие глубокие протаявшие расщелины в осыпях.

Во всех вентиляционных отверстиях в куполах теперь стояли новые фильтры, предназначенные для того, чтобы в вентиляторы и теплообменные механизмы не попадали снег и слякоть – огромные коробки на стальных ножках из гальванизированного металла, скрепленные грубыми заклепками. Подобные уродливые сооружения высились и над фабриками; решетки и входные отверстия были второпях закрыты дополнительными навесами.

Но больше всего Лоренса раздражала ржавчина. Он никогда не думал, что в городских сооружениях задействовано так много металла, наивно полагая, что все составные части изготовлены из современных сплавов и соединены сложными молекулярными связями. Но, увы, все было далеко не так; металл оставался самым дешевым и простым в производстве материалом. Весь Темплтон был сбит гвоздями, проклепан и скреплен в единое целое подобно любому большому городу со времен железного века. И теперь, когда началось «Пробуждение», Темплтон расплачивался сполна за эту мнимую дешевизну. Ржавчина просачивалась из каждого сооружения. Казалось, город выделял ее подобно поту через миллионы грязных пор. По каждой поверхности растекались красно-бурые пятна, разъедая все на своем пути.

Наконец велоцикл свернул вниз, к небольшому подземному гаражу на территории его семейного поместья. Лоренс облегченно вздохнул. Снаружи не было ничего, что радовало бы глаз. Амети вытесняла людей обратно в механизированные гетто, скрывая от них ландшафт, который они так стремились покорить. Однажды в школе учитель рассказывал о том, что в скандинавских странах самый высокий показатель самоубийств на всей Земле, потому что там очень длинные темные ночи. Теперь же Лоренсу стала понятна причина столь печальной статистики. Это не было простым совпадением – с тех пор как началось «Пробуждение», он все больше времени стал проводить за интерактивными фильмами и играми.

Лестница из гаража вела в купол с полузасушливым климатом. Розалин окинула взглядом пустыню из грубых камней и белого песка. Различные виды кактусов цвели среди жесткой травы, их цветки образовывали яркие причудливые короны. Вокруг неподвижных прудов росли пальмы и смоковницы, а на плоских камнях грелись ящерицы. После поездки из школы здешний воздух казался удивительно теплым и сухим.

– Здесь кто-нибудь живет? – спросила она.

– Нет, дом находится в главном куполе. Это что-то вроде заповедника. Всего их у нас шесть. – От Лоренса не укрылось встревоженное выражение ее лица. – В чем дело?

Розалин отвернулась; похоже, вопрос Лоренса еще больше расстроил ее.

– Ну пожалуйста, Розалин.

Внезапно она оказалась в его объятиях и зарыдала. У Лоренса разрывалось сердце, ему было больно видеть ее такой несчастной. Того гляди, он сам вот-вот расплачется. В данный момент ему хотелось одного – чтобы она успокоилась. Все его чувства к Розалин неожиданно обрели еще большую силу. Даже в слезах она была прекрасна.

– Я поклялась себе, что никогда не буду этого делать, – всхлипнула она.

– Чего? В чем дело? Во мне?

– Нет. Да. Вроде бы. В том, кто ты есть.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я проявляю слабость. Но после того как погиб папа, все пошло кувырком. Каждый месяц все было по-другому. Порой мне казалось, что каждый день мне придется сталкиваться с чем-то новым. Я от этого уже устала. Я просто хочу оставаться в одном и том же месте и чтобы все дни были скучными и похожими друг на друга. Это дало бы мне ощущение стабильности и покоя.

– Да ведь сейчас все в порядке, все уладилось. – Лоренс нежно погладил ее по спине. – Ты прибыла на Амети, и уж поверь мне, здесь нет ничего скучнее, чем школа Хиллари-Эйр.

Розалин по-прежнему не смотрела ему в глаза.

– Я проверила, кто ты такой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});