Маг дороги (сборник) - Марина Дяченко

Дернулся посох у меня в руке. Как чуткая удочка, ощутившая поклевку. Я повернула голову…

— Опасно! Назад! Назад!

Чуть не выворачивая руку принцу, я кинулась вверх по склону. Он был тяжелее меня, он не мог понять, что происходит, а тащить его у меня просто не было сил. Я снова глянула на темное и мутное, похожее не то на поток пенной воды, не то на приближающийся по дну оврага огромный поезд; у нас еще был шанс отскочить с его дороги, когда Эльвира вдруг рванулась вперед, на ту сторону, к своей мечте, к новому Королевству. И потянула принца за собой.

Рука принца вырвалась.

Не соображая, что делаю, я прыгнула за ними, уперлась посохом в песок и хвою, наставила навершие против лавины, изо всех сил пытаясь остановить ее…

Меня подхватило и понесло, будто в потоке меда. Липкое, теплое, тугое, не встать на землю, не выплыть, не вырваться.

Рядом барахтался принц.

Я видела, как тщетно пытается вырваться влипшая в воздух Эльвира.

Одно хорошо — посох из рук я так и не выпустила.

Глава 20

ОДНИ

Если бы вы упали в реку со сгущенкой…

Если бы миллионы змей, изготовленных на кондитерской фабрике из безвкусного желе, все перепутались и стали медленно извиваться…

Если бы… Короче, никакого удовольствия в этом не было.

В плотной струйчатой массе можно было дышать (с трудом) и кое-что видеть (как сквозь мутную воду). Ни вкуса, ни запаха, ни вообще понятия, что это такое, — как будто сам туман сгустился и сделался нашим врагом. В нем нельзя было плыть: проваливались руки, ноги не находили опоры. Мы барахтались, как космонавты-новички, впервые угодившие в невесомость. Вертясь и дергаясь в прозрачном киселе, мы ухитрились схватиться за руки и не дали «туману» растащить нас в разные стороны — но это была наша единственная победа.

Вокруг неслись, смазываясь, черные тени холмов и деревьев, и только небо, безмятежное жемчужное небо, оставалось неподвижным. Долго это продолжалось? Сто лет. Или тысячу. И я, как ни старалась, ничего не могла сделать до тех пор, пока несущий нас поток тумана не схлынул сам и мы не зависли — на мгновение — в воздухе, между звездами сверху и черной темнотой внизу.

— Ай!

Упав, я ушиблась грудью о посох. Было больно, и кружилась голова, но я все-таки вскочила — как мне показалось, сразу же, хотя на самом деле, наверное, прошло несколько секунд. Рядом поднимался с земли принц…

А прямо перед нами высилась фигура, неясная, серая, почти невидимая в свете звезд. Сжав зубы, я заставила себя посмотреть на нее ночным зрением…

Огромная баба, толстая, приземистая и голая, была соткана, кажется, целиком из тумана. На круглом лице бродили глаза — именно бродили, не имея постоянного места, это были маленькие черные воронки в полупрозрачном студне. Бесформенный нос нависал, будто огромная капля, вот-вот готовая оторваться и упасть. Ее тело оплывало, как горячий ком жира, не разобрать было ни рук, ни ног, ни груди; из уголка большого рта тянулся, как макаронина, редеющий поток полупрозрачного «желе» — того самого, что принесло нас сюда.

От ужаса и отвращения у меня остро заболел живот. Трясущимися руками я подняла посох, заранее зная, что обречена: с этим чудовищем, наверное, не смог бы справиться и сам Оберон. Это она? Та самая, о ком он говорил? «Королева тумана»?!

С хлюпающим звуком баба втянула в себя остатки струйчатой массы. Облизнулась бесформенным и рыхлым, как она сама, языком. Посмотрела прямо мне в глаза. Я отступила, все еще держа перед собой посох — но уже готовая бросать его и бежать, ломая ноги, хоть навстречу верной смерти…

— У зла нет власти! — пискнула я. Набрала побольше воздуха и крикнула еще раз, почти басом: — У зла нет власти!

Навершие моего посоха тускло полыхнуло. Я подняла руку, будто отводя от глаз наваждение. Я хотела, чтобы чудище исчезло, истаяло, провалилось…

Черный рот, утопающий в складках тумана, ухмыльнулся. Снова послышался звук — уханье, бульканье, сип и свист; бабища смеялась. Она сделала, что хотела, ей было любопытно поглядеть, что из этого выйдет. Хрюкнув, она подалась вперед, нависла над нами, как облако, а потом вдруг взмахнула всеми своими складками и взлетела.

И поднималась все выше, улетала все дальше, пока не прояснилось над нами небо, пока мы не остались одни на бесконечной черной равнине.

— Это вы во всем виноваты.

Я их ненавидела — обоих. Они сидели, понурившись, рядышком на стволе упавшего дерева. И принц, и принцесса выглядели неважно — грязные, бледные, у Эльвиры лицо в полосках от слез. У принца разбита губа. Я могла бы подлечить — но вот фигушки. Пусть мучается.

— Это вы! Что вы сделали! Что теперь будет!

Молчание.

Ни у высочеств, ни у меня не было понятия, куда нас занесло и как отсюда выбраться. Мой посох не находил в обозримом пространстве ни Оберона, ни Гарольда, ни Ланса, зато постоянно напоминал об опасности.

Кругом опасность. За каждым колючим кустом, за каждым кривым деревцем, за каждым гниющим пнем. Под ногами — болото. Небо затянуто туманом. Где Королевство? Как его искать?

Что подумает Оберон, когда ему доложат, что принц, принцесса и младший маг дороги пропали?

Ясно, что он подумает. И будет прав: измена. Я польстилась на обещания, захотела стать магистром… Захотела домой… Захотела себе памятник у входа во дворец… И предала Оберона. Предала всех, кто мне верил.

— Значит, так, — сказала я голосом, дрожащим не то от ярости, не то от страха. — Я ухожу. Основывайте свое Королевство… Вот прямо здесь, на этом болоте, и оставайтесь!

Повернулась и пошла прочь. Хлюпала под ногами вода. Когда-то здесь был могучий лес, и торчащие к небу гигантские корни тому свидетели. Потом прошел ураган, или пожар, или еще какая-то беда… Хоть бы и туманная бабища потопталась. Старый лес умер, а новый так и не вырос — разве это скопище древесных уродцев можно назвать лесом?!

Воняло сыростью и гнилью. Посох то и дело содрогался в руках: опасно справа… опасно слева… Я шла все медленнее, вертела головой: мне очень не нравились полянки, затянутые мхом. Хорошо, если там просто трясина под зеленым покрывалом. А если в трясине есть еще и хозяева?!

И еще эти точки в небе… То появляются, то пропадают в тумане. Птицы? Хотелось бы верить…

Те, кто летали, спустились пониже. Их было штук двадцать, из тучи появлялись все новые и новые — мамочки, да сколько же их! Похожие на огромных бабочек… нет! Больше всего эти твари походили на летающие махровые полотенца.

Хватавцы! Множество! Тучи!

Собираются плотной стаей — к счастью, не надо мной… Что-то их заинтересовало совсем неподалеку, там, откуда я пришла…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});