Флер Д’Оранж: Сердце Замка - Ирина Лобусова

– Это не страшно. Не веришь сейчас – поверишь потом. Я не собираюсь тебя торопить или подгонять. Я могу ждать столько, сколько ты хочешь. Могу ждать и тебя, и поездки в каньон.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, может, ты решишь отложить поездку на некоторое время…

– Не говори глупости! Не собираюсь я ничего откладывать!

– Как хочешь.

– Я не могу ждать! У меня нет на это времени. Либо мы едем завтра утром в каньон, либо я не собираюсь иметь с тобой ничего общего! Учти, с тобой или без тебя но я все равно туда поеду! Любой ценой. Любым путем. Так что хватит этих бессмысленных словесных извержений. С самого начала я предупреждала тебя обо всем. Я не собираюсь идти ни на какие компромиссы. Я собираюсь завтра быть в каньоне и заниматься своей работой. Больше я не намерена ничего выслушивать. Либо ты едешь завтра со мной, либо не едешь.

– Я еще не видел тебя такой.

– Ты меня вообще никакой не видел.

– Ладно. Пусть будет так. Хорошо. Смотри только, вдруг сама, первая, пожалеешь.

– Это угроза?

– Упаси Бог! Конечно, нет. Я просто…

– Значит, тема снята. Кстати, я тоже умею угрожать. Так что завтра мы с тобой едем в каньон.

– Тема снята. Завтра мы с тобой обязательно туда едем.

Я улыбнулась, потерлась о его плечо щекой. А потом вдруг вспомнила… Я вдруг вспомнила, что забыла спросить, как его имя.

Помню утро. Оно вернулось ко мне потом, один-единственный раз в жизни. Оно вернулось, когда я пришла в себя на краю обрыва, чувствуя дым, ощущая порезанную травой щеку, возрождающее преддверие жизни. Словно маленький фотографический щелчок. Помню утро. Пелену облачного сизого дыма. Горький вкус первой утренней сигареты. Горькое ощущение, что ночью что-то ушло. Наверное, важное, если я вдруг вспомнила об этом утром.

– Подожди!

– Я стояла, облокотившись о раскрытую дверцу машины. Он уже сидел за рулем. Я готовилась сесть в машину и ехать к своей цели. Было очень рано. Так рано я никогда не встаю. По хилым ступенькам гостиничного крыльца бежал парень из моей съемочной группы. Рыжий оператор. Новенький. На нескольких известных программах уже успевший сделать себе имя. Талантливый мальчик.

– Подожди!

Я обернулась. Он дышал тяжело, с трудом переводя дыхание. Очевидно, бежал с верхнего этажа, пытаясь меня догнать, до того, как машина скроется вдали.

– Подожди!

– Что?

– Может быть, ты не поедешь?

Я усмехнулась, нагибаясь, чтобы сесть в автомобиль, но он снова меня удержал.

– Ну хорошо, допустим, это твоя цель. Допустим, это для тебя очень важно и ты не передумаешь. Но ты, хотя бы, скоро вернешься?

– До захода солнца мы будем на месте.

– На всякий случай, я запишу номер этой машины. Мало ли что…

Мне стало смешно.

– Запиши.

– Не задерживайся, чтобы нам не пришлось тащить из города ментов.

– Если нужно будет искать, лучше ищите сами.

– Будь осторожна.

– Не волнуйся.

– Еще не поздно передумать.

– Ничего со мной не случится.

– Там опасно!

– Я вернусь.

– Мы все будем ждать, когда ты вернешься.

Я уловила нетерпеливый взгляд моего спутника в зеркале заднего вида.

– Мне пора. Не волнуйся. Все будет хорошо.

Я ободряюще улыбнулась ему и села в машину. За поворотом долго виднелся долговязый силуэт человека, провожающего глазами пыльный след нашего форда. Внезапно мой спутник остановил машину.

– Пока не поздно, давай вернемся.

– Нет.

– Ты едешь на смерть! Одумайся!

– Не болтай глупости!

– Мы умрем так же, как умерли все. Это проклятое страшное место. Место, которое создал сам Дьявол!

– Уходи. Я сама сяду за руль.

– Без меня ты не сможешь найти дорогу.

– Ничего, как-нибудь разберусь.

– Ты погибнешь!

– Ну и что? Зато рядом со мной никто не будет распускать слюни!

– Извини.

– Поехали дальше.

– Мы уехали еще не достаточно далеко. Еще не поздно вернуться.

– Убирайся из машины, сопливое ничтожество! Либо ты едешь дальше, либо я сама сейчас тебя вышвырну! И не тяни время! Мы должны вернуться обратно на турбазу до захода солнца! Я пообещала, что мы приедем до темноты!

– Ты пытаешься меня обмануть, правда? Довольно наивно пытаешься! Я ведь все прекрасно вижу. Это написано огромными буквами в твоих глазах. Ты собираешься остаться в каньоне и после темноты, возможно, и на всю ночь. Интересно только – что ты собираешься там делать?

– Что ты болтаешь?

– Интересно, чем же все-таки ты пытаешься заниматься? Кого-то выслеживать? Обманывать? Я все вижу! Наверное, за какие-то особенные грехи Бог наградил меня интуицией. Ты оставила в гостинице свой мобильный телефон. Оставила намеренно. Почему? Ты оставила его, чтобы тебя не стали искать с наступлением темноты. Значит, ты собралась в каньон всерьез и надолго.

– Если мне там понравится – может.

Скользкие от пота ладони. Мне хотелось снимать губами с них бусинки пота. Я прекрасно ощущала – делаю что-то не то. Но сильней и сильней меня подталкивала неизвестная сила и ничего не оставалось, кроме меня и него. Так существовал каньон в глубине моей души и, возможно, это были последние глубины. Всеми порами кожи я ощущала его близость.

Край монеты становился все уже, все реже. Наверное, я убила его в такой же мере, как и каньон. Я столкнула эту машину, как если бы сделала это своими собственными руками. Я сама не понимала, что делаю и как все произошло. Я оплакивала человека без лица в ореоле засыхающих, но остающихся живыми цветов. Обращаясь к Богу, я пыталась вспомнить слова молитвы…

Ясность, поразившая меня, казалось кристальной, как лучи солнца. Испорченное управление в машине. Бесконечная слежка и, наконец, приговор. И еще, навязчивая боль, мысль: в могилу, предназначенную для меня, я забрала и его. Изначально все было устроено так, чтобы ни один из нас не выжил. Какой наивной глупостью было думать, что я спасусь! Какой фальшивой нелепостью было предполагать, что его жизнь ничего для меня не стоит! Как тесно переплелись под оплавленными краями солнечной монеты две жизни – моя и его. Так тесно, как кровавые разломанные кости двух тел, из которых медленно уходит жизнь. Сухость, похожая на спазм, мучительно сдавила горло. Словно вызов, отчаянный вызов судьбе – рывок, сдвинуть искалеченное тело с мертвой точки хотя бы на полсантиметра! Внезапно обугленная материя футболки поддалась под рукой и на мою ладонь упало что-то.

Это был диск для компьютера, завернутый в носовой платок, на котором по всей белой плоскости виднелись ржавые пятна крови. Диск вывалился не из кармана, в его футболке не было карманов. Я поняла, что он был зашит изнутри, вшит в мягкую ткань, спрятан… Медленно, дрожащими руками я пыталась отодрать прилипшую материю от того, что было скрыто внутри. Наконец мне это удалось. Я перевернула. Это был диск с вырезанными цветами. Мои мысли стремительно соединились в бурный поток, ставший сплошным стремительным отчаянием. Горячая соленая жидкость затопила глаза, унося с собой очертания каньона и солнца…

Я оплакивала своего единственного друга, появившегося передо мной внезапно в такой страшный час. Я оплакивала собственное отчаяние, которое не могла объяснить, но от того оно было не менее мучительным. Я оплакивала свою слепоту: как могла не понять, как могла не догадаться о том, что единственным человеком, способным послать такое подробное электронное письмо, был только брат, родной брат Веры Алексеевой! Только он мог знать подробности, мог провести собственное расследование и потом обратиться ко мне… Той, еще способной двигаться рукой, краешками пальцев я ощущала кровавое месиво, оставшееся от его лица.

Мой спутник оказался автором письма, которое привело меня в каньон, тем самым человеком, который открыл для меня совсем иные грани жизни. Именно он, составив письмо и отправив его мне, заставил (вернее, помог мне) изменить собственную жизнь до такой степени, что я словно бы заново родилась на свет и заново стала ощущать себя человеком. Мой единственный тайный друг, он подарил мне кислород в тот момент, когда я задыхалась в тупике. Он отправил мне письмо. Как я могла не понять. А, не понимая ничего, я подарила ему эту страшную боль. Я превратила его в кровавое месиво, лежащее на этой враждебной земле. Кровавый сгусток чудовищной, отчаянной боли…

Человек без лица теперь значил для меня всё. Он значил для меня больше всех в целом огромном и уходящем в высоту мире. Заходило солнце. Внезапно последний солнечный сполох, упав на что-то, отразился огненным пламенем на камнях, причиняя боль моим глазам. С удивлением я повернула туда голову. Справа от меня солнце отражалось неистовым блеском от какого-то металлического предмета. Это было достаточно близко. Не думая о последствиях и о боли, я поползла вперед, оставляя кровавый след на земле, помогая себе раненной рукой, а другой прижимая к себе только что найденный диск. Рывок, еще один, еще один сантиметр боли, отвоеванный у этой земли.