Тьма сгущается - Гарри Тёртлдав

Иштван пробрался внутрь разбитой крепости и застыл в потрясении. На его зов сквозь завалы пробрался капитан Тивадар и, оглядевшись, заметил:

— Да, вот теперь-то мы знаем, почему они смогли так долго продержаться. Так вот чем они подзаряжали жезлы!

— Да, господин капитан. Теперь мы это знаем, — потерянно кивнул Иштван.

На полу перед ними лежали десять ункерлантских солдат с перерезанными глотками. Их убили не дьёндьёшцы, а собственные соотечественники.

— Как вы думаете, они пошли на это добровольно? Или тянули жребий? А может, выбрали офицеры и таким образом свели счеты с теми, кто им не по душе?

— Не знаю, — ответил Тивадар. — Может быть, нам об этом поведают пленные.

Капитан судорожно сглотнул — он не находил слов, но молчать было еще хуже. Наконец он заговорил снова:

— Это были храбрые солдаты. Видишь? Ни у кого руки не связаны. Они добровольно отдали свои жизни для того, чтобы жезлы их товарищей могли использовать энергию и уничтожать нас.

— Да, они сами пошли на это, — печально кивнул Иштван, не отводя глаз от окровавленных трупов. — Они погибли, как настоящие воины.

Этими словами он отдал высочайшую честь их памяти и задумался: а многие ли из дьендьёшцев пошли бы на подобное самопожертвование? И чего ждать от подобных фанатиков на следующем перевале? А какие еще сюрпризы ждут их на последнем рубеже обороны? Да и дойдет ли он, Иштван, когда-нибудь до этого последнего рубежа?

* * *

До Сетубала грохот Дерлавайской войны почти не доносился; она шла где-то далеко, в каком-то ином мире. Лагоаш был надежно отделен от нее Валмиерским проливом. И в то же время только поэтому-то и можно было чувствовать себя спокойно в Лагоаше. Ибо Альгарве и Ункерлант насмерть вцепились друг другу в глотки, и сил на других соседей у короля Мезенцио уже не хватало. Лишь изредка над Сетубалом и другими расположенными на северном побережье городами появлялись одиночные зелено-бело-алые драконы и, сбросив несколько ядер, тут же улетали. Еще реже появлялись военные корабли, пытавшиеся высадить на берег десант, но тоже без особого успеха. В то время как Лагоаш почти не прекращал бомбардировки южных портов Валмиеры. А на море… и говорить нечего.

— Они нас боятся, — заявила Шавега, чародейка второго ранга, пригласившая Феранао на бокал крепленого вина в Гранд-залу Лагоанской гильдии чародеев.

Ее собеседник учтиво, в лучших альгарвейских традициях, склонил голову:

— Благодарю вас, сударыня. Вы меня убедили. Вы не оставили ни малейших сомнений в том, что принадлежность к женскому полу является гарантией ума.

Шавега одарила его мрачным взглядом. Она была на несколько лет младше Фернао, то есть ей было около тридцати, и славилась кислым выражением лица. Ее природная угрюмость тем более бросалась в глаза, что чародейка обладала довольно привлекательной внешностью.

— Если бы Мезенцио нас не боялся, — процедила она в ответ, — то, прежде чем направить свои взоры на запад, он сначала полез бы выяснять отношения с нами.

— Вы ведь никогда не покидали Лагоаш? — все так же учтиво осведомился Фернао.

— А я тут при чем? Разве это что-то меняет? — И она негодующе тряхнула своей темно-медной гривой.

— Да, меняет, — вздохнул Фернао. — Вы можете мне не верить, но это так. У тех, кто никогда не покидал своей страны, отсутствует чувство… Я бы назвал это «чувством пропорции». Это касается всех, кто никогда не бывал в чужих землях. Но наших соотечественников в особенности. Ведь наша страна лишь крошечный клочок земли, притулившийся на краю одного из многочисленных островов. А мы полагаем ее пупом земли.

Судя по выражению лица, Шавега пропустила его слова мимо ушей. Да она и не собиралась прислушиваться к чужим словам — ей хватало своих. Фернао только сейчас спохватился, что еще пару часов назад надеялся, что их встреча закончится в постели, но, судя по выражению лица Шавеги, он только что разбил все свои надежды в прах.

— Сетубал — весь мир в миниатюре. Сюда съезжаются со всего света. Чего же вам еще? — хмыкнула она.

Отчасти так оно и есть. Но только отчасти.

— Все дело в пропорциях, — повторил он. — Во-первых, Мезенцио не мог заняться нами вплотную потому, что Ункерлант уже стоял у его границ. А во-вторых, напади он на нас, это тут же вовлекло бы его в войну с Куусамо, а это было бы ему просто не в подъем.

— Ах, Куусамо, — пренебрежительно махнула рукой чародейка. В Лагоаше считалось хорошим тоном презирать соседей по острову.

— Куусамо больше нас в два, а то и в три раза, — напомнил Фернао неприятный факт, который его соотечественники предпочитали замалчивать. — Семь князей непрестанно следят за тем, что происходит на востоке и на севере, и ищут выгоды и там, и здесь. Но они ни на кого не нападают.

— Так это же куусамане, — фыркнула Шавега, давая понять, что этим все сказано. Ей, по крайней мере, это объясняло все. — Ваш куусаманский разрез глаз, любезный Феранао, вовсе не причина смотреть на мир с их точки зрения.

Чародей встал из-за стола и сухо поклонился:

— Похоже, сударыня, вам надлежало бы родиться в королевстве Мезенцио — там вы чувствовали бы себя намного уютнее. Не хочу портить вам вечер.

Он быстро пошел к выходу, довольный тем, что сумел сдержаться и не выплеснуть вино в вечно кислую рожу своей дамы. Тем более что уж кому бы говорить о внешности и чистоте крови — она же сама чистейших альгарвейских кровей! Правда, как у большинства лагоанцев, в ее фамильном древе были и куусаманские, и каунианские ветви. Презирать людей только за форму глаз или носа считалось в светских кругах Лагоаша хорошим тоном. Даже если не во всех, то, по крайней мере, в тех, в которых вращалась сама Шавега.

А ведь ее взгляды разделяют очень многие. Фернао представил себе, что будет, если и в их королевстве люди станут бояться пройти по улице, опасаясь нарваться на оскорбление или еще чего похуже только из-за цвета волос или формы глаз. Разве в такой стране хотел бы он жить?.. И вдруг его как обожгло: «А куда мне еще деваться?»

В одном он был уверен: на Дерлавае он уж точно жить не хочет! Но и посетив южный континент, он всеми фибрами души желал всю оставшуюся жизнь держаться от него подальше. В экваториальной Шяулии он, правда, ни разу не был, но и не имел ни малейшего желания побывать — это была такая же глухая провинция, как и Земля обитателей льдов, но и там слышались отголоски дерлавайских войн: колонисты и местное население поднялись друг против друга. Да и раздробленные островки Великого северного моря тоже выглядели малопривлекательно — они могли заинтересовать лишь тех, кто решил окончательно удалиться от мирской суеты. Но Фернао пока до этого не дошел. Однако если в Лагоаше дела пойдут таким образом, то…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});