Ты не знаешь о дочери - Елена Безрукова

из клиники раньше.

Я понимаю, что глупо мешать им видеться, один день погоды не сыграет, но если у меня такая возможность имеется, я обязательно ей воспользуюсь.

Зачем я это делаю? Да ревную как придурок. Знаю, что бестолково и прав на это не имею, но как это объяснить бесячке, что внутри творится и сжигает нахрен меня изнутри? Как кислота разъедает, и пофиг ей, что Катя не моя.

Почему ревную? А я знаю?

Ревную, и всё.

Думать о ней нельзя.

Касаться её нельзя.

Ревновать её нельзя.

Хотеть её нельзя.

Видеть в снах её нельзя.

Всё нельзя. Поэтому я беру и всё это делаю.

Глава 33

Роман

Нашёл Катю снова в слезах в коридоре. У самого сердце в пятки упало при виде её тихих рыданий в платок. Неужели хуже стало?

— Кать, что? Что случилось? — мне пришлось её развернуть к себе за плечи.

Она не обращала на меня никакого внимания. Её глаза с трудом сфокусировались на мне. Из-за слёз она еле разбирала, наверное, кто вообще перед ней.

— Что случилось, Катя? — звал я её. — Что с Олей? Что?

— Она… Она…

— Что?!

— Прихо-приходила в себя ещё, — выдохнула она.

Господи, я чуть не поседел, а она плачет из-за того, что Оля идёт на поправку.

— Надолго?

— На час. Потом снова…Снова высокая…температура.

Мне было плевать хочет она, чтобы я её обнимал или нет, я просто это сделал. Прижал её к себе и стал баюкать как ребёнка. Просто я не знаю как ещё помочь. А хочется. Мне тоже больно — от её слез, от ситуации, что всё это происходит с моей дочерью, о которой я узнал недавно.

— Ничего, температура скоро перестанет так подниматься, — говорил я ей. — Сама же знаешь, когда болеешь, несколько дней может держаться высокая, а потом падает. Оле вводят все необходимые препараты, организм борется. Поднимается температура — значит, организм воюет. Она справится.

Катя словно забылась. Она сминала пальцами мою рубашку и доверчиво плакала в неё, прижимаясь ко мне так, словно мы снова родные… Но она немного успокоится, очнётся, оттолкнет меня, и я вспомню, что это всё иллюзия, и если бы Катя не была так подавлена, то ни за что не дала бы к себе притронуться, несмотря на то, что я словно без тормозов стал, тянусь к ней как зверёк к солнышку. Без какой-то цели, просто там тепло и хорошо, просто там жизнь.

Но пока я наслаждался этим мигом. Пусть будет коротким, пусть будет сказкой. Сказкой, для дурака. Пусть потом будет только больнее — чем больше новых касаний и воспоминаний, тем глубже лезвие ножа в моём сердце. Я даже и подумать не мог, что такие чувства вспыхнут во мне с новой силой, всё сметая на своём пути, сжигая изнутри. Как в школе… Я мечтал о ней почти два года, а она не знала, что я вижу в снах её, с ней я ночью, хоть она и не со мной, не догадывалась, как меня разрывало на части от этих чувств сумасшедших. И теперь всё словно повторяется. Прошло только несколько дней с момента моего возвращения, как Котёнок снова умудрилась свести меня с ума, ничего при этом не делая. Она просто есть. И она такая одна… И она не моя больше, и никогда ей не станет.

Наверное, я должен помнить о невесте, но сейчас в своих руках я сжимал совсем другое тело… Драгоценное, нежное, родное… Запах волос доводил меня до исступления. Место и момент не подходящие, но я откровенно вдыхал в себя её запах, вбирал в полные легкие этот сладкий, тонкий, еле уловимый, но ощутимый мной аромат. Дышал ею.

— Катя, — поднял я её подбородок вверх.

Голубые глаза, мокрые и красные от слёз, сосредоточились на мне. Распухшие губы от соли так и тянули их накрыть своими, но так она меня точно отлупит лавочкой, на которой мы сидим. Но так тянет, сил нет. Я прямо заставлял себя не делать этого. Сдержался, но не смотреть на её губы было выше моих сил. Я упорно беседовал с ними.

— Ты должна себя взять в руки, — мягко провёл я пальцами по её щеке. Она вздрогнула и прикрыла веки. Катя любила, когда я так делал. Я до сих пор помню все её самые сладкие места и ласки, на которые она реагировала острее всего… Не хотел использовать это специально, просто на автомате как-то выходило, что я невольно проделывал то, что мы делали наедине тогда, когда были одним целым…

Ласкал её лицо, мягко перебирал волосы, а Катя, как завороженная, приоткрыв и без того слишком желанные для меня губы, смотрела в моё лицо. Я с ума сошел, забылся… Но она — тоже…

Катя лжёт, что больше меня не любит, что забыла. Сейчас я чувствую это очень чутко.

Стерва… Лжёт, что разлюбила.

И я лгу, баран.

Но нам придётся играть в этом спектакле и дальше.

Потому что мы в тупике, и у каждого из нас своя правда.

Своя жизнь.

И боль предательства, которую я, увы, забыть и простить просто не смогу.

Врать себе надоело — горит у меня в одном месте (в душе, разумеется) в сторону этой рыжей дряни. Что поделать, если она такая красивая, стала ещё более сексуальная и изысканная? Я же живой мужик, я реагирую. Просто ей об этом знать необязательно… Точнее — лучше вообще не знать.

По лавке пошла вибрация — зазвонил телефон Кати, который она бросила возле меня.

«Виктор» — прочёл я надпись.

Я поджал губы, едва не выругавшись вслух.

Козёл…

Но я тебя сегодня опередил! Катя со мной.

Равнодушно сбросил вызов и поставил режим «самолёт». Засунул смартфон в сумку Кати, которая висела у нее на плече.

Звони, звони, Витян!

Удачи.

Катя