Хранительница Темного пламени (СИ) - Ингвар Лара

Это было несправедливо, земля подарила им способности, дала им здоровые тела, судьба подарила им еще и богатство, накопленное предками, а они распоряжаются всем этим так? Да они недостойны ни крохи своей силы. Мое сердце вдруг заболело, а дышать стало тяжело. Я увидела в каждом из них пламя, ярче всего оно горело в Мерте, Темное пламя, божий дар. Я почувствовала, что я должна сделать. Одними губами я обратилась к огню внутри мужчин, тому, что давало им силы и сказала:

— Погасни.

Тут же направленные в нашу сторону заклинания потеряли силу. Мужчины удивленно оглядывались, щелкали пальцами. Раздался обреченный крик. Один из них понял, что только что произошло.

— Она забрала нашу магию! Она … она, — впрочем, больше я ничего не слышала. Боль в груди достигла точки, когда сознание решило, что ему не стоит больше присутствовать в реальности. Темная пелена накрыла глаза, а что произошло дальше, я не знаю.

Глава 16.

Темное и светлое.

Две девушки резвились на цветочном лугу. У одной из них были солнечного цвета волосы, у другой черные глаза. Они танцевали, держась за руки и там, где они ступали, распускались новые цветы. Эти цветы набирали силу, полные бутоны раскрывались, а затем они опадали, гнили, превращались в ничто, чтобы стать плодородной почвой, из которой снова рождались цветы. Одна из них поклонялась Хаосу, другая верила в Порядок, одна была сдержанна, другая распущенна. Но они были единым целым и любили друг друга, считая, что главное — это гармония.

Голова раскалывалась, в горле пересохло, от света резало в глазах.

— Воды, — пробормотала я пересохшими губами. Тут же кто-то услужливо поднес стакан к губам. Я раскрыла глаза и увидела перед собой лицо Турмалина.

— Где мы?

— Все еще гостим у Теуро. Ты была слишком слаба, мы не рискнули тебя перевозить.

Я кивнула. Голова взорвалась болью.

— Сколько…

— Сколько ты пролежала в беспамятстве? Два дня. Они ждут тебя.

Не успел он произнести эти слова, дверь в комнату распахнулась и в нее вбежали Асмодеус и Дариан, позади них виноватой тенью скользил Теуро.

— Где Гато, — одними губами пробормотала я, боясь представить самое худшее. Он упал тогда, упал и не шевелился.

— Все в порядке, — успел заверить меня Асмодеус, — У него сломаны почти все ребра и было порвано легкое, но он — полуночный кот, так что завтра проснется здоровый.

— А сейчас? — удивительно, но эти слова вышли у меня отчетливыми.

— А сейчас он спит.

— Нападавшие сдались, как только поняли, что у них больше нет магии. Все сейчас под домашним арестом.

Я так взбесилась, что подскочила.

— Они попытались нас убить?! Домашний арест.

Здесь в комнату вплыл Теуро:

— Они наказаны очень жестоко, Хранительница. Для человека, привыкшего чувствовать в себе зов стихии, остаться без магии — это как потерять руки и ноги одновременно.

Попыталась найти в себе признаки сочувствия и не смогла. А, Теуро, казалось, жалел тех гадов.

— За попытку меня предать, кентавр был убит. Если этих всего лишь лишить магии — они попытаются снова. Я могу приказывать?

— Разумеется, — промолвил Теуро, — Хранительница может менять судьбы.

Он уже был сам не рад, что мы появились здесь и потревожили уютный мирок колдунов. Кровожадную улыбку на лицах Асмодеуса и Дариана я разглядела тут же. Дикий пес достал из-за пазухи свиток, в котором я не без удивления обнаружила свои мысли «Напавшие на Хранительницу Темного пламени и ее фаворитов — ныне прокляты и порицаемы. На их руки надобно поставить клейма, чтобы все знали, что они покусились на священное в темных землях. Все нападавшие будут сосланы на восток, в поселения Сатиров, где будут обрабатывать плантации чая и кофе. Все семьи заговорщиков лишаются важных постов в Совете и высылаются из города Колдунов. За нарушение воли Хранительницы вы лишитесь своей магии».

— А почему не казнь или ссылка в железную тюрьму? — недовольно промолвила моя темная сторона. Светлой и это наказание казалось жестоким, но она молчала, считая, что мужчинам лучше ведомо правосудие.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мы же милосердны, — хищно произнес Асмодеус, и они с Дарианом переглянулись. Планы мести сплотили эту парочку.

— Там осталось пять здоровых мужчин, значит десять рук. Пусть работают, — выдала я и выдохнула. На самом деле, мне было жалко Марту. Из-за ее тупого братца, семья лишиться всего: — Марту я заберу с собой в Таверну, если она захочет.

— Захочет, — произнес Асми, — пока ты здесь лежала в беспамятстве кое-что изменилось.

* * *

Уже к вечеру я смогла встать и покинуть свою комнату. Я тут же отправилась к Гато, поддерживаемая Турмалином. Полуночный кот лежал на своей кровати, корпус его был перебинтован. Ресницы Гато подрагивали, словно ему снился кошмар, но дыхание было ровным и довольно спокойным. Я взяла полуночного кота за горячую руку, поцеловала костяшки пальцев.

— Он скоро станет отличным воином, — промолвил Турмалин, осторожно касаясь лба больного. — Асмодеус, ты не мог бы принести для Гато чистой воды, уже ночью он может очнуться.

Дикий пес кивнул и отправился прочь, а кентавр, убедившись, что за ним закрылась дверь, тихо сказал:

— Они тебя берегут и жалеют. Но такая жалость может стать причиной твоей гибели. Мелания, я не сомневаюсь, что каждый из них отдаст за тебя свою жизнь, но на тот случай, если этого окажется недостаточно, — он вздохнул, — Я не могу обучить тебя магии, потому что сам ею не владею, но ты хочешь, чтобы я обучил тебя держать в руках меч?

Он выжидательно уставился на меня из-под кустистых бровей и я вдруг поняла, что Турмалин переживал за меня. Переживал так, что у него болело сердце от мысли, что со мной может что-нибудь случиться. Что можно было ответить на подобное предложение?

— Почту за честь, — ответила я. Кентавр коротко кивнул и снова начал хлопотать над Гато, поправляя ему повязки. Когда вернулся Асмодеус с кувшином ледяной воды, я сидела у постели больного, держа его за руку. Хмуриться Гато перестал, его лицо приняло умиротворенное выражение.

— Я останусь с ним, — решение было окончательным, так что никто спорить не стал. Турмалин первый покинул комнату. Асми вышел следом, перед этим он с нежностью коснулся своими губами моих.

— Пожалуйста, дай себе отдохнуть. Не будь мы связаны, взрыв магии подкосил бы тебя на месяц.

Он вышел из комнаты, и только тогда я заметила тяжесть его обычно невесомой походки. Асмодеус принял на себя часть моей боли и истощения, он делал это естественно, привыкший разделять со мной боль. Но это было неправильно. Каким бы странным ритуалом не связала нас моя мама, его нужно разорвать. Я осторожно забралась на кровать к Гато, стараясь нигде его не касаться, чтобы не потревожить раны, и мгновенно провалилась в сон.

Нежные губы касались кожи плеч, ключиц, шеи. Уютный запах полуночного кота заполонил всю комнату, родной, терпкий, напоминающий о доме. Когда мужская рука нежно и робко прикоснулась к моей груди я окончательно проснулась. Гато нависал надо мной сверху, его рыжие волосы окружали нас огненным покрывалом. Зрачки вытянулись, он смотрел на меня хищно, будто я была мышкой, попавшейся в его лапы.

— Смотрю, ты полностью исцелился. — смущенно пробормотала я, понимая, что деваться мне от него некуда. Гато, казалось, не понял меня сразу, по крайней мере ничего не ответил, он согнул руки в локтях, словно собираясь сделать несколько отжиманий, а затем его губы нашли мои и он поцеловал меня, нежно, долго, постепенно опускаясь, чтобы я могла почувствовать, что он весь напряженный и горячий и рад меня под собой чувствовать. Отвернулась, спросила:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты пить хочешь?

Гато странно заморгал, отстранился:

— Так это не сон?! Обычно все начинается так же…

— Нет, Гато, не сон. — я не смогла подавить смешок.

Полуночный кот тут же откатился и, кажется, покраснел. Он только сейчас заметил на себе бинты, начал испуганно озираться, вспоминая события той ночи.