Ленин. Спаситель и создатель - Сергей Кремлев

Да, поговорить среди русской интеллигенции мастеров и любителей хватало во все времена… Делать же дело пришлось Ленину. И, в отличие от черновых, данов, струве и т. д., Ленин чётко разделял «Да!» и «Нет!» А ведь никто иной, как Иисус Христос отрезал: «Но да будет слово ваше: „да, да“, „нет, нет“; а чту сверх этого, то от лукавого» (Матф., гл.5, ст. 37).

Луис Фишер (1896–1970), американский журналист, в начале 20-х годов работал в Европе. В 1922 году он женился на переводчице советского полпредства в Берлине и вскоре был командирован на работу в Москву, где прожил 14 лет. Фишер был близок к Троцкому, знал многих советских «вождей», при этом большая часть его знакомцев не пережила 1937 год.

Уже в 60-е годы Фишер написал о Ленине толстенный, весьма информативный, но не очень-то глубокий, труд «Жизнь Ленина» о 52 главах. Оттуда стоило бы привести много любопытных цитат, но приведу одну. Фишер пишет: «Несмотря на широкое образование и знание европейских языков, в том числе и итальянского, Ленин мало читал иностранную литературу. Чтение ради удовольствия, чтение как культурный процесс, было ему чуждо, читал он исключительно с утилитарными целями»[1383].

Правды в сказанном мало… Ленин знал и любил хорошую и умную беллетристику, в его работах встречаются ссылки или аллюзии на Барбюса, Бурже, Гауптмана, Диккенса, Доде, Золя, Сервантеса, Франса, Шекспира и Шиллера, не говоря уже о великих русских писателях. Особенно он любил Салтыкова-Щедрина, да и Чехова тоже…

Приведу часть письма Ленина своему секретарю Лидии Фотиевой от 13 июля 1922 года: «Лидия Александровна! Можете поздравить меня с выздоровлением. Доказательство: почерк, который начинает становиться человеческим. Начинайте готовить мне книги (и посылать мне списки) 1) научные, 2) беллетристику, 3) политику (последнюю позже всех, ибо она ещё не разрешена)… Привет! Ленин»[1384]

Из письма видно, что Ленин регулярно знакомился со списками всех новых издаваемых книг, не забывая и беллетристику. Но «просто чтению» – для удовольствия, Ленин уделял действительно мало времени. У него просто не было возможности увлекаться «просто чтением», хотя читал он по необходимости много… Уже после всех ударов – и судьбы, и приступов болезни, он, рассчитывая ещё вернуться в строй, 10 февраля 1923 года заказывал дежурному секретарю по списку книги – в дополнение к уже заказанному.

И что же там было?

А вот что: 1) В. С. Рожицын. «Новая наука и марксизм», Харьков, 1922; 2) С. Ю. Семковский. «Марксизм как предмет преподавания. Доклад на Всеукр педагог. конференции (июль 1922 г.)», Харьков, 1922; 3) М. Альский. «Наши финансы за время гражданской войны и нэпа», М., 1923; 4) С. Н. Фалькнер. «Перелом в развитии мирового промышленного кризиса», М., 1922; 5) Г. Цыперович. «Мы сами! (Итоги хоз. строительства за 5 лет)». Пг., 1922; 6) Л. Аксельрод (Ортодокс). «Против идеализма. Критика некоторых идеалистич. течений философск. мысли. Сборник статей». М. – Пг., 1922; 6) А. Древс. «Миф о Христе», М., 1923; 7) П. Г. Курлов. «Конец русского царизма. Воспоминания быв. командира корпуса жандармов», М. – Пг., 1920; 8) С. И. Канатчиков. «На темы дня (Страницы пролетарской идеологии)», Пг., 1923; 10) «Пролетарское мифотворчество (Об идеологических уклонах современной пролетарской поэзии)», Семипалатинск, 1922; и т. д.

Всё это были, как видим, новые книги, и Ленин стремился их просмотреть, ибо это было нужно для дела. До Монтескьё ли здесь, якобы пренебрежением к которому Фишер пенял Ленину?

Хотя как раз труды Монтескьё Ленин знал и даже его цитировал.

Луис Фишер был птицей невысокого человеческого полёта, и о Ленине он судил не как Сталин – по-орлиному, а с воробьиных высот. Но Фишер хотя бы старался быть объективным, или делал вид, что старается…

А сколько было иных!

Читатель этой книги должен помнить имя, например, Николая Владиславовича Вольского (Валентинова), родившегося в 1879 году в Моршанске Тамбовской губернии и умершего в 1964 году в Плесси-Робинсон под Парижем…

Недолгий большевик, многолетний меньшевик, Вольский после Октябрьской революции работал заместителем редактора «Торгово-промышленной Газеты», затем – в торгпредстве в Париже, а в 1930 году эмигрировал за границу, влившись в ряды антисоветчиков.

Валентинов знал Ленина хорошо в том смысле, что много общался с ним в годы первой и второй эмиграции Ленина. Ленин тоже хорошо знал Валентинова-Вольского и не раз печатно дискутировал с ним, точнее – бил его в хвост и в гриву…

Упоминается Вольский («Самсонов») и в дореволюционной переписке Ленина. Так, 14 октября 1904 года Ленин – рукой Крупской – писал Стасовой и Ленгнику из Женевы в Москву: «Позиция ЦК (меньшевистская. – С.К.) развязала нам руки, и теперь гораздо легче жить, чем раньше. Конечно, есть много неприятного, например, Бродяга (соратник Ленина по „Союзу борьбы…“ М. А. Сильвин. – С.К.) стал меньшинством, тоже Самсонов, но без этого нельзя. Будем работать, отстаивать свою точку зрения, а там видно будет…»

Много цитировать Валентинова не буду – чтение это мало интересное, но кое что о его оценках Ленина скажу…

Валентинов мнил себя крупнейшим философом, знатоком марксизма и первоклассной интеллектуальной величиной. О Ленине он написал даже не как равный о равном, а с уверенностью в собственном превосходстве – синдром Моськи пополам с синдромом Нарцисса. Вот названия главок его книги «Встречи с Лениным»: «Встреча с Лениным. Мой большевизм»; «Первая стычка с Лениным»; «Бурное столкновение с Лениным. Я взбунтовался»; «Две встречи. Полный разрыв с Лениным»… Тон заголовков очень напоминает стиль приснопамятного кадета Биглера из «Швейка».

Помянутую же выше книгу, написанную в 50-е годы, Валентинов начал с разъяснения:

«Октябрьская революция 1917 г., вождём, творцом, инспиратором главнейших идей которой был Ленин, установила на шестой части земной суши особый строй. Его постепенная трансформация и посягательство на мировое господство привели в 1952 г. весь мир к вопросу: быть или не быть апокалипсическому ужасу, третьей мировой войне с применением атомных бомб? На фоне всего происходящего с 1917 г. Ленин выступает как гигантская историческая фигура. Он „зачинатель“, от него начался новый исторический период…»[1385]

Уже из приведённой выше цитаты хорошо видна историческая лживость автора.

И «особый строй», начало которому положил ленинский Октябрь, установился к 1952 году далеко не только «на шестой части земной суши» – к России прибавились треть Европы, огромный Китай… Бурлящая Азия тоже склонялась тогда к признанию идейного лидерства СССР.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});