Книжные тюрьмы - Татьяна Вешкина

на часах было уже 19:48. Иннокентию снилось, что он управляет временем и может по собственному желанию сокращать собственный рабочий день. Следующее смыкание глаз приблизило конец рабочего дня еще на полчаса сразу: перед слипающимися веками охранника циферблат часов прямо над вращающимся турникетом показывал 20:18. Иннокентий не был плохим или равнодушным человеком, он просто немного устал. Сперва он по доброте душевной отпустил своего напарника пораньше, чтобы тот не пропустил свидание. Потом прикрыл исчезновение своего коллеги с рабочего места, когда через пост охраны продефилировала легендарная ученая, занимающая важный пост в совете директоров тюрьмы.

– Госпожа Домбровская, рад вас видеть! А Егорка в уборной, скоро подойдет.

«Госпожа Домбровская» буркнула какое-то приветствие, лениво ткнув пальцем в бейджик-пропуск на шее, а ее охрана, словно сбежавшая из культового фильма «Люди в черном», кивнула и синхронно поздоровалась. Иннокентий подумал, что сама Рита всегда настолько погружена в свои мысли, что не заметит, если на посту охраны вместо двух человек будут сидеть манекены или соломенные чучела. Рита всегда была немного не в этом мире или как будто сразу в двух мирах. Походка изобретательницы напомнила стрекот летучей мыши, и ее шаги охранник бы услышал издалека. Вообще-то, Иннокентий редко засыпал на посту, но в последнее время ему все чаще приходилось брать еще и подработку в ночные смены охранником больницы, чтобы обеспечить свою семью и немного помочь семье сына. Тем временем очередной «скачок времени» отправил охранника в 20:45, а это означало, что пора закрывать тюрьму на ночь. От Иннокентия требовалось только запереть двери самого здания, а за въезды и блокировку территории внутреннего двора отвечали ребята на воротах.

Охранник покосился на старую, сколоченную еще в советское время доску с крючками из нержавеющей стали. Не хватало ключей старшего библиотекаря и его помощницы. У Риты была своя связка, а у Иннокентия имелось распоряжение закрывать тюрьму вне зависимости от того, находится ли внутри изобретательница. Иногда ее исследования, включающие совершенствование механизма трансформатора, продолжались и ночами: тогда ее верная охрана ночевала на маленьких кожаных диванчиках, поджав под себя ноги. Напевая ретромелодии из 2010-х, охранник отправился в фойе с диванчиками, где уже гнездились люди, брутально поджавшие под себя ноги и оберегающие покой Риты Домбровской.

– Сегодня остаетесь в здании?

– Похоже, что так, – пожал плечами мужчина, похожий на орла в деловом костюме, – других распоряжений не было.

Иннокентий сочувственно улыбнулся и протянул собеседнику полупрозрачный пакет, в котором угадывались силуэты литровой бутылки воды и пары булочек.

В этот короткий миг понимания и благодарности трое мужчин попрощались, и охранник тюрьмы поспешил поторопить засидевшихся сотрудников. Впрочем, Александр Бенедиктович и младший сотрудник библиотеки уже и сами выходили из кабинета и закрывали его на ключ.

Иннокентий покидал свой пост в самом летнем расположении духа, предвкушая, как обрадует жену небольшой поездкой в теплые края.

Глава 27

Ал

С книгой творилось что-то не то. Если бы можно было привести наиболее подходящую аналогию происходящего, то подошла бы ассоциация с синим экраном смерти компьютера. «Ветра Востока» выдавали какую-то ошибку, один текст накладывался на другой так, что читать его становилось невозможно, появлялись какие-то кляксы из чернил, а с некоторых листов, наоборот, осенней листвой опадали буквы, оставляя бумагу белой и нетронутой.

– Поедемте ко мне, – сдалась Наталья. – Утром придем на работу пораньше и положим книгу на место до прихода начальника тюрьмы.

Откуда взялось это «поедемте», девушка не знала. Наверно, из тех же уголков, откуда русские писатели и художники XIX века брали своих озорных, слегка полноватых купчих за чаепитием с самоваром и тройку лошадей, скачущую заснеженной зимой из Петербурга в Москву.

– Александр Бенедиктович, вам же не меньше моего хочется разобраться, что происходит с этим изданием. Мы с вами все сфотографируем, задокументируем, а потом напишем в соавторстве научно-исследовательскую работу. Революционную! Вы таких еще не писали. И никто не упрекнет вас в превышении должностных обязанностей, даже начальник тюрьмы знает, что книга менялась на ваших глазах.

– Вы не подумайте… – промямлил Ал, у которого за всю жизнь не происходило столько всего странного, сколько за этот день. И что было страннее – плохо переписывающая себя книга, которой завладел заключенный, или девушка, приглашающая его к себе домой поздно вечером, – Александр еще не решил.

– И вы не подумайте! – возмутилась Наталья. – Я же вас не под венец, в конце концов, зову и не на предвенечный кофе. Предвенцовый… Предвенчевательный. – Помощница выдохнула и прибегла к последнему, самому убедительному доводу: – Если кто-то заметит пропажу книги, я возьму вину на себя. Вашей репутации ничего не грозит.

У Ала тряслись руки, и даже ключ не сразу попал в замочную скважину. Шаги и строчки I’ve been liar, been a thief… из песни Эда Ширана известили о приближении охранника.

– А что, если он заметит? Что, если он попросит нас показать содержимое сумок? – Ал выдохнул и потер ладони, стараясь вернуть им тепло, отхлынувшее вместе со спокойствием.

– Да бросьте! Он душка. Всегда на праздники преподносит небольшие презенты, уговаривает поступить в магистратуру и не растрачивать свой талант здесь.

Ал взял себя в руки, успокоился и вежливо попрощался с охранником.

Наталья вызвала такси, которое быстро довезло их до Горьковской сквозь голубые огни улиц, вдоль каменных домов с достроенными верандами, мимо бывших резиденций и дворцов знатных господ и дам. Синей лентой мелькала Нева, которая походила на венецианский канал только с высоты балконов и полета птиц. Ал все думал, что Петербург напоминает ему Италию – если смотреть сверху, Голландию – если смотреть снизу, с борта проплывающего по реке катера, и сам себя – если идти по пешеходной зоне. Александр Бенедиктович немного загрустил из-за того, что давно уже никуда не выбирался.

Наталья была погружена в какие-то свои мысли, совсем не похожая на себя обычную. Сосредоточенная, молчаливая, она не спешила делиться еще не сформированными выводами и соблюдала молчание, чтобы не проговориться про книгу при водителе. Таксист, конечно, слушал музыку, но все же…

В небольшой квартирке помощницы оказалось удивительно чисто и аккуратно. Вещей было не очень много, а мебель имела фигурно-резные детали, из-за чего все помещение напоминало не то кукольный домик, не то инсталляцию со съемочной площадки. Колорита добавляла доска, к которой были приклеены разные вырезки из газет и журналов, а разноцветные подписи к картинкам оказались щедро сдобрены гелевыми блестками. Решив, что эта доска с планами и мечтами – слишком личное, Ал уставился на пустую стену и почувствовал