Деспот - Саша Кей

и, медленно скользя на члене, я начинаю двигаться сама.

Глава 37

Проснувшись, я обнаруживаю себя, как обычно, на Сашиной половине кровати. Простыня сбита в ногах. Я прижимаюсь к горячему телу, оплетаю его руками и ногами.

Жарко, но шевелиться не хочется.

Мысли медленно ворочаются в голове.

Эта ночь была долгой.

Почти до самого рассвета Саша открывал для меня совсем другой мир. Мир чувственности и желания.

А я открывала саму себя.

Он брал меня раз за разом, заставляя сдаваться, умолять и даже требовать.

Растопил мое тело и мою гордость.

Я превращалась в мягкий воск в этих руках, в послушную глину.

Отключаясь под утро, утомленная Сашиной ненасытностью я уже почти не соображала, зато сейчас в голове проясняется.

Непристойные картины вчерашней ночи оживают перед глазами, но неловкости больше нет. Все сгорело в горниле страсти.

Только теперь я запуталась в своих чувствах еще больше.

Я не могу относиться к Саше, как прежде, но и то, что я испытываю сейчас разобрать сложно. Если мы все еще в рамках первоначальной сделки, то у меня возникает несколько вопросов. Нам надо поговорить.

Мне нужно набраться смелости и задать эти вопросы.

И чем раньше, тем лучше, иначе моя психика и без того расшатанная, совсем рухнет.

После поминок. Я поговорю с ним сразу после поминок.

Черт. Это уже сегодня. А я разлеживаюсь.

Поднимаюсь с постели осторожно, чтобы не разбудить Сашу, но когда я встаю, то вижу, что его глаза открыты. Он молча смотрит на меня, будто чего-то ждет, но я не понимаю чего, поэтому я просто бормочу смущенно:

– Доброе утро… я к себе…

И подхватив сарафан, я сбегаю от него.

Опять сбегаю. Это именно то самое слово.

Саша не спал, я могла с ним поговорить, но не готова. Или я просто не готова услышать ответы?

Приводя себя в порядок, я вспоминаю, что собиралась до поминок съездить на кладбище к тем, кого я считала родителями. Еще вчера я сомневалась, хочу ли я ехать, зачем, это теперь? В глубине души я догадываюсь, что после того, что я узнала, я вряд ли стану навещать эти могилы, но…

Что-то подсказывает мне, что я должна съездить в последний раз.

Может, это глупо. Может, суеверно. Я не знаю.

Но я поеду. Попрощаться и отпустить. Простить не смогу, но отпустить должна.

Спохватившись, откладываю в сторону голубое платье, которое достала первоначально. Слишком оно жизнерадостное для поминок и поездки на кладбище, но и черное траурное надевать не тянет. Если я сейчас и скорблю, то по разрушенной жизни, но она у меня хотя бы есть.

Если бы все осталось, как есть, сейчас это могла быть моя могила.

Выбрав нейтрально серое льняное платье в пол, остаюсь довольна собой. И через себя не переступила, и не буду бельмом на глазу у горюющей тети Оли.

Кстати, что-то во вчерашнем ее сообщении меня напрягло… Еще раз просматриваю переписку. Вроде бы ничего такого, но что-то не дает мне покоя. Надо попробовать отвлечься. У меня так часто бывает: мучаешь-мучаешь мысль, а результатов нет. Стоит же погрузиться во что-то другое, и в голове всплывает ответ.

В столовой меня уже ждет Саша.

Даже сердце замирает, какой он красивый. Немного мрачный, но очень мужественный.

Стоит мне опуститься за стол, как Анна приносит мне кофе, и я с облегчением прячу лицо за чашкой. Это не неловкость, это вспышка легкого возбуждения, нахлынувшего, когда я засматриваюсь на пальцы Саши. Он намазывает поджаренный кусочек багета паштетом и протягивает мне, а у меня голос садится, и я просто киваю, не доверяя своей способности говорить.

Каждый день Саша окунает мне в новые противоречивые эмоции, надо научиться с этим справляться.

– Ты куда-то собираешься, – нахожу в себе силы спокойно спросить, когда я замечаю, что он полностью одет на выход. Белые льняные брюки, голубая рубашка, часы на крепком запястье…

– Если ты не передумала ехать на кладбище, я отвезу, - отвечает Саша, повергая меня в смятение.

– Ты? А водитель?

– Сегодня воскресенье, у него выходной. У второго – дочь рожает, не уверен, что он сейчас может сосредоточиться нормально.

– Борзов? – предлагаю я другую кандидатуру, а у самой в голове застревает еще один затык. Что-то в словах Саши заставляет меня думать о дяде, но я ума не приложу, в чем дело. У него точно никто не рожает…

– Ты не хочешь ехать со мной? – напрямую спрашивает Марич, и я снова прячусь за чашкой.

Не ожидала, что он воспримет это так. Просто мне до сих пор все время кажется, что я краду его внимание, что у него есть более важные дела…

– Нет, что ты… – немного помявшись, признаюсь: – Не хотела напрягать.

Саша недоверчиво смотрит на меня, но не допытывается о причинах такой скромности.

– Борзов тоже поедет. На обратном пути заскочит к Лютаеву, тот что-то нарыл.

Лютаев что-то нарыл. Это хорошо. Может, когда-нибудь этот ужас закончится, и мне больше не придется бояться за свою жизнь.

– Ты вчера досмотрел видео с камер? – я вспоминаю, что за вчерашними переживаниями тема осталась не раскрыта.

– Да. Весьма любопытно. С камер соседнего подъезда два мужика кажутся подозрительными. Остальные или жильцы, или курьеры, есть парочка гостей, приходящих достаточно регулярно, так что они вряд ли нам интересны. А вот те двое вызывают у меня сомнения. Внешность толком не разглядеть, но, если у нас появится реальный подозреваемый, мы точно сможем сопоставить.

Я немного разочарована, но что-то мне подсказывает, что это еще не все.

– А что по поводу того, о чем говорила Виктория? – я старательно сдерживаюсь, но все равно при упоминании девушки в моем голосе проскальзывает холодная нотка.

– А это и есть самое любопытное. Староверова посмотрела записи с камер за более широкий временной отрезок, чем нам нужно. Соображает она хорошо, – хвалит ее Саша, а я понимаю, что ревную еще больше. Беспричинно, но ничего поделать с этим не могу. – И я догадался, о ком она говорила, просто не знал, что у них натянутые отношения.

– С кем?

Отставив опустевшую чашку, Саша откидывается на стуле:

– С моей ассистенткой. Катя пользуется услугами ателье недалеко от твоего дома. Возит туда мои тряпки. Пуговицы перешить, заменить их на запонки, прочая мелочевка. Ей удобно по дороге от работы до дома. Ее тачка засветилась