Единственный вдох - Кларк Люси

– Если честно, – отвечает Дирк, – возвращался я оттуда встревоженным. Оба раза Джексон был сам не свой: какой-то измученный, потрепанный жизнью. Не то что раньше – всегда шутил, веселил других; Уоррингтон словно выпил из него все соки.

– Думаешь, он знал, что Кайл не его сын?

– Как по мне, так Джексон давно подозревал, но быстро привязался к мальчику. Жанетт рассказала ему правду за месяц до того, как Джексон уехал в Англию.

– То есть он уехал не сразу после того, как узнал? – удивляется Сол.

– Не-а. Еще пытался что-то наладить, а может, Жанетт на него давила. В общем, как-то раз явился ко мне с одним только паспортом, даже без вещей. Я дал ему кое-что из твоей старой одежды.

– Почему он ничего не собрал?

– Тогда Жанетт поняла бы, что Джексон уезжает – может, догадалась бы про Англию. Я пообещал никому не рассказывать.

Чем больше Сол узнавал, тем запутаннее все казалось. Ева с ума сходит от мучающих ее вопросов, думает, что пора остановиться, а вот Сол не готов.

– Одного не пойму, – говорит он, – почему Джексон женился на Еве, не получив развода от Жанетт.

– Просто безумие, – кивает Дирк. – Господи, да его могли посадить!.. Твердил, что хочет быть с Евой, а Жанетт ни за что не подпишет бумаги на развод.

– Куда ей деваться, пришлось бы.

– Наверняка, но она точно устроила бы Джексону нелегкую жизнь. Странная девчонка. Никогда не понимал, что вы с братом в ней нашли.

Дирк вынимает руку из кармана, чешет затылок.

– Ну, прошлого уже не вернуть. Какая теперь разница, когда он умер.

Мысли о бесповоротности смерти отдают болью в груди. Брат мертв, а они так и не помирились. Внутри что-то скребется, словно глубоко спрятанные чувства пытаются выбраться наружу.

– Жаль я не поговорил с ним, – вдруг произносит Сол. – И зачем мы так надолго затянули эту ссору!.. Все дело в дурацкой гордости.

– Ох, Сол, – Дирк цокает языком, – вы оба мои сыновья, и я не принимал ничью сторону, но это все Джексон – это он повел себя некрасиво. Ему бы извиниться… Ладно, былого не вернешь.

Дирк внимательно смотрит на Сола.

– Просто пообещай, что не станешь тратить время на сожаления. Лично я многое упустил, все думая: «А что, если?..» Что, если в тот день твоя мама не оказалась бы на мысе Игл-Кейп? Что, если бы я бросился домой, как только увидел дым? Что, если бы я оставил вас с братом у соседей, помчался бы через огонь и вытащил маму? Если бы да кабы, пошли бы в лес собирать чертовы грибы! Можно всю жизнь жалеть, но лучше радоваться тому, что имеешь, а? Я так и поступлю.

Сол едет в лабораторию; беседа с отцом выбила его из колеи. На работе делает себе кофе, болтает с управляющим о предстоящей командировке, потом садится за стол. Включает компьютер, но не берется за работу, а достает альбом с фотографиями – Дирк просил передать Еве.

Страницы из плотного картона потемнели по краям, под пленкой застыли капли клея. Среди гула лаборатории Сол просматривает снимки. Вот они с Джексоном подростки, худощавые и в шортах с пятнами соли. Вот Джексон на пляже, держит за хвост двух лососей. Снимок сделал Сол, они рыбачили на отмели в Ист-Вэй, а когда стемнело, приготовили уху, разлили по мискам и съели, сидя у друга в фургоне.

Дальше фотография, которую Сол не видел уже много лет: лето, Уотлбун, поросшие лишайником камни на скалах Грегс-Блаф. Высокий утес – метров десять, а то и больше. Снимок сделан через мгновение после прыжка: у Джексона развеваются волосы, тогда еще длинные, шорты высоко задрались. Сол с открытым ртом и широко открытыми глазами, руки раскинуты в стороны, ногами перебирает в воздухе, будто бежит. На лицах братьев солнце, отчего загорелая кожа кажется золотистой.

Они часами пропадали на утесах, ныряли и делали сальто, брали друг друга на слабо, лишь бы забраться на гору повыше и найти место поглубже. Братья были очень близки… и хотя Сол позволил себе забыть об этом, теперь все возвращается.

Мучительное ощущение раздирает его изнутри, к горлу подступает комок. Сол с трудом сглатывает; жжение не проходит, на глаза наворачиваются слезы. Пусть он и называл Джексона обманщиком, но неужели забылось все, что было прежде? Это брат вытаскивал обессилевшего Сола из бурного моря. Это брат радостно тряс кулаками, когда Сол поймал свою первую волну. Это брат мазал ему спину йодом, когда Сол неудачно нырнул и ободрал кожу о риф.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он любит брата. И скучает по нему.

Сол всхлипывает, плечи подрагивают.

Снаружи слышатся шаги: кто-то идет по коридору. Сол отодвигает стул, вытирает лицо и встает; альбом валится на пол, но Сол не поднимает его, отходит в дальний угол лаборатории. Встряхивает плечами – надо успокоиться, прийти в себя. Однако к нему никто не заходит, шаги затихают дальше по коридору.

Сол открывает окно, чтобы немного проветрить. Стало легче, и он поднимает альбом: тот раскрылся на их с Жанетт фотографии. Видимо, снимок сделали в тот недолгий период, что они были вместе. На фото Сол обнимает Жанетт за талию и с улыбкой смотрит на нее. Жанетт распустила свои пышные рыжие волосы и с легкой ухмылкой смотрит прямо в объектив. Когда-то он обожал эти губы, его сводило с ума, как она покачивает бедрами или распускает собранные в хвост волосы.

Сейчас от этих эмоций ничего не осталось: Сол видит лишь ущербную женщину, которая манипулировала Джексоном и обманом удерживала его с помощью Кайла.

В голове крутится какая-то мысль насчет Жанетт и Джексона, но никак не принимает ясные очертания, будто ее смывает волной.

Почему все-таки Джексон не хотел, чтобы Жанетт узнала о его отъезде в Англию? Неужели думал, что она поедет за ним?

Над бровью скапливается пот. Вопросов все больше, и они все мучительнее. Почему Джексон не подал на развод, когда решил жениться на Еве? Сделал бы тест на отцовство – Кайл не его сын, и есть все основания расстаться с женой. И почему он даже не собрал вещи, будто хотел немедленно вырваться на свободу?

Понятно, что Джексон бежал от Жанетт; неясно одно – почему?

Мне трудно представить, чтобы ты жалела о каких-либо своих поступках. Не о чем-то незначительном вроде зря вырвавшихся слов, а о том, что не дает сомкнуть глаз по ночам, когда все остальные спят. О том, из-за чего начинаешь сомневаться в самом себе и своих возможностях.

Мои сожаления – а их немало – спутанными ветвями растут из решения, которое я принял в пятнадцать лет. Ты не представляешь, как я хотел рассказать тебе о том, что тогда случилось. Тысячу раз прокручивал слова в голове, однако так и не решился произнести их вслух.

Вот в чем моя проблема – я трус.

Глава 30

Когда Сол заходит, Ева стоит на стуле и пытается поставить радио на верхнюю полку. На ней приталенное темно-зеленое платье, ноги босые.

– Помощь не нужна?

– О, это ты, – удивляется Ева.

Они не виделись несколько дней – с тех пор, как приехала Кейли, Сол держался на расстоянии.

Радио потрескивает, Ева поворачивает антенну, и наконец раздается громкая музыка.

– Ага!

Ева делает потише, спрыгивает со стула и подходит к Солу.

От соленой воды ее волосы стали пышными и лежат волнами, щеки слегка покраснели.

– Замечательно выглядишь, – говорит Сол.

– Спасибо. – Ева опускает взгляд. – Рада тебя видеть, – искренне добавляет она.

Оба молчат. Сол смотрит на изгиб ее губ: так хочется их поцеловать. Разговор о том, что им надо побыть одним, забывается; осталась лишь мысль о том, как сильно Ева нужна ему.

– А где Кейли? – тихо спрашивает Сол.

– Здесь.

Подруга Евы стоит у входа в дальнюю спальню – волосы мокрые, в руках полотенце – и с интересом смотрит на них.

Сол немного отходит от Евы.

– Здорово, что ты снова приехала на Уотлбун, – говорит он Кейли.