Начало (СИ) - Алексей Федорочев

   Кто же, интересно, мой биологический отец, что потребовались такие меры по сокрытию наличия ребенка? На этот счет маменька умолчала, но и в историю прекрасной чистой любви царского гвардейца и девушки из простого рода я не поверил ни на грош. Даже будь я обычным почти шестнадцатилетним парнем, эта сказочка вызвала бы у меня сомнения, а теперь и подавно. Что-то похожее пыталась скормить мне мать в прошлой жизни, но ребята со двора быстро просветили меня в реалиях жизни. Впрочем, все это лирика.

   А реалии таковы:

   Во-первых, я - ублюдок какого-то очень влиятельного лица. Не такой уж широкий круг для поисков, так что вскоре с кандидатурами определюсь.

   Во-вторых, интересен я именно тем, что источник нестандартный. Не зря маменька с детства внушала мне необходимость прятать возможности. Именно узнав этот секрет - а в доме трудно было что-то утаить от главы семьи, - дед радикально взял под защиту мать и меня, посвятив в подробности кого-то из иерархов церкви. Отдельно отметим - не бывшей собственной службы безопасности, а именно церкви.

   В-третьих, церковь за мной приглядывает, но вмешиваться в мои дела не спешит, хотя, может ждали, что я сам обращусь к ним за помощью, но это уж дудки. Пусть договариваются, и так, похоже, должен им за защиту и счастливое детство.

   В-четвертых, проблема с ведомством Милославского по-прежнему существует, а значит, придется ее решать, но опять же - не раньше, чем стану главой рода, здесь ничего не поменялось. Регентом рода Васильевых пока является мать, но ее нетрудно будет убедить, что под защитой ПГБ мне будет лучше и прости-прощай свобода. А я уже в МБК полетал, ну, как полетал, побултыхался... но сам факт!

   В-пятых, даже зная все, что знаю сейчас, в большинстве случаев я действовал бы точно так же, а значит нечего рефлексовать - надо продолжать жить, как раньше, доводить до ума все свои проекты. Потому что договариваться с несовершеннолетним сопляком и главой пусть молодого, но успешного рода будут по-разному.

   И последнее, излечение Григория - с одной стороны громкое заявление моим "опекунам" о возвращении источника, которое все равно требовалось сделать, но с другой стороны - глупость. Можно было бы и приберечь, как козырь, но этого уже не вернуть и не изменить, так что и говорить тут нечего. Будем надеяться, на том конце цепочки люди умные, реверанс оценят.

   Григорий зашевелился, разминая затекшие от неудобной позы конечности, и проснулся.

   - Егор Николаевич, как вы?

   Ого, опять до Егора Николаевича вырос!

   - Нормально. Сам как?

   Вот не буду менять стиль общения. Были почти два года по именам и на ты - так и нечего теперь интересничать, а то опять до лапотного слога скатится, я этого не перенесу.

   Гриша мой посыл, похоже, понял, и любезных ноток в голосе поубавил:

   - Не понял еще, если честно. Хожу, как пьяный. Координация ни к черту, зацепляюсь за все.

   - Это пройдет, привыкнешь. Только тебе все равно обследование надо пройти у нормального целителя, есть там места, которые мне не нравятся.

   - Егор... - гвардеец мучительно пытается подобрать слова.

   - ..? - не собираюсь ему помогать.

   - Скажи... - опять мнется, - А вернуть источник получится?

   Зовите меня Бог, просто Бог. Я тут, знаешь ли, только что совершил невозможное, собрал его, как кубик Рубика, а он сразу же дальше метит. Не-е-ет. Если у его боссов нет своих наработок в этой сфере, то хотя бы этот туз я попридержу.

   - Не знаю.

   - Но ты же?..

   - Не знаю. Все кости у тебя теперь на месте, шанс есть.

   - Понятно... Спасибо, Егор, - он протягивает мне руку, которую я осторожно пожимаю. Способ лечения был, конечно, экстремальный, повторить в трезвом уме ни за что не рискнул бы, но результат, как говорится, налицо.

   - На здоровье. Дальше лучше не обращайся, из меня, как видишь, тот еще лечила.

   - Это пройдет, привыкнешь, - моими же словами отвечает Григорий.

   - Раз уж мы так хорошо говорим, скажи, у тебя с Наташкой серьезно, или так?

   Мимолетная гримаса гвардейца говорит лучше всяких слов. Это раньше шрамы не давали читать его мимику, а теперь он для меня, как открытая книга. Придется ему теперь работать над своим образом, чтоб не попадать впросак, как сейчас.

   - Ясно... - не даю ему времени соврать, чтоб не портить себе настроение. - Тогда просьба - отстань от нее. Ей замуж надо выйти, детей нарожать, а пока ты здесь крутишься, она так и будет за тобой бегать.

   Взгляд Григория виновато виляет.

   - Не могу. Крутиться перестать не могу. Ты ж понимаешь...

   Да уж, точно рано вылечил. Остается надеяться, что с новой внешностью Осмолкин перестанет вызывать у Наташки жалость, и она сама к нему поостынет. Ведь бывает же, что ждешь чего-то, желаешь, добиваешься, а получаешь и думаешь, а на фига оно мне надо было? А у Наташки прямо идея-фикс была - вылечить Гришу. Ладно, люди взрослые, сами разберутся.

   - Я долго валялся?

   - Сутки проспал. В архиве мы предупредили, что заболел. Врача, кстати, вызывали, но тот ничего не нашел. Сказал, что ты видимо, перенервничал, вот и свалился. У тебя что-то случилось? Неприятности? Может, я могу чем-то помочь?

   Ага, знаем мы вашу помощь. И так уже, как оказалось, весь в долгах перед вашей организацией, чем расплачиваться буду - непонятно.

   - Нет, просто перенапрягся. Больше не буду, - еще ножкой шаркнуть, да взгляд потупить, и полная картина раскаяния.

   - Ну, нет так нет. Вставать будешь? Там Ван за дверью караулит. Хотел здесь, но места не хватило, я его выгнал. Бушарин приходил, интересовался, как ты, - при упоминании профессора Григорий заметно кривится, точно придется навык невозмутимости по новой прокачивать, - сказал сегодня еще зайдет.

   - Встану, нечего вылеживать, тем более, если все волнуются.

   И с этими словами решительно покидаю кровать. Дела без меня делаться сами собой не будут, а времени у меня остается все меньше. Конец июня не за горами.

   Остаток недели проходит в обычном режиме, как будто ничего и не случилось. Только Наташка попыталась подержать меня в постели, но быстро отстала, поняв, что меня не переубедить. Григорий ожидаемо смылся к своим боссам на доклад, но это и к лучшему: чем больше проходило времени, тем лучше я понимал, что только чудом его не убил своим лечением.

   Стыдно.

   Сам он мне ничего плохого не сделал и в идиотском моем положении ничуть не виноват. Вот его начальству хотелось бы вопросы вдумчиво задать, да деду покойному, но и то, и другое, увы, невозможно.

   В архивах опять зарылся в исследования, искал предполагаемого папочку. Мне он был не нужен, отправляться с ним знакомиться я однозначно не собирался, но раз такие турусы на колесах из-за этого развели, стоило быть в курсе.

   Зато парни, не знавшие о моих приключениях, относились ко мне по-прежнему и с нетерпением ожидали новых полетов. Нам еще предстояло испытать смонтированное вооружение перед делом, чтоб не случилось накладок. Для этих целей на понедельник я арендовал целый сектор полигона - глухих мест вокруг Москвы было не сыскать, а лететь куда-то за тридевять земель - это тратить драгоценный ресурс, эти костюмчики мне и так недешево обошлись, чтобы сломать их еще, так ни разу и не применив.

   Полигон представлял собой несколько участков вдоль реки, просто разделенных толстыми кирпичными стенами высотой около семи метров. Стрелять разрешено было исключительно в сторону речки, противоположный берег которой круто уходил вверх, а сам склон был весь в воронках и рытвинах.

   Пилоты сначала отстрелялись из штатного вооружения, а потом стали красоваться передо мной, показывая свои любимые техники. Помимо прочего, система накопителей в МБК позволяла усиливать воздействие пилота, так что дистанция поражения и разрушительная мощь возрастали в разы. Это было круто. Смотреть, как водные лезвия Шамана режут речную гладь и исчезают в стене противоположного берега, было завораживающе. Слегка взревновавший Земеля тут же изобразил плазменный резак и испарил несколько кубометров воды вместе с частью обрыва.

   На соседнем полигоне за стеной попытались повторить, но явно неудачно. Клубы пара над водой получились значительно слабее, а на берегу вместо оплавленной воронки остался только слабый пшик. Рисующийся Олег тут же засадил в это же место новый плазменный плевок, показывая как надо. Впечатлило.

   - И сколько ты так сможешь? - интересно же знать пределы этих терминаторов.

   - Смотря как, если именно такими порциями, то около сотни выдам. Еще и молнией могу.

   Слова не расходятся с делом, в тот же миг над поверхностью воды проносится белоснежный росчерк, с громким треском впиваясь в изуродованное место.