Царь-Космос - Андрей Валентинов

Прежде всего Ольга присела на корточки и убедилась, что трава и цветущая земляника – никакой не мираж, а самая что ни на есть реальность. Рвать ничего не стала, но руками перещупала все, до чего удалось дотянуться. На всякий случай потрогала землю, поднесла щепотку к носу. Лесной суглинок оказался самым обычным, как и то, что на нем росло.

Замкомэск встала, отряхнула ладони и, решив ничему не удивляться, поспешила к остальным. Мельком подумалось, что виденный дорогой мираж, возможно, куда более реален, чем казалось.

– …Нет, нет, копать сейчас нельзя, – услышала он голос Соломатина. – Я не археолог, товарищ Фраучи и его бойцы тем более. Разрушим памятник, нашкодим хуже таврических «счастливчиков», причем без всякой пользы для науки. Потомки нас проклянут, да-с. Здесь требуется настоящая экспедиция, причем комплексная…

«Вы об этом бугре?» – хотела поинтересоваться Ольга, но решила не перебивать. Ее, впрочем, заметили.

– Вот-с, глубокоуважаемая барышня, я сейчас объясняю вашему коллеге…

Это был уже перебор. Затащили невесть куда, да еще обзывают.

– Опять – барышня? – взорвалась кавалерист-девица. – Что вы меня за девчонку держите? Барышня – это немочь бледная, которая мигренями страдает и в соседа-студента влюбляется. А я эскадрон на пулеметы водила! Людей насмерть рубала – и меня рубали. Я не в хвастовство, нечем тут хвастать, а чтобы вы поняли!.. Я!.. Не смейте!..

Семен, успевший уже кое-что узнать о характере «коллеги», на всякий случай отступил назад. Родион Геннадьевич не дрогнул.

– Прошу простить, – коротко поклонился он. – У каждого свои привычки, мои, как вы успели заметить, несколько старорежимные. Постараюсь в дальнейшем…

Но Ольга уже успела опомниться и смертно устыдится. Напала на хорошего человека. И за что? Барышни мигренями страдают, зато хоть на людей не бросаются.

– Забыли, – хриплым басом бросила она. – То есть, не забыли, опять глупость говорю. Товарищ Соломатин! Родион Геннадьевич! Вы просто на меня внимания не обращайте. Наезжает порой да так, что хоть в смирительную…

– Полно!..

Ученый улыбнулся и внезапно поцеловал кавалерист-девице руку. Ротный на всякий случай отвернулся.

Чудеса? Чудеса!

Мир бы восстановлен, и Ольга, наконец, узнала, в чем суть спора. Оказывается то, что она сперва приняла за «бугор», а после за еще одну «каменюку», на самом деле нечто куда более хитрое. Экспедиция, посетившая Шушмор при Александре Втором, счистив часть наросшей за долгие годы земли, обнаружила там пустоты, частично заполненные камнями и той же землей. Шесть вертикальных камней водили свой вечный хоровод вокруг чего-то, вырубленного в цельном розовом монолите. Поскольку Камы были Волосатыми, начальник экспедиции, известный исследователь русского язычества Лев Прозоров, решил, что это и есть искомый храм Волоса-Велеса.

Родион Геннадьевич в этом сильно сомневался. Святилище не походило на славянские, зато очень напоминало уже известные капища финно-угров, а заодно и хорошо ему памятный дхарский Дхори-Арх, из-за которого довелось совершить путешествие в Сибирь. Но без тщательных раскопок установить истину было невозможно.

Семен Тулак быстро вник в суть проблемы и тут же предложил вызвать взвод бойцов с лопатами. Пришлось ученому пояснять, что археологические раскопки – занятие не такое простое. И дело не только в археологии.

– Траву видели? – Родион Геннадьевич кивнул на зеленый ковер, покрывающий поляну. – Она здесь круглый год. Такое бывает у горячих источников, но здесь температура земли самая обычная. Миражи на дороге нам тоже встречались. А еще квадратные березы, очень крупные ужи, гигантские бабочки-эндемики. И это далеко не все. Я уже говорил, нужна большая комплексная экспедиция, физики, геологи, медики, биологи…

– Так за чем дело стало? – удивилась Зотова. – Это в царское время наука в загоне была, а теперь, в государстве трудящихся, мы это быстро решим. Семен бумагу напишет, я напечатаю…

Ротный и Достань Воробышка как-то странно переглянулись.

– Уже решили, – невесело усмехнулся ученый. – Здесь секретная зона, меня пустили после года всяческих согласований, причем одного и не слишком надолго. Более того, даже вам я не могу рассказать всего. Военная тайна-с! Товарищ Фраучи, конечно, очень мил, но приказ нарушать не станет – и другим не позволит.

Девушка не могла не согласиться. Командир учебного батальона был с ними вежлив, даже предупредителен, но показал и рассказал только то, что считал возможным.

Она подошла к неровной поверхности «бугра», протянула руку к ребристому розовому камню, выступающему из-под земли, но дотронуться не решилась. Горькое ощущение обмана никуда не делось. Их подпустили к чуду, дали взглянуть одним глазком, полюбоваться издали… Обидно!

– А как тут все было, товарищ Соломатин? – ротный кивнул на розовые камни. – При язычниках?

Родион Геннадьевич развел руками:

– Можно лишь предположить. Если вспомнить рассказы о Дхори Архе, то обряд представляется мне таким. Проводился он ночью, желательно при ясном небе, чтобы боги могли видеть и слышать. Все участники стояли за кольцом камней, не заходя дальше. Считалась, что внутри – место для духов предков. Самый главный, верховный жрец или «священный правитель», занимал место в центре, где был алтарь. Во время священнодействия боги наделяли его огромной силой для того, что он мог исполнить желаемое. И непременно являли некий знак того, что слышат – и готовы помочь.

Семен без особого доверия покосился на молчаливые розовые камни. Описанная церемония отчего-то напомнила ему траурный митинг.

– Поповщина, – рассудила товарищ Зотова. – Во все времена долгогривые народ дурили. Здесь явление чисто физическое, и мы это видели. Геомагнитная аномалия! А ваши жрецы данным фактом пользовались, чтобы доверчивых людей пугать и обманывать.

– Вы весьма и весьма категоричны, – ученый еле заметно улыбнулся. – Дурить-то дурили, но не все так просто… Я давал подписку, и всего рассказать не могу. Но о некоторых вещах я узнал сам, в Столице удалось поговорить с некоторыми толковыми специалистами. Поэтому могу поделиться.

Он тоже подошел к «бугру», поглядел вокруг, кивнул на ближайший розовый монолит:

– Камни поставлены не на случайном месте. Именно здесь второй выход аномалии. Вы называете ее геомагнитной, но этот термин очень неточен. Геомагнитная аномалия чаще всего бывает там, где залегают железные руды, например под Курском. Я рискнул бы назвать данный феномен «геоэнергетическим». Возможно, он как-то связан с колебаниями напряжённости магнитного поля Земли. Выхода, как вы уже знаете, два. Видели вы и то, что энергия пульсирует. Этим, возможно, объясняются исчезновения людей. Место, полчаса назад бывшее абсолютно безопасным, становится ловушкой. Здесь же, в Шушморе, камни образуют своеобразный фильтр, и пульсация не столь опасна… Пока все понятно?

– Ну вы спросили, товарищ Соломатин! – хмыкнул Семен. – Мало пока понятного. Отчего они, язычники эти, камни сюда волокли, а не на перекресток? Там бы фильтр и вкрутили, чтобы людям не пропадать.

Достань Воробышка кивнул.

– Разумно. А вы заметили, когда начались исчезновения? Только в конце прошлого века. Тогда уже шло вовсю строительство завода. Рыли котлованы, прокладывали дороги, говорят, даже применяли взрывчатку. Что-то под землей оказалось нарушено, и энергия нашла себе новый выход – на горе неосторожным путешественникам. Шутки с неведомыми силами, какими бы они ни были, весьма опасны. Правда, энергию, идущую из-под земли, можно использовать в различных полезных целях, но тут уже начинаются тайны, и я прекращаю дозволенные речи. Прошу простить!

На этот раз замолчали надолго. Семен принялся неторопливо прохаживаться возле камней, поглядывая на неровные розовые сколы, девушка же по-прежнему стояла у «бугра», о чем-то размышляя. Наконец, резко вздернула голову:

– Вы очень умный человек, товарищ Соломатин…

Ученый с невозмутимым видом поклонился.

– …И по-умному все объясняете. Физика, энергия, наука, сплошной материализм. Только кажется мне, что вы иначе считаете. Про физику говорите, а про себя словно посмеиваетесь. Вон как про «неведомые» силы завернули! Только не выдумывайте, что вы шаман…

– Ольга! – не выдержал ротный, но девушка только отмахнулась.

– Я не в обиду, я разобраться хочу. Вы считаете, Родион Геннадьевич, что мы не поймем?

Ученый усмехнулся, вновь развел руками, но внезапно стал серьезен:

– Сам рад бы понять, товарищи. Я – убежденный материалист, воспитан на Дарвине и Писареве. Наши старики чуть меня не прокляли за то, что я посмел усомниться в истинности дхарских мифов. Но теперь начинаю понимать, что мы, современные люди, слишком самонадеянны. Предки были не глупее нас…

Он подошел к «бугру», положил ладонь на неровный розовый камень.