Монахи войны. История военно-монашеских орденов от возникновения до XVIII века - Десмонд Сьюард

Климент был слаб и доверчив, но не бесчестен. Крестовый поход еще был на повестке дня, и 6 июня 1306 года папа со всей искренностью написал магистрам Храма и Госпиталя: «Мы желали бы посоветоваться с вами о Крестовом походе вместе с королями Кипра и Армении». Магистр тамплиеров Жак де Моле ответил подробным меморандумом, заявив, что лично посетит Климента, чтобы все досконально обсудить; несомненно, он надеялся опередить госпитальеров и выбить руководство походом для себя. Он высадился в Марселе в начале 1307 года с 60 братьями-рыцарями и с большой помпой отправился в Париж. В багаже у них было двенадцать вьюков золота и серебра, включая 150 тысяч золотых флоринов; потом они пожалеют о такой показухе. Король Филипп тепло встретил их, но великий прецептор Франции чувствовал: что-то носится в воздухе. Однако, встретившись с папой в Пуатье и попросив его создать комиссию для расследования и развеивания неприятных слухов об ордене, Жак вернулся в парижский Тампль. В четверг 12 октября 1307 года, ночью, туда ворвались солдаты Филиппа, чтобы арестовать Моле и 60 братьев. Некоторых бросили в королевские тюрьмы, а прочих в собственные темницы Тампля. К утру пятницы 13 октября было арестовано 15 тысяч человек: рыцари, капелланы, сержанты, собратья и маркитанты – даже батраки на фермах ордена. Пожалуй, полноправными членами было не более 500 человек, и менее 200 – рыцарями. Уже в субботу народные проповедники разоблачали Бедных Рыцарей перед испуганными толпами по всей Франции.

Арест был незаконным; гражданская власть не имела права арестовывать духовных лиц, которые отвечали только перед Римом. Но Филипп надеялся подкрепить некоторые обвинения: отрицание Христа, идолопоклонство, плевание на распятие и мужеложство – этот противоестественный порок связывался с альбигойцами, и все это были стандартные обвинения на судах над еретиками. Во французской инквизиции трудились доминиканцы, «псы Господни», специалисты по вырыванию признаний. Члены ордена, неграмотные солдаты, предстали перед юристами с их перекрестными допросами и палачами с их пыточными, где к услугам правосудия были такие инструменты, как тиски для пальцев, испанский сапог и дыба для выворачивания рук и ног. Людей растягивали и раздавливали свинцовыми грузами или заливали в них воду через воронку, пока они не начинали захлебываться. Еще им «жгли ноги». Пожалуй, самыми мучительными пытками были самые простые – когда забивали клинья под ногти, вырывали зубы и терзали обнаженные нервы. Тамплиеры пережили все муки, уготовленные мусульманами, но теперь, ослабленные заключением в сырых и грязных камерах и постоянным голодом, они чувствовали безысходность потому, что их пытали свои же братья-христиане.

Неудивительно, что 36 братьев умерло или что из 138 допрошенных 123 сознались в наименее омерзительном из предъявленных обвинений – что плевали на крест, ибо средневековому человеку было привычно лжесвидетельствовать под нажимом и потом получать прощение грехов, оказавшись в безопасности. Даже магистр Жак де Моле прибегнул к этой уловке, униженный обвинением в мужеложстве, которое яростно отрицал. Однако, хотя его «признание», возможно, и было политическим, все же оно встревожило братьев, а брат Гуго де Пейро напугал их еще больше тем, что признал все обвинения; этот лукавый казначей, «из ивы, а не из дуба», сотрудничал со следствием охотно и с упоением и рассказал, что поклонялся идолу прямо в капитуле. Двое братьев в Каркассоне сознались, что почитали деревянную статую Бафомета, один флорентийский тамплиер назвал его «Махометом», а другой брат сказал, что у него длинная борода и нет тела. Королевские агенты отчаянно искали этого Бафомета и «нашли» обитый металлом череп, подозрительно похожий на реликварий. (В основе истории с Бафометом, возможно, лежит обыкновение госпитальеров почитать изображение отрубленной головы Иоанна Крестителя, их святого покровителя; иногда по бокам изображались солнце и луна, кроме того, его писали на доске, как икону, а также это была печать приории Англии.)

Эти признания в идолопоклонстве только дискредитировали остальные улики, ведь человек скажет что угодно, лишь бы прекратить страшную боль и мучения. Однако всего трое братьев сознались в гомосексуальных действиях, другие отвергали обвинение в «непристойных поцелуях». О тамплиерах говорили, что в ритуале посвящения от кандидатов требовалось целовать своих начальников в пупок или в поясницу – возможно, некоторые прецепторы и позволяли себе подобные безобразия, но такой ритуал очень маловероятен. И никакие интенсивные поиски так и не привели к «тайному уставу» тамплиеров.

Если подумать, как тамплиеры сражались и погибали во время Крестовых походов, трудно не поверить в их невиновность. Однако до того, как были открыты документы процесса над арагонскими братьями, большинство историков склонялись к их виновности. И по сей день даже такой авторитет, как сэр Стивен Рансиман, сохраняет подозрения. В конце своей «Истории Крестовых походов», говоря об обвинениях против ордена, он пишет: «Было бы неразумно отмахиваться от этих слухов как от беспочвенной выдумки врагов. Вероятно, они были вполне обоснованы и позволяли выработать линию, по которой можно было бы наиболее убедительным образом атаковать орден». В «Средневековом манихее» сэр Стивен предполагает в тамплиерской среде возможное влияние дуалистических идей и практик. Это действительно может оказаться для нас подсказкой. Конечно, это не простое совпадение, что самые громкие обвинения пришли из самого сердца альбигойской ереси; Ногаре был провансальцем, брат Скин – каталонцем. Местные тамплиеры из этих регионов вполне могли превратить изолированные прецептории в ячейки катаров за предыдущий век, когда ересь была в своем зените, а банкиры ордена имели все возможности защитить беглых еретиков, чтобы заполучить сокровища катаров, исчезнувшие перед самым падением их последнего оплота в 1244 году. Предположительно катарская ересь практически исчезла к 1307 году; но смутные воспоминания внутри ордена, хранившиеся в секрете во избежание скандала, воспоминания о годах до того, как началось гонение на ересь, могли стать источником слухов о дьяволопоклонстве, о тайных ритуалах и содомии, ведь все эти обвинения предъявлялись и к катарам. Пожалуй, смятение папы Климента, в конце концов, не так уж и удивительно.

Но неужели король, канцлер, великий инквизитор, епископы и архиепископы смогли унизиться до лжесвидетельства? Поначалу папа резко протестовал и приостановил деятельность французской инквизиции 27 октября 1307 года. Но затем Филипп объявил о сенсационных «открытиях», включая письмо с признанием брата Жака, и тогда в конце ноября Климент издал вторую буллу с повелением арестовать всех тамплиеров. Следственные суды открылись по всему христианскому миру. В январе 1308 года Англия с некоторой неохотой арестовала своих тамплиеров. Их во всей стране было не больше 135 человек: 118 сержантов, 11 капелланов и всего 6 рыцарей. Великого прецептора, брата Уильяма де ла Мора, бросили в лондонский Тауэр, его братьев – в прочие тюрьмы, хотя в течение полугода их даже никто не допрашивал. Ирландские и шотландские тамплиеры тоже оказались в заключении. Все, кроме двух шотландских братьев, сбежали; король Роберт так и не утвердил по закону роспуск шотландских тамплиеров.

Арагонские тамплиеры были немногочисленными, но слишком гордыми, чтобы безропотно сдаться[88]; Монсон капитулировал только в мае, Кастельят держался до ноября, другие же крепости полуострова сопротивлялись еще дольше. Арагонская следственная комиссия сочла братьев невиновными, и архиепископ Компостелы провозгласил кастильских братьев такими же безвинными, как и португальские епископы своих тамплиеров. Принц Амальрик, регент Кипра, получивший власть благодаря Бедным Рыцарям, затягивал дело до мая, потом признал, что получил папское послание; его страна тоже едва ли могла себе позволить лишиться этих ценных войск. Он, видимо, предупредил братьев, которые сдались, выторговав себе условия. Даже когда король Генрих сбежал из Армении, чтобы вернуть себе трон при помощи госпитальеров, его суды оправдали тамплиеров. Вильдграф и рейнграф Гуго, пфлегер (прецептор) Грумбаха, и двадцать рыцарей в полном боевом облачении, с мечами, явились на совет архиепископа Метца. Пфлегер прокричал, что не только орден тамплиеров невиновен в инкриминируемых им омерзительных деяниях и его гроссмейстер – человек набожный и честный, но что папа Климент – злобствующий, незаконно избранный тиран, которого он, Гуго, и его рыцари объявляют низложенным. Далее все братья готовы были пройти испытание боем; они примут любой вызов. Архиепископ поспешно распустил совет.

Во Франции ситуация радикально переменилась в конце июня 1308 года. В мае Филипп приехал в Пуатье, чтобы обсудить дело с Климентом, наконец согласившись передать тамплиеров папской комиссии. В ответ папа снова разрешил приступить к делам великому инквизитору – духовнику самого Филиппа IV – Гийому Парижскому. По сути дела Климент предоставил полный контроль врагам ордена тамплиеров, ведь французская церковь была заполнена агентами короля. Филипп продвинул одну из своих креатур – Филиппа де Мариньи на пост архиепископа Санса. Парижский епископ должен был подчиняться новому архиепископу. Сразу же после этого в Пуатье доставили 72 тамплиеров, где они все вместе повторили свои «признания» перед пришедшим в ужас Климентом. Папа допросил брата Жака и великих прецепторов Кипра, Нормандии и Аквитании, которые признали свою вину. Говорить правду им мешал страх перед возмездием, поскольку они знали, что Климент слаб, и были в отчаянии от его неспособности их спасти. Только оказавшись в безопасности, когда их дело передадут комиссии, они посмеют сказать правду; возможно, большинство братьев получили такие указания от своих начальников. К сожалению, эти первые признания произвели на Климента неизгладимое впечатление, и он так и остался убежден в виновности братьев. Большинство историков считают папу совершенно беспринципным человеком, однако Климент был не только напуган, он был к тому же болен и немощен, не только нерешителен по характеру, но и упрям, как слабый человек.