Кучум (Книга 3) - Вячеслав Софронов

-- А ну, ударь по ним с берега, -- скомандовал Барятинский и, тщательно прицелившись, выбрал переднего, сидевшего на струге гребца. Он глянул через плечо и увидел, что все стрельцы, встав в ряд, выцеливают людей, подплывающих к брошенному судну. -- Огонь! -- крикнул он и подвел фитиль к затравке.

Первый залп был столь силен и точен, что почти все казаки, сидевшие в первом струге, были ранены или убиты. Тотчас с двух других стругов раздались ответные выстрелы, ранив несколько коней и молодого стрельца.

-- Укрыться за деревьями, -- скомандовал Барятинский, отбежав в сторону и встав за толстым стволом огромной раскидистой ивы, ветви которой опускались к самой воде.

-- Нам не выстоять против них, если они соединят силы, -- зло выкрикнул Алексей Репнин, подбегая к дереву.

-- Неужто испугался, -- поддразнил друга Федор, торопливо заряжая пищаль немецкой работы, подаренную ему отцом по возвращении из Крыма.

-- Не бросайся словами, Федор, -- сверкнул глазами Репнин, -- какой смысл гибнуть от рук разбойников... Что они нам...

-- Когда-то умирать все одно придется... Не все ли равно, -Барятинский выставил пищаль из-за дерева и стал наводить ее на кого-то, невидимого Репнину.

-- Умереть ему не терпится, -- сплюнул на землю Алексей, -- места получше выбрать не мог.

-- По берегу человек двадцать верховых скачут, -- выкрикнул из-за соседнего дерева Митрофан Сизый.

-- Ну, что я тебе говорил? -- Алексей Репнин пытался отговорить друга от стычки с разбойниками, которая дорого могла им обойтись, -- мы же посланы не купцов защищать, а казачьих атаманов искать. С царевой грамотой посланы! Слышишь ты меня?!

-- Слышу, слышу, -- ответил Барятинский и поднес в очередной раз фитиль к полке с порохом. Облако дыма на какое-то мгновение окутало их, но быстро унесенное ветерком поплыло назад, и Федор, сузив глаза на почерневшем от выстрелов лице, недобро глянул на Репнина, -- только не привык я в сторонке держаться, когда добрых людей обижают. -- Потом глянул на приближающихся верховых и, быстро вскочив в седло, крикнул укрывшимся за деревьями стрельцам. -- Ждать меня здесь. За главного -- князь Алексей остается...

-- Федор! Куда ты?! -- бросился к нему Репнин.

-- К ним, -- не объясняя своего поступка, ответил тот и, дав шпоры коню, поскакал навстречу верховым.

Те, увидев, что к ним направляется лишь один всадник, придержали коней, ожидая его на безопасном расстоянии от укрывшихся за деревьями стрелков. Барятинский тоже придержал коня, остановившись в двадцати шагах от всадников.

-- Кто такие? -- выкрикнул он резким, привыкшим повелевать голосом. Впрочем, он уже по одежде догадался, что перед ним казаки, которых они столько дней искали.

-- Сам кто таков будешь, -- небрежно крикнул седоусый казак, выехавший чуть вперед от основного отряда.

-- Князь Федор Барятинский, -- отчеканивая слова и не выказывая ни малейшей тревоги за свою судьбу, ответил тот.

-- А чего вы пальбу устроили? -- опять задал вопрос седоусый. -- Не ляхи, не татарва, а по своим, русским же и стреляете. А?

-- А послан я царем к вашим атаманам, чтоб передать грамоту.

-- Так давай ее сюды, -- седоусый явно тянул время. Федор, крутнув головой, увидел струги, что первыми напали на купеческую барку и теперь, видно, пограбив ее, подходили вплотную к берегу. На каждом из них было не меньше десяти человек, а самих стругов с полдюжины. Значит, они раз в пять-шесть по числу превышали его отряд. Может, и прав Репнин, не надо было заступаться за купцов, но уж коль ввязались в заварушку, то надо держаться до конца.

-- Мне нужно вручить грамоту всему казачьему войску, а не какому-то там... -- разбойнику -- хотел крикнуть он, но сдержался, добавил, -- первому встречному.

-- Ишь, чего захотел, чтоб мы из-за тебя крут собирали! -- ответил казак. -- А не хочешь по-хорошему грамотку отдавать, то и силком отберем. Может, ты брешешь про грамоту. А ну, покажь!

-- Пес брешет! Я царев слуга, и не бывать тому, чтоб не выполнил его приказание. Убьете меня, так что с того? Все царю станет известно.

Конники топтались на месте и не решались броситься на него, то ли опасаясь ружей стрельцов, направленных на них, то ли слова о царской грамоте подействовали, но они начали о чем-то совещаться.

-- О чем царская грамота будет? -- крикнул, наконец, седоусый, и по его вопросу Федор понял, что стычки, возможно, удастся избежать.

-- Как приедем к вам на круг, тогда и узнаете.

-- Вели своим людям не стрелять.

-- А ты своих уводи. Мы следом поедем, -- поставил условия Барятинский, не желая соединяться с казаками.

-- Ладно, езжайте за нами, -- нехотя ответил седоусый казак и поворотил коня в противоположную от реки сторону.

Барятинский подал знак стрельцам, чтоб ехали к нему и, дождавшись их, тихо проговорил:

-- Оружие держать наготове. Не верю я им.

-- Точно. В открытую они не полезли, а исподтишка запросто могут, -согласился Митрофан Сизый, -- я уже с ихним братом дело имел.

Ехали долго и уже в темноте почуяли запах дыма, затем услышали собачий лай, потом отдаленные огоньки выдали присутствие людского жилья.

-- Эй, ждите здесь, -- послышался голос седоусого, -- в станицу мы вас все одно впотьмах не запустим.

-- Хорошо, -- ответил Барятинский, тяжело спускаясь с коня на землю и разминая обеими руками затекшую спину. -- Митрофан, подберись тихонько к самым воротам, может, услышишь, чего они там толкуют.

-- Держите повод, -- ответил тот откуда-то из темноты, -- сейчас, князь, я мигом...

-- Да тише ты, тише, -- приглушенно шептали стрельцы. И по напряжению в их голосах Федор понял, что и они не особо доверяют казакам.

Митрофан вскоре вернулся и горячо зашептал на ухо Барятинскому:

-- Сюда идут. С факелами человек пять, а может и поболе.

-- Ладно, молодец. Не слышал, о чем говорили?

-- Где там услышишь. Крепость у них сурьезная. С вышками, с воротами. Едва подобрался.

Барятинский сам уже видел направляющиеся в их сторону, колеблющиеся и перемещающиеся по воздуху факельные огни, а затем различил и фигуры людей, лица, чуть освещенные неровным слабым огнем.

-- Кто тут царский гонец будет? -- зычный, сильный голос принадлежал могучему казаку в бараньей папахе на голове и с курчавой бородой, закрывавшей пол-лица.

-- Князь Федор Барятинский. Гонец от царя московского Ивана Васильевича послан с грамотой к атаманам казачьим.

-- Где грамота?

-- Она у меня, но я должен знать, кому ее вручаю...

-- Матвей Мещеряк. Выборный атаман этой станицы.

-- Хорошо, однако царская грамота не к одному атаману, а ко всем казакам. И говорить мне надо со всеми сразу... Собери круг.

-- Ишь, чего захотел, князь, -- крякнул атаман, отведя в сторону факел, вероятно, чтоб скрыть усмешку, -- всех атаманов собрать! Я в донские станицы не поеду, а они ко мне не пожелают. Не выйдет, -- и Мещеряк развернулся, собираясь уйти.

-- Но ведь можно зачитать грамоту завтра на общем кругу вашей станицы, а затем мы переедем в другую.

-- Хитер, -- атаман остановился, вновь повернувшись лицом к Федору, -пусть будет по-твоему. Завтра к полудню круг созову. Прощевайте...

-- А ночевать нам где? -- растерялся князь Федор. -- Не тут же под стенами...

-- Вас проводят, -- ответил Мещеряк. -- Эй, Савва, укажи им, куда коней поставить, и где самим обустроиться, -- обратился он к невысокому казаку с раскосыми глазами. -- То мой есаул, Савва Волдырь. К нему и обращайтесь за всем, -- и атаман, не спеша неся факел перед собой, от которого ясно высвечивался его широкий силуэт, зашагал вместе с казаками в сторону темнеющих строений станицы.

-- Аида за мной, -- махнул им Волдырь и повел их в темноту.

-- Куда это ты нас, -- догнал его Алексей Репнин, -- не на погибель ведешь? Почему не в городок?

-- В городке казаки живут, а вы -- царевы слуги. Вам туда нельзя.

-- Боитесь нас что ли? -- с издевкой спросил Репнин.

-- Дура... За вас боимся. Прирежут ненароком и поминай как звали. Для таких как вы у нас отдельный курень имеется.

И точно, он привел их в просторную избу с низким потолком и обмазанными глиной стенами, где на полу лежали ворохи старого сена, а вдоль стены тянулась одна большая лавка.

-- Да нам всем не войти, -- развел в растерянности руками князь Федор.

-- По очереди ночуйте. Вам же спокойнее. Пущай дозорные снаружи поглядывают кругом. Вы, говорят, сегодня наших казаков постреляли, когда они купецкую барку шарпали, а за такие дела у нас не прощают. Коней в загон поставьте. Вон, рядом, -- и не прощаясь, Болдырь ушел, унося с собой и факел.

Чертыхаясь и поминая казаков недобрым словом, стрельцы поделились надвое и бросили жребий, кому первыми нести караул подле избы. Федор Барятинский лег поближе к небольшому оконцу, положив рядом с собой заряженную пищаль, пощупал на месте ли кисет с огнивом. Другие стрельцы тоже улеглись в обнимку с ружьями.

Но ни ночью, ни до полудня следующего дня никто даже не приближался к месту их обитания. По гомону доносившихся голосов догадались, что казаки собираются на круг, а вскоре появился и есаул, передав слова атамана, чтобы шел только главный гонец с помощником. Барятинскому и Репнину ничего другого не оставалось, как выполнить их условия.